На экране на фоне бьющихся о камни волн появляется слово «Увертюра», и вокруг разносится гул неодобрения. Я упираюсь ногами в приборную панель, готовясь умирать со скуки, но знаете что? Кино действительно интересное. В нём рассказывается о парне, Кэле (Мэгс говорит, что блондин, играющий его, — Джеймс Дин), которого бросила мать, так что он остался с очень строгим отцом, считавшим Кэла ничтожным человеком. Его брат Арон был любимчиком отца, а Кэл очень хотел встречаться с девушкой брата Аброй. В какой-то момент я тянусь за попкорном и вижу Нелл, обхватившую подушку и с широко раскрытыми глазами жадно взирающую на экран.

Страсти накаляются между Кэлом и Аброй, и в момент, когда они сидят на самом верху чёртового колеса, мы замираем. Кэл наклоняется, чтобы поцеловать её.

— Привет, — шепчет мне на ухо чей-то мягкий голос, заставляя подпрыгнуть.

Узкое лицо то озаряется светом фонарика, то снова пропадает в темноте. Кэт Левески наклоняется к машине.

— Как делишки, девчуля? Я тебя обыскалась.

— Ш-ш-ш, — бросает Нелл. Мэгс ничего не отвечает Кэт, потому что ненавидит её и притворяется, что той вообще не существует.

Я поворачиваюсь к окну.

— Что такое?

— Да ничего. У меня в машине есть немного рома и косячков. Пойдёшь?

— Тише!

— Ладно. Господи. — Я открываю дверцу, и Нелл тянется ко мне.

— Не уходи. Останься с нами.

— Ага. — Мэгс и правда хочет этого. — Останься.

Я машу им рукой на прощание.

— Скоро вернусь. — Возможно. В компании Кэт может произойти всё что угодно.

— Завтра рано вставать, — кричит Мэгс, когда мы с Кэт удаляемся в темноте. Я поднимаю руку, хотя она меня и не видит.

Маленький белый пикап Кэт припаркован у самого леса, так что можно не бояться быть пойманным за любую деятельность. Мы залезаем в кузов, в самую гущу приторного облака дыма от травы. В свете экрана я вижу только лишь тени и огоньки от сигарет, повисшие в воздухе. Я толкаю кого-то и начинаю смеяться.

— Кто это?

— Угадай.

Он щекочет меня так, что я начинаю визжать и падаю ему на колени. Только Кеньон, брат-близнец Кэт, щекочет меня каждый раз, когда мы встречаемся. Я сворачиваюсь калачиком, вдыхая запах его дезодоранта «Олд Спайс», и беру из рук Кэт пластиковый стаканчик. Сделав глоток, я понимаю, что это совсем не ром с колой, а малиновый ликёр, и почти давлюсь им.

— Хочешь, вылью? — По голосу Кэт понятно, что она улыбается. Я допиваю остатки залпом и бросаю стаканчик ей. Она начинает хихикать. — Моя девочка!

— Как вы пьёте это дерьмо?

— Как можно быстрее, — Кэт рыгает.

— Сексуально, — комментирует Кеньон.

Она встаёт.

— Хочу начос. Дарси, пошли.

Когда я поднимаюсь, рядом с нами заводится машина, и свет от фар падает на девушку, сидящую поодаль от меня за рулём и с напитком в руке. На мгновение я готова поклясться, что это Рианона Фосс. Пока моё тело отходит от шока, я узнаю в девушке десятиклассницу, Софию какую-то-там. У неё с Рианоной одинаковые причёски: рыжие волосы, длиной до плеч. А вообще они нисколько не похожи. Год назад Рианону можно было бы встретить здесь, так как они с Кэт иногда тусовались вместе. И именно в подобном месте мы могли бы встретиться, даже не поздоровавшись друг с другом.

Я съезжаю по откидной двери кузова и следую за Кэт. Кто-то зажимает мне рот рукой, хватает за талию и крутит меня так сильно, что в этот раз я кричу по-настоящему и почти теряю один сланец.

Все заходятся смехом. Кэт светит на нас фонариком. Меня держит Шэй, а остальные парни, прислонившись спинами к машине, сидят на траве и курят общий косяк.

Я даю локтем Шэю по рёбрам.

— Прекрати! — Он недолго удерживает меня, пытаясь доказать, что я не смогу причинить ему боль, и вскоре отпускает. Я поворачиваюсь, отхожу на два шага и толкаю его со всей силы. — Очень смешно, придурок.

В полумраке его глаза напряжены и подобны львиным.

— Что? Слишком грубо для тебя, Дарси?

По смеху парней я понимаю, что он всё им рассказал. Я поворачиваюсь к нему спиной и ухожу, яростно шлёпнув себя по губам, останавливаясь только у киоска с едой, понимая, что трясусь всем телом. Кэт подходит ко мне, и я бросаюсь на неё.

— Почему ты не сказала, что Шэй был там?

Кэт моргает. Вокруг её широких карих глаз с нависшими веками размазалась подводка от карандаша, а волосы, окрашенные в чёрный цвет, слишком коротко подстрижены в чёлке. Кэт практически всегда накурена, но она ни за что бы не забыла о том, что произошло между мной и Шэем Четвёртого июля. Той ночью она была с нами и видела, насколько я была пьяна.

— Я не думала, что это так важно.

— Что ж, ты ошибалась! Теперь он меня ненавидит, — что-то щёлкает внутри меня. — Он послал тебя за мной?

— Нет. Богом клянусь. — Она берёт меня за руку, когда я отворачиваюсь. — Честное слово, я понятия не имела о его выходке. Ты можешь забрать мои начос, хорошо? Я их даже не хотела, мне просто было скучно. Не уходи.

Я скрещиваю руки на груди, пока она делает заказ, затем мы усаживаемся на траву и смотрим фильм. Я слишком много пропустила из «К востоку от рая»: Арон уезжает на поезде из города, и всё как-то мрачно. Всё равно завтра Нелл расскажет мне сюжет, сцену за сценой, независимо от того хочу ли я его знать или нет. Моё сердцебиение возвращается к нормальному ритму, и я щедро макаю начос в расплавленный сыр.

— Я бы не психанула так сильно, если бы не думала о жутком исчезновении Рианоны. Шэй очень меня испугал.

— Он идиот. — Кэт чем-то толкает меня. Я протягиваю руку и обнаруживаю её фляжку с логотипом «Отбросов». Рассмеявшись, я делаю глоток. Это ром. — Не хочешь уйти отсюда? Сегодня на карьере вечеринка. Может, будет весело. Придуркам вход воспрещён. Обещаю.

Я даже не раздумываю.

— Отлично.

Вокруг раздаётся свист, и загораются искры в небе с левой стороны, где собрались мигранты. Начался фейерверк. Кто-то кричит, кто-то приходит в замешательство, и мимо нас проносятся тени, ликующие и удирающие отсюда, пока не пришёл билетёр.

Когда фейерверк заканчивается, в воздухе стоит один дым, и разносится плач нескольких детей. Из фургона вылезает женщина, покачиваясь из стороны в сторону на носочках. Я сразу же понимаю, что она пытается успокоить ребенка, чей плач настолько тих, что напоминает скрип двери, которая нуждается в масле. 

— Дарси Прентис, — издалека кричит мама. Я переворачиваюсь на другой бок. Во сне было лучше. Она оттягивает простынь. — Вставай.

Сквозь пелену выпитого вчера вечером, я поднимаю взгляд на маму, которая кажется гигантом. Потолок в моей комнате освещает солнце, преломляясь в радужные лучи через трещину в оконном стекле. Я сажусь на кровати, и кажется, что на меня сбросили целое пианино. Взглянув на часы, понимаю, что уже 07:15. Ох, чёрт.

— Девочки уже ушли.

Мама собралась на работу: на ней полосатая блузка и джинсы, которые она носит под чистым рабочим халатом и сеткой для волос. Будучи мамой, у неё почти нет морщин, хотя, когда она хмурится, между её бровями возникает складка в форме буквы V. Именно в такие моменты она напоминает мне бабушку Нэн, когда её поросята выбираются на улицу и залезают к соседям. Мама разворачивается и уходит, предварительно отбросив в сторону мою грязную одежду.

— Помойся. От тебя пахнет перегаром.

Постояв под прохладными струями воды в душе, я собираю влажные волосы в хвост, проглатываю пару таблеток аспирина и спускаюсь вниз. За столом сидит Либби, размешивает сахар в кружке с кофе, и притворяется, что читает газету. Она смотрит на меня поверх очков — представляю её удовольствие от мысли, что я попала в неприятности. Не отрывая от неё взгляда, я проглатываю горсть сухих хлопьев, чтобы хоть чем-то наполнить желудок, прежде чем меня вырвет (а это уже случилось прошлой ночью, хотя я едва помню), и перебираю в голове то, что хотела бы ей сказать.