Шум и огни остались позади, и лекарь позволил своим спутникам немного передохнуть на берегу реки, где гвардейцы опустили носилки на землю. В неровном от ветра пламени фонаря глаза мальчика казались остекленевшими, как у трупа, и один воин прошептал другому:

— Ну в точности покойник…

Его товарищ еле сдержал дрожь, стряхивая пыль с одежды.

Услышав эти слова, лекарь нахлобучил шляпу так, что волосы выбились из-под нее смешными пучками, и показал туда, где осталась ярмарочная площадь.

— Хотите вернуться? А если не хотите — он жив, и все дела!

Гвардейцы нехотя двинулись вперед. Дорога к башне вилась через сосновый лесок, туманный и серый в свете первых звезд. Лекарь приподнял лежавшую на одеяле руку Джарика: пульс мальчика был неровным и слишком быстрым.

«Если уж ему суждено умереть, пусть это случится в присутствии графа», — мстительно подумал лекарь и велел гвардейцам поторапливаться.

Дорога резко пошла вверх. Местами ее пересекали овраги, местами под ногами осыпался сланец и топорщились корни деревьев. Фонарь раскачивался, бросая причудливые тени на тропу под ногами, которая становилась все хуже. Гвардейцы спотыкались и ругались, пока наконец у них не осталось сил на разговоры. Дорога стала еще круче; Джарика хлестали ветки, шесты носилок цеплялись за кусты, и ночные птицы испуганно взлетали прямо из-под ног людей, пробирающихся по лесным теснинам.

Наконец впереди забрезжил свет, и на фоне звездного неба показался силуэт башни. Воины ускорили шаги, мечтая поскорее добраться до вымощенной камнями безопасной дороги святилища Коридана.

У самых ворот им навстречу двинулся всадник.

Уверенный, что они нарвались на бандита, лекарь попятился и больно ударился о шест носилок. Гвардейцы потянулись за оружием.

— Прекратить! — сердито скомандовал граф Морбрит, заглушив звон стали. — Испепели вас огни!

Он спешился. Его взмокшая лошадь ступала на удивление тихо — ее копыта и уздечка были обмотаны мягкой тканью. Граф был один, в одежде без герба; что бы он ни замышлял, он постарался явиться сюда незамеченным.

— Как мальчик?

— Пока жив, — недовольно ответил лекарь, но граф не обратил внимания на дерзкий тон.

Он взял взмыленные поводья, не пожелав объяснить, почему и как здесь очутился, и приказал гвардейцам:

— Оставайтесь тут. Пусть никто не входит в святилище! — Потом продолжил чуть мягче: — Вы хорошо справились. В моей седельной сумке фляга вина — возьмите ее, но развлекайтесь тихо. Я не хочу, чтобы священники проснулись до моего возвращения.

Граф бросил поводья капитану гвардейцев, склонился над носилками, поднял Джарика на руки и пошел к воротам. Лекарь зашагал следом, полный решимости позаботиться о своем пациенте. За тридцать лет службы он ни разу не видел, чтобы повелитель Морбрита вел себя так жестоко.

Но граф резко остановился, преградив лекарю путь.

— Ты мне больше не нужен, — холодно заявил он.

— Мальчик в очень тяжелом состоянии! — Лекарь гневно сжал кулаки. — Неужели вы опуститесь до убийства? Хорошо, я за вами не пойду, но вы должны поклясться, что не причините ему вреда!

— Я ни в чем не собираюсь клясться! — рявкнул граф. — Пошел прочь, не то я прикажу гвардейцам связать тебя как разбойника!

— Это безумие, — врачеватель беспомощно покачал головой, не в силах найти нужные слова. — Чистейшей воды безумие!

Не выдержав укоризненного взгляда лекаря, граф молча вынес Джарика, сына Керайна, из круга света, отбрасываемого фонарем.

Лекарь смотрел им вслед, полный дурных предчувствий. Спешка, таинственность и резкость графа давали ему все основания опасаться за жизнь Джарика. Кроме гильдии кузнецов, семьи у мальчика не было; кто станет беспокоиться и задавать вопросы, если он не вернется домой? Не сомневаясь, что тревожится не напрасно, лекарь решился нарушить приказ и последовать за графом.

Тот шагал прямо к башне, но темнота и необходимость соблюдать тишину задержали поспешившего следом врачевателя. А когда глаза лекаря привыкли к темноте, он увидел графа уже у входа в башню — и рядом с ним стоял кто-то высокий, закутанный в серый плащ. Из-под капюшона плаща сверкнули оранжевые глаза, расставленные слишком широко для человека, со змеиными вертикальными зрачками.

Лекарь охнул, по его спине заструился пот, в висках застучало. Это наверняка был демон-ллондель, обладающий эмпатическим даром, и он не имел никаких прав находиться в убежище. Лекарь попытался побороть страх, но безуспешно. Граф наверняка собирался выяснить, что именно случилось с Джариком, и для этого воспользоваться способностями проклятой твари. То была немыслимая ересь, непростительная для любого достойного человека!

Не успев подумать о последствиях своего поступка, лекарь бросился вперед, сложив пальцы в знак, охраняющий от сил зла.

— Я этого не допущу! — крикнул он.

Человек и стоящий рядом с ним демон замерли и оглянулись. Ллондель удивленно свистнул и нырнул под арку, ведущую в башню, его глаза напоследок загорелись, как угольки.

— Заткнись, ты, идиот! — Граф вскинул бесчувственного мальчика на плечо и повернулся к лекарю. — Если разбудишь священников, я позабочусь, чтобы ты отправился на костер вместе со мной! Раз одного из моих людей поразило заклятие, я должен выяснить, почему так произошло! И я это выясню — любой ценой. Я не стану подвергать опасности весь Морбрит из-за одного мальчишки!

— Как вы можете так поступить? — Лекарь задрожал, вспомнив рассказы о могуществе ллонде-лей и о людях, которые сошли из-за них с ума. — Неужели вам все равно, что станется с вашими гвардейцами? Они подпадут под воздействие чар ллонделя, а вы их даже не предупредили!

Повелитель Морбрита гневно скрипнул зубами; ветер трепал волосы Джарика, хлеща их о воротник графа.

— Ты ошибаешься, — наконец проговорил граф. — Я подмешал в вино сонное зелье, и гвардейцы крепко проспят до утра. Либо иди со мной, либо возвращайся и выпей с ними.

— А как же священники в святилище? — не желал уступать лекарь.

— С этим будет сложнее, — вздохнул граф. — Но я обещаю, что нынче ночью им не причинят зла.

Ллондель оглянулся. Его оранжевые глаза сердито вспыхнули, морщинистыми шестипалыми руками он повторил недавний жест лекаря, прежде чем двинуться дальше.

Лекарь поправил шляпу, глядя на то, как серый плащ ллонделя сливается с темнотой. Несмотря на тревогу за мальчика, врачеватель не нашел в себе сил последовать за демоном и графом, обогнавшим своего ужасного спутника.

Граф задержался в передней комнате, чтобы подождать демона. Ллондель вскоре показался в дверях — он двигался с плавным изяществом ящерицы.

— Извини, — сказал граф, зная, что существо, к которому он обращался, понимает если не слова, то эмоции. — Мало кто из моих сородичей придерживается широких взглядов.

Ллондель ответил певучей трелью, тронул графа за плечо, снова издал трель и протянул к мальчику длинные руки.

У графа уже ныли плечи, поэтому он с благодарным вздохом избавился от своей ноши. В такие минуты он всегда гадал, почему по Закону Кордейна всех демонов стригли под одну гребенку. Большинство из них и впрямь были опасными, и ллондели отнюдь не являлись исключением. Но способность улавливать чужие чувства делала ллонделей мягкими и даже робкими, и они насылали болезненные образы только тогда, когда им угрожали.

Поднимаясь по лестнице, граф Морбрит отчетливо сознавал, что демон чувствует себя неуютно в человеческом каменном жилище. Но когда он недавно сообщил ллонделю, что случилось с мальчиком, тот пришел без колебаний.

«Волшебник», — вдруг подумал граф и понял, что неспроста ему в голову пришла именно эта мысль, наверняка здесь не обошлось без влияния ллонделя.

Должно быть, демон уловил, о чем думает его спутник, потому что остановился на ступенях, высвободил одну руку и повторил жест лекаря, отгоняющий зло.

«Надо», — сообщил он настойчиво, а потом слил неловкие попытки донести до человека свои мысли в один образ.