— Конечно. Норс-Фиттон-хауз.

— Это, наверное, по дороге на Мидбартон? — спросил водитель, заводя мотор.

— Не знаю, — пожала плечами Фиби. — Я никогда там не была. — По крайней мере, надеюсь, что не была, мысленно поправила она себя. — А ты знаешь, Тара?

— Это там. — Но ответ малышки прозвучал неуверенно.

— Ну, что же, Фиттон-Магна не так и велика. Думаю, найдем, — сказал водитель.

Они проезжали по незнакомым улицам, мимо каких-то домов; сквозь их зашторенные окна пробивался свет, и Фиби стало казаться, что она теряет присутствие духа. Еще мгновение, и она могла очутиться в месте, где когда-то произошло то, что теперь возвращается к ней в ночных кошмарах.

Но, возможно, именно это ей и было нужно — вернуться назад и освободиться от своего страха раз и навсегда? Понять, что все это в прошлом. Даже если это окажется тот самый дом, где над ней так жестоко надругались, то люди в нем, безусловно, другие. Фамилия Тары — Вейн, а того человека звали Эштон. Доминик Эштон.

— Ну, вот и приехали, — наконец объявил водитель такси.

Фиби наклонилась вперед и увидела надпись над воротами: «Норс-Фиттон-хауз, а также каменного грифона, венчавшего их, эту скульптуру она не забыла.

— Да, — сказала Фиби словно в забытьи. — Это то, что нам нужно. Будьте добры, подвезите нас к двери и подождите меня, пожалуйста.

Тара никак не хотела выходить из такси.

— Они будут так сердиться! — говорила она сквозь слезы.

— Но не на тебя, — подбадривала ее Фиби. — Иначе им придется иметь дело со мной!

Они поднялись по двум пологим ступенькам, по бокам которых стояли пустые вазы, поразившие ее в прошлый визит огромным количеством ярких цветов.

«Сладкая Фиби, — слышался ей шепот, который мог так легко развеять ее сомнения. — Обещай мне, что будешь там».

И я пришла, подумала Фиби, нажимая на звонок. Как овца на скотобойню.

Спустя несколько минут дверь открыла дородная седовласая женщина в темном платье и ладно сидящем опрятном переднике.

— Добрый вечер. — В ее голосе звучало удивление. — Могу я чем-нибудь помочь?.. — Она перевела взгляд на Тару, крепко держащую Фиби за руку, и в испуге поднесла руку ко рту. — О, Господи, малышка! Ты давно должна быть дома, несносный ребенок! Я уже собиралась отнести тебе ужин в детскую. И могу я спросить: где эта Синди?

— Конечно, можете, — ответила Фиби, заводя Тару в холл. — Я привезла Тару домой из кафе, где я работаю. Наверно, произошло недоразумение…

— Недоразумение? — ошеломленно повторила женщина. — А что мисс Тара делала в кафе, хотела бы я знать? После школы у нее уроки музыки, а затем сразу домой. Это ее ежедневный режим.

— Очевидно, нет! Вы что-то сказали об ужине. Прекрасная мысль. У Тары, как вы догадываетесь, был напряженный день. Вы можете отвести ее наверх и присмотреть за ней? — Фиби мягко подтолкнула ребенка вперед. — Иди, малышка, я приду пожелать тебе спокойной ночи, как только поговорю с твоим папой. — Она повернулась к женщине: — Полагаю, он здесь?

— Да, мисс, он работает в своем кабинете. — Женщина с беспокойством посмотрела на дверь кабинета. — Но он просил его не беспокоить…

— Понятно, — легко произнесла Фиби, — но, думаю, ситуация чрезвычайная, не так ли?

Она прошла вперед и открыла дверь кабинета. Эту комнату, с книжными полками на стенах и большим письменным столом в самом центре, она помнила смутно.

Он стоял к ней спиной, сосредоточив все свое внимание на факсе. Когда он заговорил, в голосе послышалось нескрываемое раздражение.

— Кэрри, полагаю, я ясно сказал…

— Это не Кэрри, мистер Вейн. — Гнев, закипавший в Фиби, вырвался наружу. — Я только что привезла вашу дочь из Весткомба, где ее оставили совсем одну, и я заявляю, что с вашей стороны это или неприкрытый эгоизм, или преступная безответственность.

Он медленно повернулся. Его серые глаза неторопливо и внимательно осматривали ее. Как лед, который жжет. Так она подумала и тогда. Сейчас она узнала этот взгляд.

Судорожно глотнув, Фиби сделала шаг назад.

— Я не знаю, кто вы такая, черт побери, чтобы врываться и обвинять меня подобным образом! — Каждое его слово было подобно удару хлыста! — Но вы совершаете большую ошибку, молодая леди.

Он замолчал, глядя на ее лицо в обрамлении светлых волос, форменную одежду — белую блузку и короткую черную юбку, — стройные ноги в далеко не изящных, но удобных туфлях. Все оценил и отверг с отвращением, которое она так отчетливо запомнила еще шесть лет назад.

А потом уже мягко произнес:

— Меня зовут Эштон. Доминик Эштон. А теперь назовите мне хотя бы одну причину, которая не позволит мне вышвырнуть вас за дверь.

Он почти не изменился. Он и тогда не показался ей красивым. Его нос был чересчур длинным, узкий рот и слегка выступающий подбородок придавали лицу выражение надменности, а серые глаза смотрели с излишней проницательностью. Сейчас он выглядел гораздо более уверенным, чем в их прошлую роковую встречу.

Изменилась лишь я, подумала Фиби, и волна того гнева, что привел ее в эту комнату, снова нахлынула на нее. Но она уже не была больше той вероломно обманутой шестнадцатилетней девочкой.

Тара же действительно нуждалась в заботе, и сейчас это самое главное. Фиби вздернула подбородок.

— Причину, мистер Эштон, зовут Тара. На прошлой неделе она проводила время, совершенно без присмотра, в Весткомбе.

Он нахмурил темные брови:

— Что за чудовищный вздор?

— Совсем не вздор! Хотела бы я, чтобы это было так. Девушка, которая присматривает за Тарой, разрешала ей одной пить чай в кафе, где я работаю, а сама бегала на свидания со своим парнем.

Воцарилось тягостное молчание. Доминик Эштон все еще смотрел на нее в упор, но у Фиби было ощущение, что он ее совсем не видит.

Наконец он сказал, как бы про себя:

— Я должен в этом разобраться, — и пошел к двери.

— Если вы собираетесь найти Синди, то ее здесь нет, — бросила она вслед. — По крайней мере, я так думаю. Она не вернулась, чтобы забрать Тару. Ее машина все еще на автостоянке, на торговой площади.

Он остановился. Посмотрел на нее. Сосредоточенное лицо вдруг стало измученным.

Она ненавидела этого человека все эти шесть лет за то, что не нашла в нем ни понимания, ни сострадания, но она не могла себе и представить, что ей будет так жалко его.

Эштон стоял в самом центре своей деловой империи — среди компьютеров, модемов, всевозможной оргтехники, — внезапно потерявший контроль над ситуацией, беззащитный и растерянный.

— Я верю вам, но все-таки должен сам убедиться. — Он постоял в нерешительности. — Пожалуйста, присядьте, мисс…

— Грант, — сказала она. — Фиби Грант.

— Я велю моей экономке принести вам кофе.

— Она сейчас занята, кормит ужином Тару.

— Да, конечно, — резко сказал он. — Я не подумал. — И снова посмотрел на нее, нахмурившись, будто силился что-то вспомнить. — Где именно, вы сказали, была моя дочь?

— В кафе-кондитерской «Клоувер». Я там работаю официанткой. Она сидела за одним из моих столиков. Однажды днем я вышла за ней и увидела, как Синди ее встречает. Так я узнала о приятеле Синди. Не от Тары.

Он посмотрел на нее как на ненормальную:

— Какое это имеет значение?

— Тара обещала Синди ничего не говорить. Она боялась нарушить данное слово.

— Бог мой! — только и произнес он. Затем указал на шкаф: — Вы найдете там графин и стаканы. Налейте себе немного бренди и плесните мне. У вас такой вид, словно вы нуждаетесь в этом, да и я тоже.

— Да, но я не пью, — возразила Фиби.

— Тогда, вероятно, вам следует начать. — Его серые глаза придирчиво осматривали ее. — Или вы всегда такая бледная?

— Меня ждет такси. Я хочу уехать.

— Я был бы очень вам признателен, если бы вы остались. В конце концов, вы заварили эту кашу, бросили мне в лицо нелепые и оскорбительные обвинения. Мне бы хотелось иметь возможность оправдаться. Но прежде мне нужно поговорить с Тарой. — Он помолчал. — Ну, так как?