— Я не знаю! — оборвал он ее. — Я только хотел, чтобы ты знала, и все. Проклятие! — Он стиснул кулаки. — Чего я ждал, так это смерти. Тысяча демонов, женщина! Я пошел за этой тварью из-за того, что она сделала с тобой!

Он пожалел о своих словах в то же мгновение, как произнес их. Как же он мог так низко пасть.

Тазиенна вспыхнула от гнева и, подбежав к нему, заглянула в лицо:

— Как ты посмел даже предположить такое, Кейл?! Ты что, правда, думаешь, что я тебе чем-то за это обязана? Думаешь?!

Кейл не ответил. В основном ответ был, конечно, «нет». Но в глубине души, в самом потаенном уголке, хранилось «да». Тазиенна уловила его сомнение и изо всех сил отвесила пощечину.

— Ах ты, мерзавец! Я не награда, которая достается победителю! — Она ткнула пальцем Кейла в грудь. — Кроме того, ты погнался за демоном не из-за меня, а лишь потому, что он причинил боль тебе. Так что не заблуждайся на сей счет. Наверное, демон ранил тебя, причинив страдания мне, но дело тут в тебе. Не путай свое стремление отомстить с…

Она замолчала, так и не произнеся слово «любовь», но Кейл понял, что она имела в виду. Хрупкое слово повисло в воздухе между ними, ощущаясь яснее, чем аромат ее духов.

Вот только дело в том, что Кейл действительно любил Тазиенну. Любил до сих пор, несмотря ни на что. Но сейчас ее присутствие причиняло ему одну лишь боль, и боль эта вырывалась наружу гневом, как ни пытался убийца сдерживать свои чувства.

Тазиенна заговорила вновь, безжалостно излагая свои мысли, как он и учил ее:

— Ты не находишь себе места и применения, если не убиваешь всяких тварей, Кейл. Я достаточно хорошо знаю тебя. И я наслышана о том, как ты убил того демона. Да как ты мог подумать, что…

Не понимая, что делает, Кейл схватил девушку за плечи и очнулся только тогда, когда уже почти повалил ее на землю.

В ужасе он взглянул на собственные руки, словно не веря, что они действительно принадлежали ему. Тазиенна смотрела на него расширенными от шока глазами. Он отпрянул от женщины, словно та была раскалена добела. Слезы наворачивались на глаза, и Кейл упорно смотрел в пол. Ему хотелось притянуть ее к себе и шептать слова извинений, уткнувшись в ее волосы, но он не в силах был стряхнуть оцепенение.

Она всегда пробуждала в нем самое светлое, а он позволил ей увидеть тьму внутри его. Гнев и стыд сжигали его. Стыд за себя и гнев на нее, за те слова, что слишком перекликались с его собственными мыслями. Она считала его убийцей. С тем же успехом она могла вонзить ему в живот кинжал и выпустить внутренности.

Тишина тяжелым грузом давила на плечи, казалось, будто между ударами сердец проносилась целая вечность. Когда он наконец нашел в себе силы поднять взгляд на женщину, которую любил, то увидел, что ее лицо тоже пылало от стыда. Она знала, что причинила ему боль. Как и Кейл, Тазиенна совершила нечто, о чем теперь горько жалела. И оба понимали, что забрать сказанное обратно уже невозможно.

— Уходи, Тази, — прошептал он.

— Эревис, мне очень жаль.

Тазиенна протянула ему руку, но Кейл не посмел принять ее.

— И мне. Видят боги, как жаль. А теперь уходи, прошу тебя.

Ее прекрасные глаза застилали слезы. Тазиенна, словно в молитве, поднесла руки к груди. Кейлу пришлось отвести глаза. Он чувствовал на себе ее умоляющий взгляд, но так и не смог ничего сказать. Спустя несколько мгновений она отвернулась и поспешно вышла из комнаты. Звук захлопнувшейся двери эхом отозвался в его голове. Кейл вдруг понял, что последний раз он прикоснулся к Тазиенне не в прощальном объятии, а в яростной схватке, и всей душой возненавидел себя.

Спустя какое-то время он смахнул слезы и опустился на край кровати. И только тогда понял, что не в силах унять дрожь. Невероятно, ведь он убивал мужчин, не испытывая ни тени волнения. Но спор с Тазиенной превратил убийцу в слабоумного идиота, неспособного взять себя в руки.

Казалось, прошла вечность, и лишь стук в дверь вернул Кейла на землю.

На одно восхитительное мгновение он подумал, что вернулась Тазиенна. Но такого просто не могло быть — слишком уж сильным и требовательным был стук. Эревис поднялся с кровати и постарался выглядеть спокойным. Стук повторился.

— Мастер Кейл? — послышался голос Коры.

— Да, Кора, входи.

Юная служанка открыла дверь. Глаза ее превратились в круглые блюдца, когда она увидела его одежду и оружие. Она еще не служила в Штормовом Пределе, когда Кейл сражался с теневым демоном, и не знала, что он был… тем, кем был. Объяснять что-то сейчас ему совсем не хотелось.

В руках девушка держала письмо, запечатанное кусочком окрашенного пчелиного воска. Пораженная видом Кейла, она, казалось, совсем позабыла о цели своего прихода.

— Кора, это для меня? — спросил Кейл, указывая на послание.

— Что? Ах да, мастер Кейл, простите. — Она осторожно приблизилась к нему, так, словно Эревис был опасным диким животным, и протянула письмо. — Это принес посланец около четверти часа назад. У вас была закрыта дверь, поэтому я…

— Все в порядке, Кора. Благодарю тебя. — Он взял послание. — Ты свободна.

Без лишних слов служанка покинула комнату. Кейл затворил за ней дверь, опустился в кресло и осмотрел письмо. На воске виднелась печать дипломированного писца, работающего на заказ. Сломав ее, Кейл развернул пергамент и увидел лишь семь слов:

Эревис уставился на послание, не понимая его смысла. Все мысли до сих пор были заняты разговором с Тазиенной, щека горела от пощечины, а сердце ныло от стыда и боли за содеянное.

Ему понадобилось еще несколько мгновений, чтобы осознать всю важность письма.

Ривен просил о встрече. А обычным местом была таверна «Черный олень». Но для чего? Да, Зентарим раздирала религиозная междоусобица, и Кейл знал, что скепторы чуть ли не каждый день скидывали в бухту тела мертвых зентов. Но ведь Ривен покинул Сеть много месяцев назад и никак не мог быть во всем этом замешан. Тогда для чего им встречаться?

Убийца покачал головой, понимая, что в данный момент не в состоянии рассуждать здраво. Его разум просто не способен был сосредоточиться ни на чем, кроме Тазиенны… кроме выражения ее лица, когда он ее схватил, и звуков голоса, назвавшего Кейла убийцей.

Чувствуя себя вымотанным до предела, Эревис сложил письмо и убрал в карман. Послание одного убийцы другому. Он огляделся по сторонам и остановил взгляд на двери. Той самой двери, через которую ушла Тазиенна. Ушла из его жизни.

«Что ж, — подумал он, — здесь более ничего не осталось для меня».

Что бы ни понадобилось Ривену, был только один способ это выяснить. Все лучше, чем остаться в Штормовом Пределе.

Кейл взял плащ и вышел из комнаты. По крайней мере, ему еще было куда идти.

Кейл покинул Штормовой Предел через одну из боковых дверей усадьбы, наименее людную. Семейство как раз садилось обедать, и большинство слуг были заняты, накрывая столы, так что никто не заметил его ухода. Кейл уже попрощался со всеми, с кем хотел.

Через один из садов усадьбы он шел по вымощенной плиткой тропинке к небольшим воротам в стене, выходившим на Раунсел-райд. Двое стражников, несших караул, удивились, увидев Кейла. Убийца вспомнил имена — Велорн и Дэл. Он объяснил, что все в порядке и он просто хотел бы уйти незаметно, и попрощался. Те все поняли, открыли перед ним узкую кованную железом дверь и пожелали Кейлу всегда держать клинки остро заточенными — то было старинное воинское прощание.

Выйдя на улицу, Кейл не стал оглядываться. Просто не смог. Боялся, что один лишь взгляд на Штормовой Предел заставит его вернуться.

Свежий весенний ветерок налетал со стороны бухты Селгаунта. Даже со столь далекого расстояния Эревис чувствовал привкус соли. Солнце село, и мальчишки, зажигавшие городские факелы, уже справились со своей работой. Оранжевый свет заправленных углем уличных светильников заливал Раунсел-райд. Экипажи заполняли улицу, их пассажиры, как и многочисленные пешеходы, спешили по своим делам. Никто не обращал внимания на Кейла, одного из многих в торопливой толпе. Убийца вышел в ночь и лишь через несколько часов вспомнил о том, что оставил сферу в гостиной. Проклятие! Стычка с Тазиенной заставила его позабыть обо всем на свете.