— Вам бы следовало больше улыбаться. Улыбка вам идет. — Герда аккуратно причесывала Жанну. — Синяки почти прошли. — Девушка провела пальцем по лбу графини.

— Что-то не хочется. — Апатично отозвалась Жанна.

Возле зеркала сгрудилось внушительное количество скляночек, заколок, лент, коробок с украшениями.

Тусклая луна заглядывала в окно через портьеры. Тишина нарушалась лишь потрескиванием дров в камине, замок дремал.

— Вам не понравились украшения? — Снова заговорила Герда.

Ловкие руки принялись укладывать волосы в прическу. Горничная взяла несколько разных шпилек, протянула Жанне, предлагая выбрать. Та нехотя пожала плечами, остановилась на жемчужном цветке.

— Поступок обычного человека: искупать вину безделушками. — Произнесла графиня.

— Это скорее утешение. — Герда отбросила шпильки, оставила украшенную рубином. — Хозяин волен был наказать вас за непослушание, но отчего то балует.

«Алый цвет нравится верийцу больше, — подметила Жанна. — Хочет угодить».

— Балует… — Проворчала лоринка. — Не много же вам надо для счастья.

Герда безразлично пожала плечами: что взять со строптивой сумасшедшей чужестранки?

Как бы ни приказ князя держать себя с лоринкой вежливо и почтительно, будто она Истинная, — Герда с удовольствием отвела бы девчонку кузнецу.

Тот бы заклеймил глупую, чтобы не воображала себя госпожой, да помнила, что смертные — самая низкая ступенька Вереса. Но игра была забавной для хозяина. И слуги отлично исполняли свои роли.

Перед глазами Жанны до сих пор стояла жуткая картина: подвешенная к столбу женщина, плачущие дети и Вик, наспех собравшийся в дорогу вещи.

— Куда ты теперь? — Спросила пожилая женщина, очевидно, какая-то родственница или соседка. — От Рады не скрыться. Найдет.

— Ты знаешь, куда. — Махнул рукой Вик в сторону гор.

Женщина знала, осуждающе закачала головой. И Жанна догадалась. К восточным охотникам. К бунтарям. Почему верийцы не могли уничтожить их, — это было для графини загадкой.

— Не ходи, родимый, весной в горах не спокойно! Замерзнешь, не дойдешь! — Запричитала женщина.

— Выживем, тетушка. Оставаться — все равно, что сгинуть. Так лучше на перевале, чем рабом. — Вик участливо обнял женщину, успокаивая.

— Как тебя зовут? — Обратился Вик к Жанне.

— Жанна. — Она плотнее укуталась в меховую шубу.

— Откуда ты?

— Издалека. — Уклончиво отозвалась девушка.

— Рада тебя тоже не оставит в покое. Идем со мной, я помогу.

Его добрые глаза смотрели дружелюбно, мужчина был искренним, густой низкий голос звучал уверенно. Таким бы команды солдатам отдавать.

Жанна невольно представила Вика во главе армии. А что? Такой сможет повести за собой людей: сильный, уверенный, принципиальный. Ради благ и подарков верийских не отказался от своей семьи, не склонил колени.

Девушка отрицательно покачала головой. Еще месяц назад она бы с радостью последовала за незнакомцем. Но теперь пришло понимание: смертные Вереса — не те, на кого можно рассчитывать. Они сломаны где-то внутри. Сломаны давно, много поколений назад. А все же, Вик не такой.

— Рада потом накажет жителей. — Ответила Жанна. — Разозлится еще больше. И, кроме нее, есть, кому меня искать.

Вик понимающе кивнул, сжал кулаки при упоминании о верийке.

— С князем связываться еще опаснее. Если хочешь выжить, — не зли верийца. Не верь тому, что слышишь и видишь. Они играют с нами, наблюдают, впитывают. Их бессмертные души давно разучились что-то чувствовать. — Он говорил страстно, слова шли от сердца. — Для них мы — стадо. Покорное и безмозглое.

— Почему вы не сопротивляетесь? — Горько, с обидой спросила Жанна.

Толпа уже начинала расходиться, потеряв интерес к судьбе Вика и его детей. Люди роптали, осуждая и проклиная мужчину и его семью.

— Ты не такая как все, не такая как… они. — Он кивнул в сторону домиков. — Идем со мной! Не все в Вересе остались покорны! Мне хватит смелости вступиться за тебя, как ты вступилась за мою семью перед Радой!

Что-то подсказывало девушке: Вик и его дети погибнут, если она сейчас не устоит перед этим предложением.

— Я хочу пойти с тобой. — Тихо ответила она. — Но что будет, если…

— Идем. Тебе терять нечего. — Вик подбадривающе взял ее за плечо. — Что будет — то будет.

Чужестранка поколебалась, но последовала за ним. Все отчетливее вырисовывалась картина Вереса: хозяева жизни — верийцы, их верные слуги — полукровки и существа, чья жизнь не ставилась ни во что — люди. Вот почему нельзя было покидать Волчий замок, вот откуда ощущение неестественности.

Не хотел Фауст отпускать свою гостью, но сестра пообещала поддержать иллюзию благополучия. Не сдержалась, не смогла.

Какими бы ни были безучастными горожане во время казни Варены, жены Вика, они снарядили уходящих провизией и теплыми вещами. Неловко опуская глаза, совали они в руки мужчины свертки, каждый раз озираясь по сторонам: не осуждают ли соседи.

Вик вывел двух лошадей со двора своего опустевшего дома. Мужчина в последний раз обнял Варену, уже окоченевшую и равнодушную ко всем страданиям этого мира. Снять тело он не решился: Рада, в самом деле, способна вырезать весь городок.

Жанна залезла на черного коня, посадила перед собой одного из мальчишек и странная компания двинулась в сторону гор.

Не прошло и трех часов, как на завьюженной дороге появились сани. Ими правил сам князь. С десяток полукровок и двое Истинных сопровождали своего господина. Все как один в темно-бардовых военных мундирах, черных высоких ботфортах и расшитых золотом треуголках.

— Знал, что Раде доверять нельзя. — Обреченно вздохнул князь, ступая на белый снег.

Он не стал слушать заискивающие оправдания старосты, велел полукровкам снять труп женщины и сжечь. Сестрица-Рада оставляла в убитых толику жизни. Через сутки мертвец вставал и лакомился живыми с бесконечным аппетитом.

Люди снова повылазили из домов как тараканы из щелей. То, что «клятый Вик со щенками» прихватил «гостьюшку» скулил каждый встречный горожанин, все они тряслись от страха и рассказ их обрастал подробностями мало правдивыми. Князь знал, куда направились беглецы.

Зашептали на ухо верные соглядатаи. Фауст отдал распоряжение своим подчиненным, двое остались в городе, чтобы наказать жителей за то, что упустили лоринку и позволили бунтовщику увести ее с собой.

Несколько местных уже волокли на эшафот. Кому просто клеймо поставят, кому руку отрубят за принесенный ущерб личному имуществу князя — избиение лоринки. Не важно, что княгиня велела. Силком никто не заставлял, да и власть Фауста выше как прямого владельца земель.

По Костяному хребту кочевали восточные охотники, и все вольнодумцы норовили удрать к бунтарям. Досаждали охотники по мелочи, а потому на них никто внимания не обращал. То мост обрушат, то завал горный устроят, то жителей смущают и на восстание подбивают. Но верийские смертные давно растеряли свой пыл, сопротивляться власти Кейна у них желания не было.

Раньше охотники были костью в горле и люди убегали в горы, собирали отряды и шли на верную смерть против полукровок и Истинных. Осаждали малые крепости, боролись за свое место под хмурым солнцем Сумеречного королевства.

Кейн выслал на поимку два отряда. Воины прочесали заснеженные вершины и холодные пещеры в недрах. Они без труда нашли и разбили смертных. Их тлеющие кости дали имя хребту, но на смену убитым пришли новые.

Было одно место, куда верийцы пройти не могли: восточная долина возле Фьёль. Силы природы оберегали это место. Силы древние, как сам мир. Они водили вокруг да около Истинных, закручивали вьюгами дороги и тропинки.