И вот теперь, когда от магов и чародеев потребовали каких-то чудес, им стало не по себе. Ответить на княжеский приказ делом они не могли в силу полнейшей профнепригодности…

Глава Тайного приказа Горыня явился к колдунам со свитой и охраной, но оставил всех, кроме двоих самых крепких молодцев, за дверью и прошел на сборище без всякой помпы, подчеркивая, что дело у него тайное (а какие еще затевались в его приказе?) и лишних ушей ему не надобно.

Маги, волхвы, гадатели и чародеи Арконы поджидали его в низкой сводчатой комнате за длинным столом, уставленным склянками с зельями. Видимо, желали показать, что работа у них кипит непрерывно и никто здесь себя не жалеет, вкалывая на колдовском поприще.

Горыня, войдя к колдунам, недовольно повел носом. Комната вся пропиталась резкими запахами из булькающих реторт. Запашок к длительной беседе в этих стенах не располагал.

Стены помещения были заставлены полками, на которых размещались разные вещицы, плохо различимые в полутьме. Во всяком случае, приглядываться к ним никто особо и не желал, так как неясные силуэты наводили на мысль о чьих-то черепах и высушенных конечностях невиданных чудовищ.

Старший волхв обратился к Горыне с приветственной речью, напомнив, что тот пребывает среди величайших специалистов своего дела, готовых в любую минуту прийти на помощь такой уважаемой организации, как Тайный приказ.

– Позволь сердечно приветствовать тебя в обители Озаренных. Дверь тайных знаний, хранителями которых мы являемся с таких давних пор, что человеческий ум и постигнуть не в состоянии, всегда открыта достойным защитникам нашего покоя и благоденствия, как предписывают древние скрижали. Тебе несказанно повезло, что ты попал именно сюда, высокочтимый и многомудрый господин Горыня, – говорил он, движимый полным отчаянием. – Наш магический цех – настоящий оазис здравомыслия посреди пустыни суеверий. Здесь нет места для еретиков и несведущих…

Горыня, не терпевший долгих преамбул, напомнил, что он сам не из тех, кто заходит куда ни попадя. И если уж глава Тайного приказа попал именно сюда, значит, сюда ему и было нужно. И на сем можно с формальностями покончить.

Он вел свою речь вполне обходительно и даже с улыбкой, но его обходительность можно было сравнить разве что с любезностью тюремного надзирателя по отношению к узникам, каковыми присутствующие тут же себя невольно вообразили, съежившись под начальственным взглядом. Фигурально выражаясь, глаза у него были повсюду, но вот именно эти глаза, о которых можно говорить буквально «светлые как сталь и холодные как лед», казались самыми ужасными и отталкивающими.

Горыня оперативно изложил колдовской братии обстоятельства дела и выразил уверенность, что арконские колдуны несравнимо сильнее заезжих, хотя те и способны на фокусы вроде выращивания рогов на человеческой голове (чья именно эта голова, Горыня верноподданнически умолчал, но долгих комментариев и не требовалось – и без того вся Аркона об этом уже знала).

– Не по тому пути пошла Лебедь, ой не по тому, – сетовал начальник Тайного приказа. – Ей бы своим бабским делом заниматься, так мы бы сквозь пальцы смотрели. А она, собакина дочь, к власти рвется. Вместо прельщения князя своей красотой пытается вызвать восхищение своими деловыми качествами. Это тупиковый путь. Это надобно пресечь!

В свете вышеизложенного на арконский колдовской цех возлагалась почетная обязанность нейтрализовать чародейку, именовавшую себя «Лебедь» (глава Тайного приказа имел основания полагать, что имя вымышленное), и не просто нейтрализовать, но наслать на нее сильную порчу и свести под корень.

– По возможности свести под корень, – конкретизировал задачу Горыня. – А изыскать такую возможность – это уж дело ваше, братики.

Главный волхв попытался обреченно возразить:

– В таком деле торопиться нельзя, батюшка-милостивец. Настоящее колдовство времени требует.

– Времени? – удивился Горыня. – Ну вы подумайте! Вам, братики, стало быть, времени много надобно… А мне – так нет! Я и так вам всю правду сказывать готов.

И он вытащил из кармана несколько перевязанных шнурком свитков бересты. Разворачивал их Горыня с таким интересом, словно видел впервые. На лицах представителей колдовского сообщества явственно отобразилась паника – дело было даже не в правде, а в том, какую именно из многочисленных правд глава Тайного приказа ухитрился разнюхать.

– Так, посмотрим… клятвопреступление, кража лошади, лжесвидетельство, совращение юной девицы, изготовление и ввод в обращение фальшивых монет… А это что? Моральное оскорбление арконского стражника при исполнении им своих обязанностей. Да по большинству из вас, голубчики, острог плачет!

Волхвы сжались так, словно желали раствориться в отравленной атмосфере своего пристанища, а ошеломленная торговка магическими амулетами и приворотным зельем, не совладав с собой, грохнулась в обморок. Горыня выведал о них всю подноготную.

Ходили слухи, что в палатах Тайного приказа целое крыло заполнено толковыми дьяками, которые днями напролет анализируют, сопоставляют и уточняют сведения, собранные высокоорганизованной сетью осведомителей.

Правда, это не помогло предвидеть и избежать ни одной из бед, время от времени сваливающихся на остров, но на судьбах отдельных людей сказывалось в полной мере. Поэтому опытные люди никогда не подвергали сомнению эти слухи, а старались вычислить тайных осведомителей из своего окружения и держать в разговорах с ними язык за зубами.

Но разве ж от своих убережешься?

– Судя по всему, волхвы, вы сейчас тянете время, – доброжелательно заметил Горыня. – Силы, что ли, копите? Или уж ни на что не пригодны стали?

Последовала пауза. Колдуны не любят признавать собственное бессилие. А если уж приходится делать это публично, да еще и перед коллегами по ремеслу…

Надо было спасать положение!

Одна гадалка, славящаяся никогда не сбывающимися предсказаниями, заглянула в свою магическую чашу и зачастила подобострастной скороговорочкой:

– Ой, батюшка Горынюшка, не кручинься. Сокол ты наш! Все сделаем, все приказы сполним, все как велишь, милостивец. Вижу я, вижу, вон на глади воды явственно проступает – ветром от нас Лебедь-злодейку несет, тучами след ее застилает. И нету Лебеди! Была, да вся вышла!

Видимо, в трудную минуту дар предвидения открывался у многих…

Горыня остался весьма доволен и бросил волхвам примерно такую фразу:

– Честное слово, господа, я не могу представить никого лучше вас на роль союзников в нынешнем политическом кризисе.

Хотя, надо признать, на арконском наречии она звучала несколько иначе.

Такого понятия, как «пляж», в Арконе не существовало, хотя на море можно было найти чудесные места, где волны плескались у широкой полосы чистейшего прибрежного песка. В других мирах в подобных уголках уже живого места не было бы от рядами лежащих на пляже курортников. Но в Арконе купание в море считалось баловством для маленьких ребятишек, да и их родители к морю по возможности не пускали, а то потонут еще; а уж жариться часами на палящем солнце в качестве отдыха и забавы не приходило в голову ни одному здравомыслящему аборигену.

Но Маргарита, как каждая москвичка, дорвавшаяся до моря, не представляла, что можно здесь жить и не бывать на пляже. Как бы ни загружали ее делами по управлению, выбрать рано утром часок для купания было делом святым. А утренние солнечные лучи, как известно, для кожи несравнимо полезнее, чем жестокий полуденный загар.

Гарольд, верный взятым на себя обязательствам по защите юной леди, сопровождал Маргариту на безлюдный пляж (как знать, а вдруг там будет вражеская засада?). Однако, оказавшись у моря, он и сам с удовольствием плавал, словно в привычки средневековых рыцарей морские купания входили как вполне естественная составляющая.

– Ну все, мальчики направо, девочки налево, – заявляла Маргарита, как только они спускались к воде (в детстве она успела узнать, что такое пионерский лагерь, и даже вынесла оттуда кое-какие привычки).