Насколько ярким показался вспыхнувший свет, настолько же угольно-черным явился огромный вытянутый силуэт корабля. Четыре мощных опоры шасси с большими колесами кажутся основательными и надежными, но сам аппарат не похож ни на что на свете! Вадим что-то скомандовал со своего планшета, и створки грузового отсека разошлись в стороны, выдвинув длинный пандус.

— Вот наша птица, — гордо сказал он, будто сам ее строил. — Прошу на борт.

Летчики-испытатели не те люди, которых можно легко вогнать в ступор. Если эта чудо-машина стоит перед ними, значит, нужно ее облетать! Разобраться во всем, освоиться с управлением, поднять в воздух, постепенно выжимая из нее максимум возможного!

— И сколько у нас времени, чтобы освоить машину? — поинтересовался командир.

— Две недели, — кратко ответил Вадим, но поспешил объясниться, видя ошарашенную реакцию профессионалов. — Не удивляйтесь, у этой машины очень много общего со «Спиралью». Можно сказать, почти одно и то же, «мозги» и управление у них почти одинаковые. Но самое главное, вам ее не нужно испытывать и учить летать. Она уже прекрасно все умеет.

Даже не пытаясь осознать такой поворот, летчики поднялись за ученым сначала в грузовой отсек, а затем и на вторую палубу, на мостик. Расположились в комфортабельных креслах согласно привычке, командир в центре, бортинженер справа, исследователь слева. Вадим снова что-то сделал с планшетом и с улыбкой подбодрил командира.

— Включайте, Дмитрий Сергеевич. Как на новой «Спирали»!

Органы управления в исходном, питание есть, табло горит. Контроль гидросистемы не нужен за неимением таковой. СОЖ на автономном питании, в готовности. Топливо не нужно, «обычных» двигателей нет, и это хорошо. Собственно, можно включать! Даже у такой большой и сложной машины есть простой выключатель. Всего лишь поворот «ключа», и машина «оживает»!

При этом не взвыла дурным голосом ВСУ (вспомогательная силовая установка — прим. авт.), которой здесь попросту нет. Энергии на борту и так достаточно! Зажглась подсветка приборов, и тихо зашелестели под обшивкой контуры охлаждения. Вентиляторы, включившись на пару секунд для проверки, остановились, «почувствовав» гравитацию, при которой естественная конвекция достаточна. Зажглись большие дисплеи, отображая процесс «загрузки» борта, занявший всего несколько секунд.

— Борт ноль-два, грузовой отсек открыт, — сразу же проговорила РИТА.

Сурдинскому потребовалось меньше трех секунд, чтобы найти нужную рукоятку. Уж он-то хорошо знает, где у «Спирали» управление грузовыми створками! И здесь все почти так же…

— Борт ноль-два, грузовой отсек закрыт, — спустя полминуты успокоила всех РИТА.

— Дальше как при социализме, — несвойственным для нынешней молодежи выражением прокомментировал Вадим. — Мы сейчас в режиме тренажера, так что ничего не сломаем. В основном нам предстоит разбор матчасти, и поскольку времени у нас мало, я буду все показывать прямо на «железе».

— То есть, вы не только начальник экспедиции, но и наш инструктор? — дружелюбно усмехнулся командир.

— Скорее, ваш борттехник, — принял шутливый тон Вадим. — Как ни странно, но эта машина от самых первых чертежей прошла через мои руки. Я знаю, как она работает и на что способна. Просто поверьте, это не пустые слова.

Летчики синхронно переглянулись.

— Это заметно, — кивнул бортинженер. — На одних словах такую махину не построить. Тогда зачем нам «Спираль», если есть такое чудо?

Вадим устало улыбнулся как человек, который слишком много знает и не хочет «грузить» окружающих. Стало понятно, что несколько последних лет были для этого совсем молодого человека вовсе не простыми. Не похож он на беззаботного «брата студента»…

— Все потому, что «Спираль» в природе существует, — медленно произнес Вадим. — А эта машина нет.

В принципе, уже и так все понятно. Как там одна известная вражина однажды сказала? Головоломка, завернутая в тайну, завернутую в загадку? Как-то так… Такой корабль нужно разрабатывать лет пять, а то и все десять! А ведь его уже кто-то построить и испытать успел! Но на инопланетное изделие тоже не похоже, везде вполне привычные конструкции и надписи на русском языке. И сразу видно, что со «Спиралью» эта машина в близком родстве.

— Борт ноль-два, установи охлаждение на «авто», — снова возникла РИТА.

— У нас на борту масса энергии, а в ангаре довольно тепло, — пояснил Вадим. — Вот она и предлагает сама проследить за режимом. На «Спирали» радиаторы на створках грузового отсека, а здесь этакие длинные жабры на «спине». Четыре независимых системы, и вон там правее блок переключателей, видите? Ставьте все на «авто».

Четыре щелчка, и над тумблерами загорелась успокаивающая нервы зеленая индикация.

— Машина очень летучая, — Вадим ласково погладил подлокотник кресла. — На ней можно и вертикально взлетать и садиться, тяги достаточно. Отработаем взлет по приборам, сами увидите. Груза у нас почти не будет, только полные баки рабочего тела. Пушки нам тоже сняли, лишний вес.

— Пушки? — повторил командир каким-то странным голосом.

— На будущее, — туманно отмахнулся Вадим. — Мы же за мирный космос, в конце концов.

— Значит, через две недели мы уже должны лететь? — спросил бортинженер, возвращаясь к цели экспедиции.

— Желательно не позже, — кивнул Вадим. — Хотя небольшая отсрочка и не смертельна. Вы уже в курсе, летать будем как минимум месяц, поэтому тренировки обязательны, как в любом длительном полете. Куда и зачем летим, не спрашивайте. Все узнаете сами.

Вадим что-то переключил на своем пульте, и с гудением раскрылись наружные створки, закрывающие стекла. На мостике сразу стало светло, как на стадионе во время ночной игры.

— Вы ОКП (общекосмическую подготовку — прим. авт.) проходили? — спросил командир, почти наверняка зная ответ.

— Отчасти, — мысленно вздрогнув, признался Вадим. — Меня слегка покрутили на вестибулярку и пару раз свозили на невесомость, чтобы медицину успокоить. Эксплуатацию гальюна я освоил в совершенстве, дыхательный аппарат использовать умею. А остальное вы мне подскажете по ходу дела. Понимаю, что ситуация непривычная…

— Не то слово, — самую малость нахмурился майор. — Мы, конечно, приказы не обсуждаем, но что с вами делать при нештатной ситуации?

— Обузой я не буду, — спокойно парировал Вадим. — Машина у нас тоже необычная, сломать ее трудно, вероятность неполадок очень невелика. Разве что, фатальное невезение, вроде столкновения с чем-нибудь…

— Невероятно, — проворчал бортинженер. — Остается понять, почему так важно ваше присутствие? Именно ваше?

Интересно, ответит ли юный «профессор» на такой простой вопрос? Какие он найдет слова, чтобы убедить пару матерых космических волков в своей незаменимости? Но Вадим не проявил никакой нервозности и просто постучал пальцем по краю своего планшета.

— Когда мы прибудем на место, — постарался объяснить он, — На моей совести будет управление определенным оборудованием корабля. Это и есть наша научно-прикладная миссия. Очень важная и секретная. И чтобы сделать все правильно, требуется присутствие специалиста из нашей «особой» научной группы, к которой я отношусь.

— И больше никого не нашлось? — внимательно вглядываясь в лицо молодого ученого, Сурдинский заметил признаки искреннего волнения. Вот занесло парня…

— Не быть мне космонавтом, — нервно усмехнулся Вадим, поняв, что его испытывают. — Во всяком случае, официально. Полет секретный, в новости и статистику я не попаду, и вряд ли полечу куда-нибудь снова. Но больше некому, это факт. Нужны определенные знания, которыми владеют от силы несколько человек. Нас и так очень мало, а по совокупности факторов на эту роль подхожу только я. Теоретически, можно управлять машиной дистанционно, с Земли, но мы решили не рисковать.

— Мы в вас не сомневаемся, — отозвался бортинженер. — В конце концов, в авиации кого только не возят! Даже «Спираль» для пассажира все равно, что обычный самолет.

— Утрируем, — согласился командир. — Но по сути верно. И все же, что там наши затеяли? Здесь что-то очень большое намечается, это даже чувствуется. Да и секретность такая!