Без пассажира лодка погрузилась в воду очень неглубоко, ее нос и часть скошенного плоского дна — примерно два фута — поднимались над поверхностью реки. Кончиками пальцев он нащупал тонкую деревянную планку, которая шла во всю длину лодки прямо по центру, и медленно потянул ее на себя, так, чтобы его собственный нос оказался под самым дном, между поверхностью воды и дном лодки. Наконец, почти рыдая от облегчения, он сделал несколько глубоких вдохов. Набежала небольшая волна, и немного воды попало ему в ноздри. Едва не захлебнувшись, он все же сумел подавить жгучее желание чихнуть и ничем не нарушил тишины.

Здесь они не могли его увидеть. Им бы пришлось пригнуться до самой воды, чтобы разглядеть его голову, едва заметно торчавшую над водой под носом лодки. Но как долго он может водить их за нос? Очень скоро они поймут, что он скрылся в реке.

Теперь лодка покачивалась почти незаметно.

Таинственные колебания воды постепенно затухали, и поверхность канала вновь обретала безмятежный покой. И когда он наконец смог улучить момент и поразмыслить надо всем, то сразу понял, что именно вызвало эти волны. Взрывы, которые донеслись до него, произошли либо под водой, либо на ее поверхности — теперь это было очевидно. Взрывали где-то выше по течению, может быть, прямо за следующим поворотом. Но зачем? Кто-то пытался убрать препятствие, преграждавшее путь по каналу? Чушь, решил он, этот канал никогда не был судоходным. Никто здесь не плавал.

Он опять захлебнулся и осмелился поднять голову над водой чуть повыше. С каждой минутой ему становилось все труднее удерживаться в таком положении, кончики пальцев немели, сжимая узкую деревянную рейку. Он осторожно попробовал опустить ноги. Может быть, удастся нащупать дно… Нет, под ногами ничего не было.

Так или иначе, долго ему тут не продержаться. Выстрелов пока не последовало, может быть, подумал Рено, этот человек на берегу уже перестал его выслеживать? Однако существовала и другая вероятность. Вполне возможно, преследователи знают, где он прячется, и все время держат его на мушке, а сами тем временем спешат закончить свои непонятные дела. Его мучило любопытство, и оттого, что он не мог понять, что происходит, им все более овладевал бессильный гнев. Взрывы были примерно такой силы, которая требуется, когда хотят заставить всплыть утопленника. «Ну да, конечно, — не без язвительности подумал он, — а по берегам, очевидно, стоит почетный караул и салютует из скорострельной винтовки».

Это просто безумие! Если ему хотя бы удалось добраться до противоположного берега и затеряться в лесу, он смог бы обойти их стороной и посмотреть, что же происходит за следующим поворотом. Теперь он уже был уверен: то, что его заинтересовало, случилось именно там, за поворотом. Он слегка наклонил голову, так, что над водой показался один глаз, и попытался оценить расстояние до ближайшей точки противоположного берега. Он сможет. Он должен смочь. В любом случае он обязан узнать, что там происходит.

Рено опять перевернулся на спину, чтобы его нос оказался над водой, глубоко вздохнул и погрузился в воду, устремившись прочь от лодки.

Оценивая свои возможности, он не принял во внимание, что ему придется плыть в одежде и обуви, и понял это, когда уже было слишком поздно. Поначалу все шло совсем нетрудно. Он равномерно отталкивался руками и ногами, напоминая себе, что нельзя спешить и нельзя забывать о человеке с винтовкой, притаившемся на берегу. Но неожиданно он врезался головой в подводную корягу. От удара он почувствовал головокружение, всего лишь на какой-то момент, но и этого было достаточно, чтобы сбиться с ритма.

Теперь ему не хватало воздуха. Голова его показалась под водой, и он судорожно вдохнул. Выстрела не последовало, он опять скрылся под водой. Но этот человек, если он все еще там, не ожидал его появления. В следующий раз он будет наготове.

Ботинки становились все тяжелее, словно к ногам привязали гири. С каждой минутой они все сильнее тянули вниз. Дважды за свою жизнь он был близок к тому, чтобы утонуть, и ему было знакомо чувство слепого, отчаянного страха перед водой, панического ужаса, охватывающего все его существо. Усилием воли он прогнал его. Берег, должно быть, уже близко. Он опять задыхался. Сознание мутилось. Собрав всю свою волю, он вынырнул и жадно глотнул воздуха. Какой-то момент он безвольно лежал на поверхности воды, прежде чем ему удалось заставить себя снова погрузиться в нее. На этот раз он успел услышать свист пули и всплеск, когда она ударилась о воду.

Ему было необходимо срочно выбраться на поверхность, на живительный воздух. Страх утонуть постепенно брал верх. Лучше уж пусть тот тип целится в него из револьвера, чем сам он будет до бесконечности барахтаться в этом болоте. Руки и ноги все больше слабели и не слушались, от напряжения и усталости их то и дело сводило судорогой. Он продолжал бороться, стиснув зубы, он отчаянно пытался удержаться в горизонтальном положении, хотя ноги продолжали неудержимо тянуть его вниз. И вдруг он почувствовал, что руки и лицо уткнулись в прибрежные заросли. Он не чувствовал ничего, кроме оплетающих его со всех сторон тонких ветвей, и, когда он попытался поднять голову, что-то захлестнуло его шею. Он оказался в ловушке. Захлебываясь, Рено рванулся из последних сил и провалился в темноту.

В предсмертном тумане ему казалось, что он отчаянно отбивается от опутывающих его зарослей и безрезультатно пытается выбраться из бесконечной реки. Откуда-то донесся звук выстрела и всплеск. Чьи-то руки мягко обхватили его за шею, и незнакомый голос стал умолять:

— Только не падайте! Я прошу вас, пожалуйста, не падайте!

Непонятно как, но он стоял на ногах. Удержаться, однако, у него не хватило сил, он качнулся вперед и упал, захлебываясь и глотая ржавую воду. Потом почувствовал, как чьи-то руки тормошат его, и услышал прямо над ухом все тот же умоляющий голос, не дававший ему забыться. Он снова поднялся, цепляясь за берег.

Откуда-то взялись силы, он шагнул и плюхнулся на влажную землю, подняв тучу брызг. Потом он уже стоял на берегу, сделал неуверенный шаг и снова упал, смутно сознавая, что кто-то еще находится рядом, и упал вместе с ним.

Несколько секунд он лежал на земле, с судорожными всхлипами втягивая в себя воздух. Наконец открыл глаза, и туман и темнота, окружавшие его, постепенно стали рассеиваться. Щекой он ощутил прикосновение чего-то мягкого, теплого и, повернув голову, с удивлением обнаружил, что смотрит в испуганные и встревоженные карие глаза склонившейся над ним девушки.

— С вами все в порядке? — выдохнула она.

Он повернулся и, не веря своим глазам, посмотрел назад. Густые заросли, в которых они укрылись, закрывали от него берег, но ему все же удалось разглядеть лежащее в воде поваленное ветром дерево, в ветвях которого он и запутался.

Патрисия Лазатер спустилась туда и освободила его, в то время как этот тип стрелял в них.

Рено сел, затем попытался встать, хотя ноги все еще не слушались его и подгибались от слабости.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? — повторила девушка свой вопрос.

— Да, — ответил он. — У вас ведь нет револьвера, верно? — Едва ли он сознавал, что задает глупый вопрос.

— Нет.

Патрисия встала. Ее белая блузка и шорты промокли насквозь, на ноге, под коленом, зияла царапина. Едва он поднялся, она схватила его за руку.

— Сюда, — сказала она едва слышно, махнув рукой вдоль берега. — Бежим. Я слышала лодку — тут, неподалеку.

Шум в голове наконец утих, и к нему вернулась способность соображать. Он понял, что девушка имеет в виду. Тот человек с винтовкой переплыл канал и вот-вот станет преследовать их по берегу.

Она бежала так быстро, что поначалу ему с трудом удавалось не отставать. Вскоре, однако, он вновь обрел дыхание и поравнялся с ней. Теперь уже он помогал девушке, поддерживая ее под руку. То и дело оглядываясь назад, они продолжали бежать через лес.