Оказывается, голос мог пронзать, точно мечом. Девушка повернулась. В двух шагах от нее стоял Скорняк.

— Мне сказали, ты уехал. Надолго.

— Собирался, — ответил он. — Но не смог, не поговорив с тобой.

— Не стоило возвращаться из-за такого пустяка.

— Я должен объяснить…

— Не нужно. Я знаю про Талкару. Только я — не она!

— Кагар постарался? — не получив ответа, криво усмехнулся. — Наверное, мне следовало самому все рассказать.

— Наверное, — проговорила сухо Ная. — Не тревожься, я девочка умная и навязываться больше не стану, так что можешь не спасаться бегством.

— Ты не так поняла… — рука Скорняка потянулась к ее щеке. Колдунья отстранилась и молча направилась к селению. Говорить было не о чем. — Ная!

Она ушла, не обернувшись.

В прилепившихся к скалам домиках не светилось ни одно окно. Поздно. Спят все. Только дозорные несли стражу. Ная тихонько прокралась к своей комнате, приоткрыла дверь. И замерла на пороге, почувствовав в темноте чужое присутствие.

— Долго гуляешь. Заходи уже, не топчись в коридоре, — раздался голос Призванного. Следом вспыхнула огоньком лучина.

— Я была на озере, — пробормотала девушка в оправдание. — Купалась.

Наверное, еще не скоро она отучится робеть перед учителем и начнет разговаривать с ним на равных. На равных… Для этого должен пройти не один десяток лет, а ей выбиться из обычных Привратников в Верховные.

— Виделись?

Уточнять с кем не имело нужды.

— Это не меняет моего слова, — с вызовом ответила Ная.

— Хорошо, — во взгляде Кагара-Радшу появилось одобрение. — Ложись спать. Завтра рано вставать. Тебе в дорогу.

— Вы все-таки решили отправить меня в клан Тэзира?!

— С чего бы вдруг? — вскинул в удивлении брови Призванный.

— Из-за ритуала слияния душ. Разве Верховные не настаивали, чтобы мы…

— Накуролесили вы с этим мальчиком, сказать нечего, — прервал он ее. — Устроили нам головную боль. Хотя, как Привратники, вы вольны сами делать выбор. Но не скрою, предложение о твоем переезде, дабы уменьшить последствия вашей выходки, выдвигалось.

— Вы дали согласие? — Ная от волнения стиснула кулаки.

— Считаешь меня недальновидным простофилей? Я пока не выжил из ума, чтобы отдать лучшую ученицу, на которую потратил девять лет труда и знаний, в другой клан, ослабив свой. Нам самим нужны способные Привратники. К тому же я сомневаюсь, что рядом друг с другом вы не натворите глупостей больше, чем порознь. Впрочем, увидим вскоре. Завтра утром вы, все шестеро посвященных, едете в Лот. Привратник Хостен повезет туда кое-какие безделушки в обмен на продукты под видом торговца одного из горных племен. Вы поможете ему с грузом, заодно Витога проводите, у него теперь свой путь. Вам же не помешает городскую жизнь посмотреть. Погуляете по улицам, потолкаетесь на рынке среди народа. За годы учебы вы отучились общаться с обычными людьми. Вот и вспомните, новому чему научитесь. Твои спутники уже предупреждены: с рассветом выезжаете, поэтому не мешкай, ложись спать, — Призванный потянулся потушить лучину, но, вспомнив о чем-то, повернулся к девушке. — Забыл предупредить. Никакого колдовства там. Забудьте, кто вы! Чтобы ни произошло, выкручивайтесь своими силами. Сейчас в каждом поселке и городе полно ищеек Сеятеля. Они способны уловить даже простенькую ворожбу. И стоит им выйти на след, уже не отпустят, пока не загребут в свои казематы… и не выяснят все, что интересует. Языки развязывать они умеют даже самым упорным. Понимаешь, о чем говорю? Одна промашка, и девятилетние события повторятся. Нам опять придется сражаться, спасаться бегством. Только теперь нас слишком мало, чтобы уцелеть, да и бежать уже некуда.

— Я поняла. Мы будем осторожны.

— Надеюсь на ваше здравомыслие и выдержку, — с этими словами Кагар-Радшу покинул комнату девушки, а она, последовав его совету, сразу забралась в постель. Мысль о Скорняке мелькнула ярким росчерком в темноте, но девушка тут же властно ее затушила, как мгновение назад лучину и перевернулась на другой бок.

Ощущение долгого изучающего взгляда заставило разлепить веки. А после — зажмуриться вновь. Вид простиравшейся во все стороны необъятной ледяной пустоши ошеломлял. Полное отсутствие жизни. Только вздыбившиеся торосы и стелющаяся по-над землей поземка. Место, где время застыло навсегда. А ветер шепчет в уши сотнями голосов, сводящими с ума.

«Прочь! Быстрее, прочь отсюда! Бежать!»

Но тело не слушалось. Оно не принадлежало Ильгару. Воин был беззащитен перед этим пугающим миром, где вместо небесной синевы ослепляло чернотой беззвездное полотно — праматерь всего мрака. Последние капли жизни покидали тело, вырываясь изо рта крохотными облачками пара.

Мир льда и тьмы завертелся волчком перед глазами. Сердце ударилось об ребра в последний раз, и десятник упал лицом в снежную пыль, раскинув в стороны руки.

Явь оказалась хуже кошмара.

Он лежал, уткнувшись лицом в зловонную жижу. Смердело рвотой и кровью. Вонь перебивала даже крепкий запах дыма. Значит, нападение и плен не приснились. Осторожно пошевелился, пытаясь понять, насколько сильно избит — тело отозвалось болью. Спутывающие руки сыромятные ремни врезались в кожу. Накатила тошнота, во рту сделалось солоно. Ильгар уткнулся лбом в землю, но тут же вскинулся вновь, запрещая себе погружаться в беспамятство. Держаться в сознании! Не сдаваться! Встать и сражаться! Поглядим еще: кто кого.

Ублюдки! Жнец зарычал в злом бессилии. Перчатка Рики! Похитители забрали ее вместе со стеганкой и рубахой. Только не перчатка! Пусть берут все, что угодно, кроме нее…

Кое-как развернувшись, огляделся, насколько позволила занемевшая левая сторона лица и заплывший от побоев глаз.

«Лучше бы ослеп совсем…»

Четверо незнакомцев, закутанные в накидки бурого цвета, придавили к земле оглушенного Нура. Пятый разжимал ему зубы кремневым ножом, шестой нес глиняную миску, в которой мерцали раскаленные угли.

Десятник рванул к врагам.

Ноги подломились, без того израненное тело грянулось об землю. Боль в голове вспыхнула с новой силой, став невыносимой. Тогда он пополз на голоса, извиваясь, как змея, не видя ничего, кроме влажной земли, поросшей жухлой травой. Слишком медленно! Вой, огласивший окрестности, быстро сменился бульканьем и хрипами.

Многоголосый смех перекрыл жуткие звуки.

Подобравшись к размытым фигурам на достаточное расстояние, Ильгар рывком воздел себя на ноги и бросился на противников… Сделал два неуверенных шага, накренился и упал на бок.

Смех стал громче.

«Они смеялись не над Нуром, — мелькнула на задворках сознания смутная догадка, — а надо мной…»

Его снова окутала темнота, оставив один на один с ледяным взглядом и сонмом теней.

Грань между бредом, снами и явью истончилась, а потом исчезла окончательно.

Одно проникало в другое, смешивалось с третьим и снова изливалось в первое. Где-то кружил снег, солнце в мгновение ока прокатывалось по чистому небосводу и, под проливным дождем опускалось в океан, наполняя мир шипением и туманом.

Как разбитую мозаику Ильгар пытался собрать осколки воспоминаний воедино.

Вот его ведут через узкую тропку между огромными дубами. Вот осторожно перебираются через изрезанную венами ручьев чащобу. В следующей вспышке воспоминаний он сидел, привалившись спиной к борту долбленки, медленно ползшей по заиленному озеру. Потом находился на освещенной костром поляне, крепко привязанный к дереву.

Десятки картинок кружились крохотными светлячками в темноте сознания, перемешиваясь, разлетаясь и вновь собираясь в кучу.

Дорога казалась бесконечной.

Все это время пленника мучила головная боль, левый глаз оставался незрячим. Десятник не помнил, чтобы его кормили. Лишь заставляли пить отдающую тухлятиной воду, в которой плавали какие-то травы и лепестки. Питье тут же выходило со рвотой. Что произошло с Нуром, он не знал. Скорее всего запытали до смерти.