— Если я правильно понял университетский курс биологии, — тихо сказал он, — большинство мутантов нежизнеспособны. Иначе говоря, путей в стороны много, но дорога к цели одна. Радиация обычно стерилизует животных, но в некоторых случаях она может способствовать генетическим изменениям. Основная масса мутаций вызывает такие несоответствия, что любая особь, наделенная ими, погибает в эмбриональном периоде или сразу же после рождения. Остальная часть мутантов проявляет незначительные, сходные от случая к случаю изменения или различные уродства, замедляющие развитие организма. В некоторых редких эпизодах может получиться нечто действительно достойное, но и тогда мутант не сможет считаться полноправным членом своего вида. Любая благоприятная мутация влечет частичную или полную потерю других основных функций жизнедеятельности.

— Ваших знаний вполне достаточно, — произнес генерал. — Во время переписи населения вам необходимо отыскать как можно больше генетиков и ученых, имевших какое-то отношение к проблемам мутаций. Мы пригласим их в наш центр, в столицу. Но вашей главной задачей, о которой помимо вас и меня будут осведомлены лишь два моих помощника, вашей основной и совершенно секретной работой станет выявление человеческих мутантов.

У Драммонда пересохло в горле, и он с трудом прошептал:

— Вы считаете, таких будет много?

— Да. Но мы не знаем их точного числа и мест обитания. К нам поступают сведения о семьях, которые живут недалеко от армейских постов и довольно часто бывают в гарнизонах — а это только несколько тысяч человек. Статистика отчетов говорит о том, что рождаемость снизилась наполовину по отношению к довоенной. И большая часть рожденных детей имеет явную патологию.

— Большая часть…

— Да. Конечно, при сильных отклонениях дети погибают, или их отправляют в институт, организованный нами в Аллеганских горах. Но что делать с остальными, если их родители занимаются укрывательством? Дети с деформированными, недоразвитыми или отсутствующими органами, дети с перекрученным кишечником, хвостами или чем-то еще более гадким… Все верно, нам досталась тяжелая доля, но они же могут выжить! И они будут потом размножаться!

— А любой нормальный на вид ребенок может иметь какой-то незаметный выверт или черту, которая не будет проявляться годами, — добавил Драммонд. — И даже самые нормальные дети могут нести в себе черты дегенерации, которые перейдут к их потомкам… О Боже! — Его восклицание больше походило на проклятие. — Но в чем причина? Многие люди находились вдали от взрывов атомных бомб и никогда не приближались к зонам интенсивного излучения.

— Да, наверное, есть и такие, — согласился Робинсон, — хотя основная доля беженцев приходится на горожан. Не забывайте, в тот первый год вся страна находилась в движении. Люди проходили по самым опасным местам и не знали этого. А ветер развеял радиоактивную пыль по всему свету. И каждому из нас придется глотать ее еще четверть века. Она будет активной несколько десятилетий. Теперь приплюсуем сюда повальную неразборчивость в связях, которая при полном отсутствии предохранительных средств бытует с тех пор и поныне. В таких условиях мутации будут распространяться сами по себе.

— Но я не понимаю, почему они так многочисленны, — воскликнул Драммонд. — Даже здесь, в горах…

— В общем-то я и сам не знаю, откуда они тут берутся. Возможно, птицы и животные перебрались сюда из других мест. Наш район абсолютно безвредный. Ближайшая зона заражения находится в трехстах милях отсюда, и нас разделяют горы. Конечно, уровень радиации немного повышен, но мой штатный биолог говорит, что его недостаточно для преобразования генов и возникновения мутаций. Он показывал мне результаты довоенных экспериментов. Я думаю, таких островков с нормальными условиями окажется довольно много. Мы должны их отыскать. Но где-то…

— Суп готов! — прокричала Элейн.

Она вышла из кухни, втолкнув в столовую тележку с тарелками и кастрюлями. Мужчины встали. Драммонд взглянул на Робинсона и быстро прошептал:

— Я достану вам эту информацию. Мы составим карту безопасных мест и зон мутаций. Мы устроим перепись населения и ресурсов. Вы получите все необходимые данные. Но что будет дальше, генерал?

— Пока я хочу знать правду, — ответил Робинсон. — Я хочу знать всю правду.

На севере лютовала зима. Огромное серое небо казалось замерзшей твердью, которая нависла над простершимися внизу белыми равнинами. Последние три года морозы наступали рано и длились до самого лета. Коллоидная пыль, поднятая в атмосферу взрывами бомб, ослабила прохождение солнечных лучей всего лишь на два-три процента, но эти проценты привели к ужасным последствиям. Сейсмические бомбы, вызвав серию мощных землетрясений, нарушили геологическую стабильность континентов. В результате сдвига пластов в разломе Сан-Андреас половина Калифорнии ушла под воду, и этот страшный катаклизм только добавил пыли в атмосферу.

В памяти Драммонда всплыл полузабытый миф. Fimbulwinter. Предзнаменование богов. Но нет, мы выжили. Хотя наши потомки, возможно, уже никогда не будут людьми…

Большая часть населения ушла на юг. Волны миграции вызвали голод и болезни. Грабежи, убийства и вооруженные столкновения превратились в нормальные явления жизни. Поэтому в выигрыше остались те, кто не поддался панике, а вцепился в свой кусок земли и уберег урожай от паразитов.

Самолет Драммонда скользил над огромными воронками с каймой почерневших руин. Когда-то здесь шумели города Сент-Пол и Миннеаполис — два близнеца, два потерянных мира. Уровень радиоактивности был по-прежнему высок, снег таял, и впадины кратеров казались пустыми глазницами черепа. Драммонд вздохнул и отвернулся. Он становился бесчувственным к смерти, которая витала теперь везде и всюду.

Стальная птица мчалась навстречу зловещим сумеркам, проносясь над бесконечными белыми полями. Выгоревшие остовы ферм, развалины разграбленных поселков и мертвая зараженная земля… Но он слышал рассказы странников о большом поселении у канадской границы и уже несколько дней пытался его найти.

Драммонду многое удалось за последние шесть месяцев. Он сплотил приданных ему людей в команду, обеспечил пилотов прекрасными машинами и, загрузив помощников работой, отправился в дальний поиск.

Конечно, они не могли охватить всю страну. С такими силами это было невозможно. Они выбирали районы почти наугад, их несколько самолетов не знали покоя, хотя в задачу группы входило лишь воссоздание общей картины условий, своего рода поперечный разрез современной жизни. Его пилоты проникали в самую удаленную глушь — на холмы, в прерии и леса. Они налаживали контакты с разбросанными поселениями или встречались с шайками изгоев. Такие встречи проходили по-разному, но всегда оставляли в душе тяжелый осадок. Многие радовались и плакали при виде самолета, воспринимая его как символ закона и порядка, как символ того, что они уже называли старыми временами. Но иногда возникали проблемы, и пилотов встречали с подозрением, настороженно или с открытой враждебностью. Во многих замкнутых колониях люди считали, что во всех их бедах виновато только правительство. А как-то раз эскадрилье удалось спланировать и провести блистательное сражение с кочевой бандой, которая наводила ужас на всю округу. Но именно теперь, после предварительных мер, им предстояло сделать главное — восстановить свое государство.

Предварительные меры… Звучит банально, но сколько сил ушло на эту огромную работу. Какой ценой дался им этот перечень реальных и насущных дел, которые могла взять на себя страна. Драммонд собрал все необходимые данные. Его люди составили из отдельных фактов целостную картину: несмотря на Дефицит пленки они провели аэрофотосъемку; с помощью опроса, наблюдений и поиска нашли многих специалистов. В их блокнотах, на графиках и в стенографической вязи таилась истина, которую оставалось теперь выявить и использовать на благо людей.

«Слетаю еще в одно место и отправлюсь домой», — подумал Драммонд. Он говорил себе это, возможно, в тысячный раз. Его сознание, соскальзывая в привычную борозду, описывало все тот же круг и не находило пути из тупика. «Да, Робинсону не понравятся мои слова. Может быть, и неплохо, что тебя уже нет на белом свете. Ты ушла с детьми так быстро, прилично и безболезненно, что даже не заметила своей смерти. А вот другим не повезло. И этот мир больше никогда не будет нашим».