Как только судно взяло нужный курс, двигатель приятно, ритмично загудел на двух чередующихся нотах, которые различались менее, чем на полутон. До следующей пристани Колин с Мэри ни разу не заговорили и даже не взглянули друг на друга. Сев на соседние скамейки, они продолжали смотреть вперед. Между ними, в полуоткрытой двери рубки, ссутулившись, стоял помощник, который время от времени перебрасывался словами с рулевым. Мэри опустила подбородок на согнутую руку. Колин закрыл глаза.

Когда пароходик сбавлял скорость при подходе к пристани возле больницы, Колин перешел на ту сторону, где сидела Мэри, чтобы посмотреть на пассажиров, ожидавших посадки, большей частью стариков и старух, которые, несмотря на жару, стояли почти вплотную друг к другу. Мэри, тоже встав, смотрела в сторону следующей пристани, ясно видимой над гладкой водой на расстоянии четверти мили. Пожилым пассажирам помогли подняться на судно, рулевой с помощником быстро обменялись громкими криками, и пароходик поплыл дальше, параллельно тому тротуару, по которому однажды утром, пять дней назад, шли Колин с Мэри.

Колин встал у Мэри за спиной и сказал ей на ухо:

– Наверно, лучше сойти на следующей остановке и пойти пешком напрямик. Так будет быстрее, чем плыть вокруг, мимо порта.

Мэри пожала плечами и сказала:

– Наверно.

Она не оглянулась, чтобы посмотреть на него. Но когда пароходик медленно причаливал к следующей пристани, а помощник уже наматывал трос на кнехт, она резко обернулась и нежно поцеловала его в губы. Металлический барьер был поднят, и на берег сошла пара пассажиров. На мгновение наступила пауза – все вокруг, казалось, замерли в нерешительности, словно дети, играющие в «бабушкины шаги». Рулевой, положив руку на штурвал, издали смотрел на своего помощника. Тот уже взял в руки конец троса и собирался разматывать его с кнехта. Новые пассажиры уже сели на свои места, но обычный разговор о пустяках еще не начался. Колин с Мэри сделали три шага от покрытой потускневшим лаком палубы до потрескавшихся, почерневших досок пристани, и в тот же миг рулевой раздраженно крикнул что-то помощнику, который кивнул и полностью размотал трос. С парохода, из душного крытого отделения для пассажиров, внезапно донесся смех, и разом заговорили несколько человек. Колин с Мэри медленно, молча шли по причалу. Время от времени они посматривали налево, где вид загораживали расположенные почти вплотную дома, стены, деревья, однако где-нибудь непременно должен был отыскаться просвет, и вдруг они обнаружили, что оба уже остановились, чтобы устремить взгляд мимо угла высокой электроподстанции, между двумя ветками большого платана, на знакомый балкон, откуда смотрела – а потом замахала рукой – маленькая фигурка в белом. На фоне тихого, ритмичного стука отплывающего пароходика они услышали, как Каролина им что-то кричит. По-прежнему стараясь не встречаться взглядами, они направились к узкому проходу, который должен был привести их к дому. За руки они не держались.

Быстрый взгляд снизу в лестничный проем, мелькнувшая наверху голова – сразу стало ясно, что на верхней площадке их дожидается Роберт. Поднимались они молча, Колин – на несколько ступенек впереди Мэри. Было слышно, как Роберт наверху откашливается и что-то говорит. Каролина ждала там же. Перед последним пролетом лестницы Колин замедлил шаг и попытался нащупать у себя за спиной руку Мэри, но Роберт уже спустился им навстречу и с покорной улыбкой гостеприимного хозяина, явно не вязавшейся с присущими ему бесцеремонными манерами, обнял Колина за плечи как бы для того, чтобы помочь ему подняться по оставшимся ступенькам, и при этом демонстративно повернулся спиной к Мэри. Впереди, неловко прислонясь к косяку входной двери, в белом платье с вместительными квадратными карманами, стояла Каролина, и горизонтальная линия ее улыбки свидетельствовала о скрытом удовлетворении. Поздоровались они сердечно и в то же время сдержанно, соблюдая приличия; Колин послушно подошел к Каролине, которая подставила ему щеку для поцелуя и одновременно на мгновение нежно взяла его за руку. Все это время Роберт, одетый в темный костюм с жилетом, белую рубашку – правда, без галстука – и обутый в черные ботинки на высоких конусообразных каблуках, держал руку на плече у Колина, отпустив его лишь для того, чтобы наконец с легким, едва заметным поклоном повернуться к Мэри и, иронически взглянув на нее, взять ее за руку, которую она тут же отдернула и, обойдя вокруг него, обменялась поцелуями – всего лишь беглыми прикосновениями губ к щекам – с Каролиной. Все уже теснились на пороге, но первого шага в квартиру никто не делал.

– Мы плыли на пароходе с пляжа и сошли в этом районе, – объяснила Мэри, – вот и решили заглянуть ненадолго.

– Мы ждали вас раньше, – сказал Роберт. Он положил ладонь на руку Мэри и заговорил с ней так, словно они были одни. – Колин дал моей жене обещание, о котором, похоже, забыл. Сегодня утром я оставил в вашей гостинице записку.

Каролина также обратилась исключительно к Мэри:

– Видите ли, мы тоже уезжаем. Мы боялись, что вы нас не застанете.

– Почему? – неожиданно вымолвил Колин.

Роберт с Каролиной улыбнулись, а Мэри, стремясь сгладить некоторую неловкость, вежливо спросила:

– Куда вы едете?

Каролина посмотрела на Роберта, который отошел на шаг назад и оперся рукой о стену.

– О, это долгое путешествие! Каролина уже много лет не виделась со своими родителями. Но об этом мы вам еще расскажем. – Он достал из кармана платок и приложил его ко лбу. – Сначала я должен покончить с одним пустяковым делом в своем баре. – Он обратился к Каролине: – Пригласи Мэри в квартиру и чем-нибудь угости. Колин пойдет со мной.

Каролина вошла и, остановившись, жестом позвала Мэри за собой.

Мэри, в свою очередь, протянула руку, чтобы взять у Колина пляжную сумку, и собралась было заговорить с ним, но тут между ними встал Роберт.

– Заходите, – сказал он. – Мы ненадолго. Колин тоже хотел что-то сказать Мэри и, вытянув шею, пыталсявзглянуть на нее из-за Роберта, но дверь уже закрывалась, и Роберт мягко поворачивал его лицом к лестнице.

У местных мужчин было принято разгуливать на людях, взявшись за руки или под ручку. Роберт крепко держал Колина за руку, постоянно сжимая его пальцы с такой силой, что малейшая попытка освободиться потребовала бы сознательных действий – возможно, оскорбительных и, безусловно, нелепых. Они шли еще одним незнакомым путем, по улицам, где почти не было ни туристов, ни лавок с сувенирами, по району, куда, казалось, и женщин не пускали, ибо повсюду – в многочисленных барах и уличных кафе, на стратегически важных углах, у мостов через каналы и в нескольких пассажах с игровыми автоматами, мимо которых они прошли, – непринужденно беседовали, собравшись маленькими группами, мужчины всех возрастов, большей частью без пиджаков, хотя нет-нет да и попадались одиночки, дремавшие с газетами на коленях. В отдалении с важным видом, скрестив руки на груди, как их отцы и братья, стояли маленькие мальчишки.

Роберта, казалось, знали все, а он, по-видимому, выбирая маршрут таким образом, чтобы встретить по дороге как можно больше народу, повел Колина на другой берег канала, перебросился с кем-то парой слов у входа в бар, привел тем же путем обратно, на маленькую площадь, где вокруг заброшенного питьевого фонтана, чья чаша была до краев заполнена смятыми сигаретными пачками, собралась компания немолодых мужчин. Смысла разговоров Колин не улавливал, однако казалось, будто люди на все лады склоняют его имя. Когда они собирались покинуть одну шумную компанию у входа в пассаж с игровыми автоматами, кто-то больно ущипнул его за ягодицу, и он в ярости обернулся. Но Роберт потащил его дальше, и до самого конца улицы вслед им звучал громкий смех.

Несмотря на появление нового управляющего, широкоплечего мужчины с татуировками на руках, который поднялся, чтобы поздороваться, когда они вошли, в Робертовом баре ничего не изменилось: тот же синий свет, льющийся из музыкального автомата, на сей раз бездействующего, тот же ряд высоких табуретов с красными пластиковыми сиденьями и черными ножками, неизменно статичная атмосфера подвала с искусственным освещением, не подверженная влиянию смены дня и ночи снаружи. Было всего четыре часа, и в баре находилось не более полудюжины посетителей – все стояли у стойки. Непривычным – или более заметным – было разве что количество больших черных мух, бесшумно, точно хищные рыбы, курсировавших между столика ми. Колин пожал руку управляющему, попросил стакан минеральной воды и сел за тот столик, за которым он сидели в прошлый раз.