Директор на Севу особо не обратил внимания, он больше общался с Амелией и заверял ее, что и не сомневался в том, что Паша не вор.

— Так вы уже в курсе про алиби?

— Ну да, мне Амелия вчера рассказала. Деточка, теперь ни о чем не волнуйся, все будет хорошо.

Расстались с директором и переглянулись.

— А что? Ты же сам сказал, можно, — опередила вопрос.

— Я и не забираю назад свои слова.

— Тогда держи обещание меня не трогать, как девушку! — обиженно выдала, как будто не меня обломали, а ее.

— Ну извини. Как парня тебя трогать тоже не смогу.

— Плат, ты понял, о чем я. Уже скоро мы не будем сообщниками.

Хотелось и мне в это верить, только я очень сомневался…

Собираясь с утра на учебу, наткнулась на дядю в нашей квартире.

Мама металась по кухне, накормить своего бедного творческого брата. Он любит поныть, как не ценят его талант реставратора. Если послушать, то получится, что без дяди Леши всем шедеврам давно место на свалке. Только он творения оживил, он старался спасти, а получает, сколько самый обычный рабочий. Ну и лавры всяким гениям, а не нашему Леше.

— И это я крышку сундука реставрировал. Алла, ты помнишь, какой она стала? Три дня с ней долбался, а премии шиш!

— Помню-помню, — мама замахала на него, успокаивая, — Блестела как медная кастрюля, аж в глазах рябило во время показов посетителям.

Посмеиваясь над Лешей, я приготовила себе чай и еле сдерживалась, когда он начал доказывать, что крышка блестеть не могла. Он же ее от ржавчины спас и налета, но стремился не портить вид старины.

— Дядя Леша, когда-нибудь сундук найдется. Самое лучшее, что Пашу вот-вот уже выпустят, — для меня так точно, пофиг на несметные сокровища.

— Адвокат пообещал, что вопрос пары дней, — мама улыбнулась мне.

— Раньше времени не радуйтесь! Вдруг что-то еще там придумают, да мало ли, какие проблемы могут быть.

Дядя, как всегда, в своем репертуаре.

— Ну какие проблемы? Алиби же есть! — попыталась его убедить, чтобы не ворчал нам тут по нервам.

— Ага, знаю я эти алиби. Сегодня одно, завтра другое. У меня так приятеля ювелира донимали, так он еле вырвался. Сейчас в индейском племени живет, точит зубы аборигенам для ожерелий, и так он подальше от законов наших прячется. Вот ведь довели!

— По тем законам, стать съеденным, в случае чего, его разве не пугает?

Оставила маму с Лешей разбираться самим с участью ювелира и побежала на учебу. По привычке, выглянула белый спорткар во дворе — никого.

После музея Плат снова поменялся. Только подумалось, что может я на чуточку нравлюсь мажору, так ведь смешно выдумал меня целовать по просьбе говорящей статуи, а может и неспроста… Теперь уж не знаю, что и думать.

Спустя два дня после похода в музей, мы видимся только на универе. Никаких провожаний, даже после учебы не ждет.

А где же временное встречание?!

Зачем он меня его лишает раньше срока?

Вывод на этот случай не меняется: нашел кого-то, кобелина.

Весь день на учебе так и пролетел в непонятках. Плат не подходил ко мне, пробовала поискать — и не нашла. Даже порывалась написать: «Ты не забыл обо мне, сообщник?» Еле себя остановила и решила еще подождать.

Отвлекала только Уля своими рассказами о свиданиях с сержантом. Они-то как раз и ходили в кино, потом в парк. Ну хоть кого-то не по музеям гоняют. И со вчерашнего дня, копов перестали ко мне ставить на проверки. Теперь подруга видится со своим парнем после его работы. А я, со своим «временным», вообще непонятно как и когда.

Леди Зло бесилась при виде меня, и тоже следила, бросили воровку уже или нет. Плата со мной не увидела, думаю, ей полегчало хоть немного. И под конец дня из новостей произошло, что мама позвонила. Предупредила меня, что сегодня поедет к своей подруге, ей там что-то надо помочь.

С такой вот загруженной головой я и ехала в не менее заполненном автобусе. Давка стояла такая, что я еле держалась за поручень. Бородатых рядом не видела, но и перестала после нашего договора с Платом, выискивать его среди толпы. Гуляет где-то, что тут непонятного…

В супермаркете взяла в тележку йогурты, фрукты и сладости. Ну надо же как-то лечить грусть от пропажи сообщника. С ним веселее мне было, самой себе могу ведь признать. С ним я, как тот белый бутон розы от феи, чувствовала, что готова распуститься. А без него, нахала безразличного, засыхаю и вяну, словно цветок без воды.

Взяла курс по проходу к кассе и заметила копов. Не моих, а других, в форме как положено. Ну может заехали купить еду для перекуса? Прямо перед носом появился работник супермаркета в фирменном костюме и маске, ткнул в меня табличкой, что туда проход закрыт.

Начала обходить и вспомнила, что сок еще собиралась купить. Вернулась в другой ряд, а там еще тройка копов издали смотрели. Мимо проходили женщины и обсуждали, что супермаркет окружили машины с мигалками.

Что творится-то, а?

Всем, кто не связывался с полицией, это любопытство и интерес. А тем, на кого все еще тыкают пальцем, явный сигнал паниковать, хоть знаешь, что и прав.

Я начала метаться между рядами. Ну что, что такое? Почему они ждут и чего не уходят? Да еще ко всему тот же работник постоянно отгонял меня и не давал пройти. По пятам ходил за мной, назойливый такой.

В рюкзаке зазвонил телефон. Я полезла взять трубку и наткнулась на вещь… не Свою!

«Ой, мамочки? Страшная железяка какая-то!» — Моя первая мысль, пока не рассмотрела на ней герб в виде волчьей пасти, и тогда с ужасом дошло — у меня в рюкзаке подсвечник герцога Франции, стоимостью в шесть или больше нулей. О нем ведь говорил на днях историк.

Ответила на вызов, заикаясь от страха.

— Д-да, я слуш-шаю?

— Не слушай, а бросай тележку и беги за мясной ряд в служебную дверь.

Голос Плата я спутать не могла, думать тоже, на кону подсвечник и тюрьма.

Запутаться, куда бежать, мне не дали. Поймали и за руку потянули, да так быстро, что я еле поспевала.

Позади раздался свист полицейских, в рупор требования: «Всем оставаться на своих местах!»

Значит, они все-таки по мою душу прибыли. И ждали, когда выйду, чтобы покупателей не пугать захватом самой опасной воровки.

Мне конец!

Именно так и подумала с ужасом.

А потом, тот самый назойливый работник супермаркета толкнул меня прямо на Плата за служебной дверью, ведущей на склад.

— Не шевелись, не говори, — коротко скомандовал сообщник.

На меня накинули мешок, по ощущениям закинули в коробку. И не один Плат, а с помощником быстро покатили. Прямо в коробке я приземлилась на что-то твердое, страшно стало и холодно… Подумалось даже, что в мусорку бросили. Теперь здесь и будет мой дом.

— Гони отсюда до поворота, — выкрикнул кому-то Плат над моей головой. — Держись там, моя драгоценная! — а это кому он? Неужели мне?

И еще! Откуда он узнал, что я в беде?

Дальше не то что думать и бояться, все силы пустила, чтобы из коробки не выпасть. Меня закинули на что-то мягкое и так еще везли, везли. После следующей пересадки только вытянули.

В начале побега представляла, как валяюсь на свалке, а увидела себя в дорогущем джипе. За рулем сидел темноволосый мужчина и ругался почем зря на Плата и… на его братьев в костюмах работников из супермаркета.

— Вы совсем уже, Сомовы? Какое имели право лезть против закона?

— Хочешь сказать, что ты в интересах расследования всегда по закону работаешь? Па, давай не будем при девушке.

Наверное, я выразительно вздрогнула.

Увидеть на одного Сомова больше — моя психика была не готова.

— Я тебе потом все объясню. Мне пришлось так поступить, — извиняющимся тоном зашептал мне на ухо Платон.

— Как? Ты мне подкинул подсвечник?

В данный момент я готова была и в это поверить. Хотя бы потому что, в шок как впала, там и оставалась.

— Нет, я на твоей стороне. И они тоже, — хоть чем-то мой шок облегчил на следующие пять минут.