Рэйвен не отрываясь смотрел на Роксанну.

– Но я же здесь, в Уэльсе, недалеко от владений Памелы. Разве Бейлин не подумал, что я тут же брошусь туда и приготовлюсь к его нападению?

– Он считает, что я сразу уеду с тобой в Англию и ты будешь далеко, когда он захватит Англфорд и присоединит его к Пенлину. Он думает, что ты ничего не узнаешь о его планах.

Рэйвен приподнял голову Роксанны за подбородок.

– Почему же он надеялся, что ты сохранишь его секрет? Ведь Англфорд принадлежит твоей кузине.

– Именно поэтому я все и рассказала тебе, чтобы ты защитил дом Памелы.

Он наклонился совсем низко к ее лицу, так что их дыхание слилось.

– Но почему Бейлин не подумал об этом? Он считает, что ты не выдашь его, потому что он твой родственник?

– Нет, – тихо ответила она, – потому что он глупо надеется, что я все еще люблю его.

Проснувшись, Памела долго не могла понять, где находится. Наконец она сообразила, что лежит в одной из комнат замка Фортенголл. Но все равно она чувствовала, что что-то забыла.

Тихий храп, раздавшийся рядом, напомнил ей, что именно вылетело у нее из головы. Памела резко отодвинулась на край кровати и с любопытством повернула голову. Естественно, она тут же поняла, что лежит в кровати Питера, а не в своей собственной.

– Святая Дева Мария, – прошептала девушка. Памела спустила ноги с кровати и нащупала свои туфли.

Свеча, стоявшая на столе, давно догорела, но в комнате было довольно светло. Рассвет давно вступил в свои права, наполнив замок жемчужным светом. Памела выглянула из-за полога и с облегчением увидела пажа, мирно спавшего у дверей.

– Слава тебе, Господи, – пробормотала она.

Затем она спрыгнула с кровати, перешагнула через мальчика и вышла за дверь.

Замок гудел от топота ног и встревоженных голосов. Хлопали двери, внизу сновали слуги. «Неужели уже так поздно, что все проснулись, – подумала Памела, – а что, если леди Люсинда тоже не спит?»

Услышав, как кто-то поднимается по лестнице, Памела в панике спряталась в угловом туалете. На самом деле ей действительно нужно было сходить туда, но она ощущала такое сильное беспокойство, что вряд ли могла справиться с такой простой задачей. Она замерла в пропахшем нечистотами тесном помещении, прислушиваясь к тому, что творилось снаружи.

– А сколько человек в деревне? – услышала она голос леди Люсинды, которая разговаривала с управляющим.

– Несколько детей, – ответил Фредерик, – и еще не менее полудюжины взрослых.

– А в Тисдейле?

– Еще больше, я посылал туда нашего человека.

– Тисдейл расположен рядом с владениями Невилла. Уверена, именно там мальчики и заразились. Йен говорил, что внуки Невилла были больны, когда он был там с Хью и младшими близнецами.

– Нужно осмотреть Питера, – сказал Фредерик. У Памелы остановилось сердце.

– Да, – согласилась леди Люсинда, – ни он, ни Рэйвен, ни Люсьен не болели корью. Не знаю, как им удалось избежать этого в детстве. Но сейчас Люсьена и Рэйвена нет в замке, поэтому остается беспокоиться только о Питере.

Красная сыпь! Вот из-за чего в замке такой переполох. Когда Памела поняла это, она тут же забыла о своих тревогах по поводу того, что ее кто-то мог застать в комнате Питера. Обрушившееся на мирный замок бедствие было куда страшнее, теперь леди Люсинде понадобится дополнительная помощь, и Памела горела желанием предоставить ее.

Она вышла из туалета и направилась прямо к своей будущей свекрови.

– Памела! – удивилась Люсинда. – Ты так рано встала! Как ты себя чувствуешь?

– Со мной все в порядке, миледи. Я слышала ваш разговор с Фредериком. Как я поняла, в Фортенголле много больных.

Люсинда согласно кивнула.

– Корь вторглась в наши края. Хью и близнецы мечутся в лихорадке, они с ног до головы покрыты красной сыпью.

– Мне очень жаль. Дети часто болеют корью, но большинство из них выздоравливают.

– Да, – согласилась Люсинда и направилась к двери комнаты Питера, – если их хорошо кормят и до этого они не часто болели. Я сама перенесла корь, когда была маленькой девочкой. Йен говорит, что он тоже переболел.

– А ваши старшие сыновья?

– Нет. – Ее лицо помрачнело. – Возможно, ты знаешь, что взрослые переносят эту болезнь куда тяжелее, чем дети. Не всем удается выжить. – Она озабоченно посмотрела на Памелу. – У тебя была корь?

– Нет.

– Буду молить Господа, чтобы ты не заболела, – сказала Люсинда, закрывая глаза.

– Я не заболею, миледи, – пообещала девушка, – я крепкая.

– Возможно, болезнь не тронет тебя, хотя никто не знает, как распространяется эта зараза.

– Вы проверяли воду в колодце? – спросила Памела. – А припасы? Там не завелись черви?

– Вода свежая, слуги как раз проверяют зерно и овощи. Однако я давно живу на свете и не раз видела, как люди вокруг заболевали корью. По-моему, мы заражаемся не через еду или питье. Красная сыпь всегда приходит в это время года, если приходит вообще. Думаю, чтобы заразиться, нужно оказаться рядом с тем, кто уже болен.

– Но не все заражаются, – напомнила ей Памела.

– Да, не все. Тот, кто переболел и выжил, никогда не заболевает во второй раз. Но, увы, к Питеру это не имеет отношения.

Люсинда открыла дверь в комнату сына и заговорила шепотом:

– Надеюсь, у него нет лихорадки. Пока его кости не срослись, он еще очень слаб. Если сейчас у него начнется корь, она может свести его в могилу!

– Миледи, Питер здоров, – поспешила успокоить ее Памела. – Прошлой ночью он спал как младенец и…

Поняв, что едва не выдала себя, она быстро закрыла рот. Лучше промолчать, чем выдумывать какие-то небылицы, объясняющие ее потрясающую осведомленность относительно того, как Питер провел ночь.

Люсинда подошла к кровати и отодвинула полог. Питер еще спал, подозрительно отодвинувшись к краю кровати. Рядом с ним на подушке и матрасе отчетливо просматривались отпечатки недавно находившегося там второго человека. Кровать напоминала гнездо, из которого вылетела вторая птичка.

У Памелы перехватило дыхание, но, к ее удивлению и облегчению, Люсинда не заметила ничего необычного. Она уже трясла сына за плечо.

– А?

Питер потянулся и с удивлением посмотрел на склонившуюся над ним мать. Затем он увидел Памелу, и его глаза широко распахнулись.

– Мама? Что-то случилось?

– Кажется, да.

– Мама! – Остатки сна слетели с него в одно мгновение. Питер сел и серьезно посмотрел на мать. – Я уже взрослый человек.

– Вот именно, – Люсинда скрестила руки на груди, – именно поэтому я хочу поговорить с тобой об очень важном деле, которое может иметь серьезные последствия.

– Это о чем?

Люсинда рассказала сыну о вспышках кори в замке и его окрестностях.

– Какой ужас, – прошептал он, – как бы я хотел хоть чем-нибудь помочь. Я знаю, ты загоняешь себя до полусмерти! Если бы не эта проклятая нога…

– Питер, как ты себя чувствуешь? – перебила его Люсинда.

– Я? – Он наморщил лоб. – Хорошо, если не считать перелома.

– У тебя нет лихорадки? – Люсинда пощупала его лоб. – А красная сыпь не появилась?

– Нет, ничего у меня нет. Мама, ведь только дети болеют корью. Раз я не болел ею, будучи мальчишкой, значит, не заболею, став мужчиной!

– Болезнь не разбирает, ребенок ты или нет. Взрослые в отличие от детей редко выживают после кори.

– Что ты говоришь? – Он с тревогой посмотрел на Памелу: – Памела, ты не больна?

– Нет.

– Она тоже не болела в детстве, – сообщила сыну Люсинда.

– Миледи? – раздался от дверей сонный голос. Уильям поднял голову и сонно заморгал.

– Уильям! – Люсинда бросилась к пажу и задрала его рубашку, осматривая грудь и бока. – У тебя была корь?

– Что? – Мальчик еще не до конца проснулся и мало что соображал.

– Болезнь, когда ты весь покрываешься красной сыпью. Ты болел этим или нет?

– А, да, – радостно сообщил он. – Помню, весной дело было, прямо как сейчас. Мы тогда все заболели, и я, и сестры. Я чесался как бешеный и целыми днями валялся в кровати, вместо того чтобы кататься на пони.