Однако с самого начала все это уж больно смахивало на дурное кино из числа тех, про которые с первого кадра ясно – глупость и чистой воды сказка, а все ж смотрят не отрываясь.

Смешная девица Джеральдина Томасина, Джетти, избравшая его на роль наемного домушника, руководствовалась своими, не вполне понятными соображениями, о которых он пока не догадывался. Просто на основе жизненного опыта знал: люди, как правило, искренне уверены в том, что мыслят и поступают правильно и логично, хотя на самом деле многие их идеи – готовый диагноз. С Джеральдиной ясно – она попала в затруднительное положение и судорожно ищет из него выход. Так бывает, ничего страшного.

Гораздо интереснее выглядит сейчас его собственное поведение. Это ведь Джеральдина Томасина уверена, что по улице так и шастают мафиози, готовые за небольшие деньги избавить вас от любых проблем. Рокко же совершенно точно знал, что это не так, что любой настоящий мафиози, попадись он Джеральдине Томасине на пути, даже и голову ей откручивать не стал бы, а просто тихо свалил бы в тину, и, наконец, Рокко Сальваторе совершенно точно знал, что он – не мафиози. И тем не менее ввязался.

Просто она ему понравилась с самого первого мгновения. У нее на лбу метровыми буквами написано «Хорошая Девочка Из Приличной Семьи», она не умеет краситься в принципе, а юбки такие не носила никогда в жизни – иначе сразу заметила бы, что эта самая юбка задралась аж до талии... На каблуках она тоже ходить не умеет, а уж глаза ее – это он сегодня разглядел – и вовсе могли бы принадлежать Лучшему Скауту Нашего Лагеря либо добродушному щенку-переростку.

И дурацкое имя, и дурацкая внешность, и дурацкая серьезность – все это вполне сошло бы за признаки умственной отсталости, не будь в Джеральдине Томасине этакой детской непосредственности. Смешная, не от мира сего, симпатичная девочка, попавшая в беду.

И Рокко Сальваторе уже вчера вечером точно знал, что поможет ей.

Вчерашний разговор с Маттео завершился в неприметном баре на узкой улочке испанского квартала Толидо, где вы входили в несуразное кафе-фастфуд, а оказывались – после перемигивания с толстым поваром с роскошными усами – в настоящем подпольном казино. Здесь еще со времен Великой депрессии собирались деловые люди, играли в карты на деньги и обсуждали свои проблемы. Кстати, все выглядело очень пристойно. Респектабельный клуб для своих.

Маттео, с недавних пор проникшийся к Рокко дружескими чувствами, ввел нового друга в этот тайный клуб, что не могло Рокко (и его начальство) не порадовать, но в результате сегодня нужно идти на эту самую свадьбу, а светских мероприятий Рокко Сальваторе не любил. Мысль о загадочной девице в качестве эскорта пришла ему в голову совершенно спонтанно, и он решил ее не отвергать. Интуиция – великая вещь. В любом случае эту Джеральдину Томасину никто из окружения Маттео и Гоблина не знает, а главное – Рокко очень хотелось посмотреть на нее в натуральном, так сказать, виде.

Хорошо бы еще имя узнать настоящее, но тут давить не следует. Рано или поздно она сама расколется, невозможно же все время отзываться на Джеральдину Томасину.

Одним словом, Рокко Сальваторе ехал по хайвею в непривычно хорошем настроении и улыбался.

В шесть часов пять минут улыбка застыла на устах Рокко Сальваторе, потому что Джеральдина Томасина поразила его в самое сердце.

В самом деле, ощущения были сродни хорошему нокдауну, переходящему в нокаут. Когда он вышел из машины и отправился к автобусной остановке в центре площади Линкольна, он и не предполагал, что под внешностью городской сумасшедшей может скрываться такая... красотка!

Навстречу ему плыло прекрасное видение. Кремовая блузка, легкая льняная юбка, туфельки-балетки, крошечная сумочка на тонкой золотистой цепочке. Темные волнистые волосы небрежно разметались по плечам, и золотая россыпь крошечных веснушек на носу... Эта девушка была ему совершенно незнакома. Она ничем не напоминала утреннюю клоунессу в блондинистом перманенте – и тем не менее Рокко сразу ее узнал. По глазам. Серым, распахнутым, ясным, с золотыми искорками вокруг зрачка.

Да, и еще по сурово поджатым губам. Утром с них хотелось немедленно оттереть малиновую помаду и после этого поцеловать, сейчас – просто поцеловать. А потом еще раз. И еще раз. И на свадьбу не ходить...

– Опять опаздываем?

– Ух... Убила!

– Чего?

– Я говорю, убили меня наповал, Джеральдина Томасина! Я уж полчаса, как высматриваю огородное пугало в блестках, а тут нате вам! Прынцесса! Нет! Королева.

Она порозовела и стала еще симпатичнее. Теперь на свадьбу не хотелось совершенно, в крайнем случае – хотелось на свою собственную, с Джеральдиной Томасиной.

– Джетти! Я сражен и раздавлен. Можно ручку поцеловать?

– Вы какой-то... нетипичный криминальный авторитет, Рокко Сальваторе.

– Мы же договорились на «ты»...

– Прости, привычка. Я хотела прийти в чем-нибудь поярче, но решила, что незнакомые люди такого не заслужили. Возможно, они все и из криминального мира, но свадьба – это святое. Кроме того, ты же сам хотел видеть меня в кремовом и летящем. Пришлось разориться.

– Готов вычесть затраты из собственного гонорара.

– Еще чего!

Эбби Лаури купалась в новых и крайне приятных ощущениях. Оказывается, даже если на вас с восхищением смотрит бандит, это очень приятно. Это как-то тонизирует. Особенно если до этого с восхищением смотрели на бандита вы сами.

Одежка была, конечно, не ее и не из магазина – если бы она это купила, на гонорар разбойнику ничего бы не осталось. Выручила, как всегда, Джессика, отец которой работал в Вене, благодаря чему шкафы у Джессики ломились от настоящих европейских шмоток. Джессика, к счастью, отдавала предпочтение льну, пастельным тонам и романтическому стилю. Эбби не отличалась романтизмом, но разумно полагала, что свободный покрой потому так и называется, что не стесняет движений. Да, туфли были свои, она их купила года три назад по причине отсутствия у них каблука.

Вообще-то она чуть было не надела свое лиловое платье, но в последний момент передумала. Разбойник совершенно явно разбудил в ее душе скрытые резервы – Эбби вдруг показалось унизительным везде таскаться в одном и том же платье, кроме того, ей почему-то очень хотелось понравиться своему сегодняшнему кавалеру. Она боялась этого желания, но и бороться с ним не могла. Джессика окончательно отмела все оставшиеся сомнения, громко заявив:

– «Шератон» – это тебе не малина в Гарлеме! По крайней мере, поешь вкусно и потусуешься в роскоши. К тому же прикольно – тебя ведь никто там не знает, никто не будет приставать с дурацкими вопросами типа «А что ж ты все не замужем, Эбби?».

– Джессика, ты злая.

– Почему? Я честная. Я бы первая и приставала. Помнишь, у Моники на свадьбе?

– Как она там, интересно?

– Интересно, когда в сауне тесно.

С этим напутствием в народном духе Джессика и отправила Эбби домой наводить красоту.

Косметику, впрочем, Эбби так и не осилила. Жарко, потечет ведь... На самом деле за последние два дня Эбби здорово устала от неприятного ощущения на лице. И как это женщины каждый день красятся?

Золота-бриллиантов у нее было немного, зато они идеально подошли к наряду. Тонкая золотая цепочка с крошечным бриллиантовым шариком, кольцо-спираль, золотые часики на правой руке. Да, еще духи. Цветочные, легкие.

Она все равно трусила, ожидая Рокко у остановки, но зато теперь, при виде искреннего восхищения, горевшего в этих мрачных, траурных глазах, Эбби Лаури расцвела, как майская роза, и чувствовала себя истинной принцессой. Нет! Королевой!

И даже то, что садясь в машину к Рокко Сальваторе, она ухитрилась вмазаться головой в дверь, совершенно не испортило ей настроения!

Уже в машине Эбби сообщила светским тоном, что знает чудное место, где продаются плюшевые мишки и прочие сувениры. Разбойник, все это время косивший на нее восхищенным глазом, вежливо ответствовал в том смысле, что плюшевые мишки перестали быть дефицитом лет девяносто назад и все благодаря Теодору Рузвельту. Эбби Лаури презрительно скривилась и возразила, что она нипочем не пустила бы на свою свадьбу человека с дешевым плюшевым мишкой в руках.