– Я хочу вас нанять для одного дельца.

Удивление на секунду промелькнуло в темных глазах демона, а потом он кратко ответил:

– Нет.

– Вы даже не спросили, что за дельце.

– Какая разница, если я не собираюсь за него браться? Меньше знаешь – крепче спишь. Многая знания – многая скорби...

– Я заплачу. Хорошо заплачу.

– Я, дамочка, ничем противозаконным не занимаюсь. По профессии я преподаватель эстетики...

– ... В школе для детей с девиантным поведением. Проходили. Знаем. Ничего противозаконного я не предлагаю. Мне нужно вернуть одну вещь. Мою вещь.

– Вернуть кому?

– Мне, естественно.

– Ты забыла в автобусе чемодан с героином?

– Очень смешно. Нет, не чемодан. Мне нужно вернуть лазерный диск.

– Кому ты его отдала?

О, насчет этого она была специалист. Слава богу, и Агату Кристи, и Рекса Стаута, и Гарднера, и Чейза читывали, знаете ли, читывали. Эбби Лаури небрежным движением придвинула к разбойнику бумажку с адресом и фамилией подлого Майки. Распечатано на принтере, большими буквами.

Разбойник едва удостоил бумажку вниманием.

– И сколько же ты собираешься отвалить за такое опасное дело?

– Двести баксов!

– Ха-ха. Хорошая шутка. Даже и не знаю, куда девать такие бешеные бабки.

Эбби запаниковала. Вот же проклятое телевидение! Целыми днями рассказывает о заказных преступлениях – и хоть бы разочек указало примерные расценки!

– Хорошо-хорошо. Эта... как ее, дьявола... штука! Тысяча. Устроит?

Тысячу она копила полгода, планируя прикупить себе разных штучек-дрючек на компьютер, но в данном случае торг был неуместен.

– Так как?

– Нет.

– Пожалуйста...

Это прозвучало настолько по-детски жалобно, что разбойник взглянул на нее с удивлением и явным интересом.

– Слушай, куколка, а что ты вообще знаешь насчет этого самого диска? Может, он не один? Может, их уже десять тысяч?

– Диск один. Но даже если не один – что ж, я готова доплатить за остальные.

– У тебя есть свободные десять лимонов грина?

– Ну, вам же не придется за каждым из них вламываться по новой... Кстати, а вы не могли бы... ну... немножко стукнуть...

Образ извивающегося на полу в страшных мучениях Майки Саллинга засиял перед очами души Эбби Лаури, преисполненной мстительности. Впрочем, разбойник быстро вернул размечтавшуюся мстительницу на землю.

– Нет, не мог бы.

– Жаль. Ну ладно. Так вы беретесь?

В этот момент звякнул колокольчик на входной двери, и лицо флибустьера немедленно напряглось. Это было странно, потому что вошедший мужичок с лысиной и пузцом больше всего напоминал постаревшего Винни Пуха. Зато он сразу заметил разбойника и приветственно взмахнул рукой.

Тот наклонился к Эбби и прошипел:

– Все, базар закончен. Выметайся.

– Нет, сначала скажите, беретесь или нет!

И тут он сгреб ее в охапку, поднял в воздух с той же легкостью, с которой она поднимала, скажем, свой ноутбук, крепко и смачно поцеловал ее прямо в раскрывшиеся от изумления и возмущения губы, после чего поставил на пол, развернул спиной и звонко наподдал Эбби Лаури по тугой попе.

Одновременно в спину ей прозвучал зловещий шепот:

– Если не хочешь настоящих неприятностей, чеши отсюда! Встретимся завтра в десять, здесь же. Постараюсь помочь – но ничего не обещаю. Не оглядывайся. Иди!

И, разумеется, она пошла. На абсолютно негнущихся ногах, с абсолютно пустой и слегка позвякивающей изнутри головой и абсолютно малиновыми, жарко пылающими щеками. Толстяк остановился, пропуская ее, после чего совершенно неожиданно и явственно ущипнул ее за многострадальную попу.

– Ух ты, яблочко наливное! Счастливчик ты, Рокко!

Дальше Эбби Лаури не слушала. Она вышла из бара, твердо помня только одно: неизвестный разбойник по имени Рокко обещал помочь, хоть ничего и не обещал. Завтра. Здесь же. В десять.

Рокко Сальваторе с трудом подавил неуместное желание улыбнуться во весь рот, когда она вышла из бара. Смешная девица. И очень симпатичная. Взрывное сочетание кислотного прикида, убойного макияжа и почти детской наивности. Лолита, блин!

Такие девчонки способны вывести из равновесия любого нормального мужика – нормального, но не такого, как Рокко Сальваторе. Кличка – Кабан.

Эх! И целовать бы ее целыми днями – предварительно смыв штукатурку, – да нельзя, дело прежде всего. Он и поцеловал-то ее исключительно в интересах дела, иначе бы она продолжила свои расспросы-вопросы и влипла бы в неприятности, а что еще важнее – втянула бы в эти неприятности самого Рокко, а ему это сейчас не с руки.

Ему в данный момент вообще ни к чему женщины, только если в очень определенном смысле. И вполне определенного сорта.

Как она шла между столиков – это ж умереть можно. Левой ногой вот этак, правой – вот так, а теперь давим обеими ногами одновременно... Нормальный человек просто не сможет удержаться на ногах, если будет так крутить задницей, а эта лютая блонда – удержалась, приведя Рокко в необыкновенно приподнятое настроение.

Впрочем, оно быстро улетучилось. Во-первых, к нему стремительно приближался объект его непосредственных и насущных интересов, Маттео Санти, погонялово – Плохой Санта. Во-вторых...

Девчонка явно не та, за кого себя пытается выдать. На дешевку она не тянет никоим образом, а вот речь и интонации выдают в ней образованную и неглупую барышню. И зачем, спрашивается, образованной и неглупой барышне наряжаться под придорожную путану и приставать к незнакомому мужику с бредовыми предложениями в стиле ранних фильмов Брюса Уиллиса?

Рокко Сальваторе отложил эти тревожные раздумья на потом и изобразил на лице вежливое внимание. Маттео достиг столика и плюхнулся на стул, с которого только что была изгнана смешная незнакомка. Взмахнув окорокообразной рукой в воздухе, Маттео продолжил свой бесконечный монолог, начатый вчера в боулинге:

– ... И тогда я подумал! Я уже вышел из того возраста, когда дарят цветочки и водят в кино, чтобы обжиматься на последнем ряду. Я – мужик, понимаешь?! Взрослый. Состоятельный. С репутацией. Мне вот эти все игры... кроме того, от баб вообще одни неприятности. Скажи, Рокки, малыш?

– Ага. Это точно. Все зло от баб.

– Вот то-то же. Кстати, что это за птичка?

– Какая? Ах эта... Ничего особенного. Очередная претендентка на роль ночной грелки. Пока присматриваюсь.

– На кого-то она смахивает, только я пока не догоняю...

Вот оно, началось. Рокко нарочито медленно отпил кофе. Неужели девка – подстава? Очередная проверка на вшивость?

– Ты ее знаешь, Маттео?

– Да кто их упомнит! Вроде смахивает на бывшую биксу Чезаре Туцци, но та никогда не носила очков и была рыжей. Чего-то у нее с глазами было... Не, пожалуй, не она.

– А так ничего, верно?

– Тощая больно. Я люблю, чтоб было за что подержаться.

Рокко решил польстить записному сердцееду Маттео:

– У тебя небось проблем с бабами нет? Они на тебя так и вешаются.

Маттео приосанился и провел рукой по несуществующей шевелюре.

– Скажу не таясь: телки на меня клюют. У меня по жизни две проблемы, как говорится, – слишком быстрые бабы и слишком медлительные лошади. Дернуло же меня ставить на этого Вьюнка...

Маттео мужественно поддерживал имидж чикагского гангстера и потому был завсегдатаем ипподрома. В лошадях он разбирался, как Рокко – в балете, а потому регулярно просаживал на бегах бешеные деньги. Кстати, женщины Маттео Санти действительно любили, по непонятной причине.

Рокко Сальваторе подобный имидж никак не давался, поэтому во время разговоров на извечную женскую тему он придерживался тактики многозначительных ухмылок и загадочного молчания. С его внешностью... в общем, никто из его нынешних знакомцев и предположить не мог, что последние серьезные отношения с женщиной у Рокко были пять лет назад – если за отношения может сойти развод с Элисон, первой и единственной женой Рокко Сальваторе.