— Вы пропустили обед, звездный полковник Руссо. Я обеспокоен. Все в порядке?

Руссо поглядел на мускулистого офицера.

— Да, все в порядке. Просто предаюсь воспоминаниям о старом друге. Прошу прощения, что заставил вас тревожиться, Аллен.

Великан улыбнулся и закрыл дверь.

— Нет нужды извиняться, звездный полковник. Если я вам помешал, я уйду.

— Нет. — Руссо указал на стул рядом с койкой. — Садитесь, пожалуйста. После инцидента на Малдонадо я еще ни с кем не разговаривал о том, что там произошло. Со времени смерти Трента…

— Трента, вы сказали? Звездный капитан Трент из Четвертой галактики?

Руссо кивнул:

— Вы его знали?

Аллен широко улыбнулся:

— А как же. Мы шли на Охотницу, а потом обратно на этом самом корабле. Так он мертв?

— Да, — ответил Руссо. — Говорят, что он, возможно, был предателем… что он вроде бы пошел против нашей касты.

А теперь он мертв, и это я его убил.

— Но это невозможно! — Аллен замотал головой. — Мы сражались бок о бок на Пивот Прайм. Он рисковал жизнью ради спасения Клана. Такой человек никогда не пошел бы против своего народа.

Руссо потер ладонью лоб, как будто хотел стереть гнетущие мысли.

— Я тоже так думаю. Но другие, те, кто замешан в политических делах, считают иначе. Они обвинили его в контрабанде и считают, что он представлял значительную угрозу для безопасности нашего Клана.

— Эти «другие»… они приказали убить его?

— Да, — сказал Руссо. — Звездный полковник Мун приказал мне это сделать. И я, как хороший воин, выполнил приказ.

— Трент погиб с честью?

Руссо только кивнул. Аллен опустил голову.

— Что ж, проведем вечер, разговаривая о Тренте, которого мы знали, о воине, которого помним…

Трент оглядел свою новую, почти белоснежную форму, голубую фуражку и остался доволен тем, как они на нем сидят. Всего лишь двадцать четыре часа прошло со времени его встречи с Военным Регентом, и все они были заполнены бесконечными встречами с разными специалистами, собеседованиями, опросами и инструктажем. Всевозможные эксперты вылизывали доставленные им данные о Дороге Исхода и об Охотнице, прочесывая их мелким гребешком и вытягивая из Трента самые мельчайшие детали.

И вот наконец впервые его оставили одного, если это можно было так назвать. За дверью стояли двое стражников, размещенные на своем посту не для того, чтобы не дать ему сбежать, а для его же защиты. Ему отвели охраняемые апартаменты, роскошные по меркам Клана. Единственное, чего тут не хватало, так это окон. Регент Хеттиг объяснил, что Трент нуждается в защите, поскольку он теперь представляет «угрозу» для Кланов.

Никак не чувствую себя угрозой. И предателем тоже.

Что он действительно чувствовал, так это облегчение. Как будто сбросил бремя, которое нес слишком долго.

Кое о чем он, конечно, сожалел, не без этого. Пол Мун не погиб на Малдонадо. По крайней мере, так сказал Регент Карл Картер, который уверял, что слышал, как Мун выкрикивал ругательства, угрозы и вызовы в сторону гвардейцев, хотя его войска уже отступали. Рейд закончился неудачно для Ягуаров, но Трент был уверен, что Мун вывернется, — наврет с три короба, передернет факты и сумеет исказить истину в свою пользу. И, хотя Ягуаров вышвырнули с Малдонадо, у Муна, по крайней мере, останется утешение от сознания факта, что звездный капитан Трент мертв.

Единственное, о чем Трент по-настоящему сожалел, это о том, что он не может успокоить Руссо, который считает его мертвым и верит, что именно он его и убил. Зная Руссо, Трент был уверен, что душу его друга сжигает чувство вины. Он хотел бы дать знать Руссо, что жив-здоров и сохранил все то, что составляло дух Клана Дымчатого Ягуара — честь, долг, обязанность. Но это невозможно. Ясное дело, что Руссо закончит свои дни в качестве жертвы политических интриг. Наступит день, когда люди вроде звездного полковника Пола Муна спишут Руссо, как бесполезного старика, и задвинут его на свалку, именуемую солахма, — так же, как Мун пытался проделать это с Трентом.

Однако теперь то, что сделал или чего не сделал Мун, уже не имеет никакого значения. Трент побил его на собственном поле, и этого достаточно.

В дверь постучали, он поднялся и пошел открывать. На пороге стояла Джудит. Она оглянулась на охранников, те кивнули, и Джудит вошла в комнату, закрыв за собой дверь. Некоторое время она молча разглядывала Трента в его новом мундире Комгвардии. В ее глазах читалась гордость за него и что-то еще…

— Приятно видеть тебя, Джудит… Фабер, — сказал он, впервые в жизни называя ее по имени и фамилии.

— Я так давно не слышала звучания собственной фамилии, что уже не узнаю ее. Впрочем, когда мы вдвоем, нет нужды обращаться друг к другу по фамилиям.

Еще более непривычно было слышать, что она не добавляет привычного «сэр» или его звания в конце фразы, но он оставил это без комментариев. Надо привыкать к новому положению вещей.

— Согласен, — сказал он и положил ладони ей на плечи. — Я не видел тебя на всех эти встречах, где ты была?

— Инструктажи, собеседования — как и у тебя. Военный Регент сказал, что мне дадут новую должность в ROM, хотя уточнять не стал. Это будет «наградой за службу, превышающую и выходящую за пределы служебных обязанностей». Но то, что я сделала, я сделала потому, что считала и считаю это правильным. Не только для Комстара, но и для всех граждан Внутренней Сферы.

Трент кивнул.

— В конце концов, значение имеют не чины, должности и звания. Самое главное — то, что находится здесь и здесь. — Он положил руку на сердце, потом похлопал себя по макушке.

— Согласна. Однако наше новое положение в этой Вселенной означает еще и то, что мы должны расстаться. За последние годы я привыкла зависеть от тебя, нуждаться в тебе. А теперь, получив свои новые назначения, мы будем разлучены на какое-то время.

Трент неуверенно улыбнулся, не зная, как реагировать на эти слова.

— Ты долгое время не видела своей семьи, — ответил он. — Ты мне рассказывала о ней раньше. Возможно, ты могла бы отправиться на Терру, чтобы повидаться с родными, воут?

— Не выйдет, — ответила она. — В зоне оккупации информация плохо распространяется. Мы там, на Хайнере, понятия не имели, что происходит в Комстаре. А оказывается, раскольники из «Слова Блейка» в начале этого года захватили Терру. Туда теперь запрещено летать любому служащему Комстара.

Трент разочарованно закусил нижнюю губу. А он-то надеялся побывать на Терре, постоять на земле, породившей все человечество. Видать, не суждено…

Неосознанно он притянул Джудит к себе, обнял неуклюже, но твердо. Он чувствовал тепло ее тела, ощущал ее дыхание.

— Мне очень жаль.

Она немного отодвинулась.

— Тебе не о чем сожалеть. У меня было задание, вдвоем мы его выполнили. Что из этого выйдет, решать тем, кто обладает такой властью, которой ни один из нас себе не пожелает. В конечном счете, мы сделали то, что должны были.

— Да, — согласился Трент, тоже немного отстраняясь. Его ладони легко поглаживали ее черные волосы. — Вот я теперь по званию Младший Регент. Однако в глубине души чувствую себя последним из Дымчатых Ягуаров. Остальные погибли, загнили, разложились под влиянием таких людей, как Пол Мун. Но, пока живу, я буду верен заветам Николая Керенского и буду служить, руководствуясь его мудростью.

Джудит, не соглашаясь, покачала головой:

— Ты не прав, Трент. Ты не последний из Дымчатых Ягуаров. В моих глазах ты первый из совершенно нового вида.

Слова Джудит польстили самолюбию Трента. Наклонившись, он приложился губами к ее теплым губам. Они целовались, сначала осторожно, потом яростно, тесно прижимаясь друг к другу, как будто цеплялись не друг за друга, а за самое жизнь. Затем она отстранилась и заглянула в его лицо, провела рукой по правой его части, покрытой синтедермой. Прикосновение было нежным, ласкающим.

— Я так долго этого ждала, — прошептала Джудит. Трент посмотрел на серый шнур на ее запястье. Прикоснулся к нему.