Белинский печально улыбнулся.

— Поверьте мне, ученые нашего ханства внимательно изучили ваш подход, — ответил он. — Мы установили, что вероятность успеха слишком мала, чтобы оправдывать такую огромную потерю времени, материалов, труда и интеллектуальных усилий. За те же капиталовложения мы можем получить более весомый результат, и для этого надо следовать нашему простому, но верному пути. А человечество, как вы знаете, одно. Национальный суверенитет — это только безумный миф, и мы не позволим другим государствам растрачивать на фантастические проекты столь необходимые нам ресурсы и интеллектуальную мощь, которые принадлежат всему человечеству.

— Пусть у нас ничего не получится, — сказал О'Нил, — пусть наши усилия окажутся напрасными, но мы будем чувствовать себя свободными людьми. А какой толк в выживании расы, если человечество превратится в муравейник, где даже хозяева будут рабами?

— Вот видите, — сказал Белинский. — Я же говорил, что мы не сходимся в основах философии. И мы никогда не поймем друг друга, потому что фундаментом ваших рассуждений являются эмоции, а не рациональное мышление. — Он покачал головой и добавил: — Я нахожу что-то возвышенное и светлое в стремлении выжить любой ценой, и мне противно ваше безнравственное цепляние за абстрактные символы. Запомните, если люди исчезнут с лица Земли, все ваши духовные ценности потеряют смысл. Они превратятся в прах, в ничто.

Иванович поднял косматую голову и задал по-русски какой-то вопрос. Белинский ответил на английском языке:

— Вы хотите знать о своей дальнейшей судьбе? Она будет прекрасной. И я повторяю — пока вы будете вести себя в определенных рамках и воздерживаться от дурного поведения, вашим жизням ничто не угрожает. Мы гарантируем вам хорошее обращение. Когда же наши ракеты вернутся в Сибирь, вас примут там с большими почестями…

— Как производителей новой породы! — огрызнулся Колли.

— Вполне возможно, — с усмешкой ответил Белинский. — А что? У вас есть какие-то возражения на этот счет? — Полковник встал из-за стола и презрительно осмотрел своих пленников.

— Теперь я должен пожелать вам спокойной ночи, — сказал он. — Если у вас появятся просьбы и пожелания, можете смело изложить их охране. Все наши люди говорят по-русски, а это родной язык одного из ваших коллег.

Их провели по трапу в навигационный зал, а затем через пару комнат, где вплотную друг к другу стояли койки. Пройдя вереницу коридоров, они оказались в средней части корабля. Услужливый азиат с поклоном пригласил их в просторную комнату. Едва они вошли, металлическая дверь захлопнулась, и ее звонкий стук стал последним аккордом былой свободы.

Луис осмотрелась, и в ее глазах появилось удивление.

— Вот это да! — присвистнув, прошептала она. — Нас поместили в номере люкс.

— Господи, какая роскошь! — ошеломленно произнес О'Нил. — Я ничего не понимаю. Их экипаж спит вповалку, а они выделил нам самые лучшие комнаты. — Он задумчиво приподнял одну бровь. — Неужели они летели на Марс только для того, чтобы выловить нас? Вы знаете, я начинаю верить, что в Сибири мы могли бы стать сливками общества и вести довольно-таки сладкую жизнь.

— Да, — ответил Колли. — Наверное, могли бы. Тюрьма состояла из четырех небольших комнат и крошечной ванной, но после стесненных условий американского корабля это пространство и богатая прекрасная обстановка просто поражали воображение. Пленники с восхищением осматривали легкие откидные кровати, полированные столы и бархатные кресла. Их приводили в восторг пушистые ковры на полу и декорированной освещение. Колли отыскал микровизор и прекрасную коллекцию фильмокниг на английском языке. На полках секретера лежали настольные игры. В шкафах висела нарядная и чистая одежда. Он подошел и осмотрел стальную дверь, которая вела в коридор. На уровне лица находилось смотровое окошко, изнутри его наполовину прикрывала металлическая задвижка. Заглянув в небольшую щель, он увидел охранника, который лениво прогуливался у двери. Заметив пристальный взгляд пленника, часовой повернулся к окну и замер в учтивом ожидании. Колли резко закрыл задвижку.

— А почему бы нам не воспользоваться их добротой? — степенно сказал Иванович. — Луис, если хочешь, можешь принять ванну первой.

Она кивнула, взяла одежду из шкафа и вошла в кабинку. Из-за двери донесся визг восхищения.

— Да тут есть даже душ!

— Вот черт! Неужели они могут позволить себе такую роскошь? — с удивлением спросил Колли.

— Видимо, они очищают использованную воду и используют ее повторно, — ответил О'Нил.

Он беспокойно заходил по комнате.

— Они устроили для нас загон с позолоченной оградой. Представляешь, сколько все это весит и стоит? Конечно, у них не было такого груза техники и материалов, как у нас, К тому же они летели на двух кораблях. Но мне почему-то кажется, что их сейчас не больше пятнадцати человек. Кроме того, они, очевидно, планируют оставить здесь небольшую группу и второй корабль для охраны и освоения нашей базы. — Его худое лицо напряглось, и он вонзил кулак в открытую ладонь. — О святые угодники! Колли, Миша, если бы нам удалось удрать и рассказать обо всем капитану Вэйну… Мы могли бы одержать победу!

— Да, конечно, — согласился Колли. — Но как нам удрать?

— Пока не знаю, — небрежно ответил О'Нил. И все же мы должны это сделать. Должны! По крайней мере, один из нас.

Он осмотрел своих собратьев по несчастью. Те разлеглись на кроватях, вытянув ноги, нывшие от усталости.

— Если только вы не хотите остаться здесь, — тихо добавил ирландец. — Наверное, в Сибири ценят хорошую породу, и жизнь жеребца-производителя не так уж плоха.

— Поговорим об этом завтра, — сказал Колли, отводя взгляд от мрачного лица, пылавшего фанатической яростью.

У него не осталось сил на споры. У него даже не осталось сил на мысли. Он хотел одного — помыться, вернуться в постель и уснуть, уснуть на целую неделю.

Охранник принес завтрак. Его прикрывал второй сибиряк, который стоял у двери. Пища ничем не отличалась от их собственного рациона, но она была горячей, и, расправившись со своей порцией, Колли ощутил неизъяснимое блаженство. Несмотря на долгий сон, в теле по-прежнему чувствовалась какая-то слабость. Однако настроение улучшилось, и, когда охранники ушли. Колли по-дружески подмигнул О'Нилу. Тот сердито вскочил и зашагал по комнате. Миша зевнул, завалился на постель и оглушительно захрапел. Луис тихо сидела на краю кровати и смотрела на ирландца, который никак не мог успокоиться. О'Нил сделал последний круг по комнате и подошел к Колли.

— Черт возьми! Мы должны бежать отсюда! Нам надо предупредить остальных во что бы то ни стало!

— Я согласен. Но как? — Колли зевнул и потянулся. — Слушай, Том, мы на корабле, где полным-полно вооруженных людей. Нам придется идти по пустыне, а значит, нужны скафандры — причем не любые, а наши личные, выполненные по индивидуальным меркам. Вот и расскажи нам, как мы их достанем.

— Так, значит, ты уже… сдался.

— Нет. Но я пытаюсь думать трезво, — ответил Колли. «Ты лжешь, — сказал он себе. — На самом деле ты ни о чем еще не думал».

О'Нил взглянул ему в лицо и хрипло закричал:

— Я смотрю, тебя не смущает мысль о сотне женщин, которых будут подкладывать в твою постель. А как насчет Луис… Девушка отвернулась.

— Том, не надо, — сказала она.

Колли прикусил губу. Об этом он не подумал. У женщин действительно все по-другому.

— Скорее всего они будут выращивать детей искусственным способом, — смущенно сказал он, пытаясь сменить тему. — Кто-то мне рассказывал о таких опытах.

— Эктогенетика… Да, думаю, ее развивают сейчас полным ходом. — О'Нил устало опустился в кресло. — Только нам это не поможет. Как будто ты не понимаешь, зачем мы им нужны!

Колли молчал, подыскивая ответ. Он знал, что ирландец прав. И ему тоже многое не нравилось в обществе сибиряков. Но они превратили мутантов в привилегированный класс. И такое положение могло сохраняться несколько поколений. Ему предлагали стать одним из великих. Он снова оказался бы на Земле, на зеленой прекрасной Земле, где над головой высокое небо, где есть летние ночи, осенний листопад и тихий нежный шум дождя. О, как ему хотелось вернуться на родную планету.