– Ясенька, ты будешь самой красивой невестой, – заранее восхищался Полонский, – все друзья мне обзавидуются. Я так и вижу эту картину: ты, в пышном белом платье и в длинной фате, похожей на испанскую мантилью.

«Вот в чем его проблема, – печально подумала Ярослава, – ему намного важнее не собственные чувства, а реакция его друзей… С другой стороны, может быть, оно и к лучшему. Ведь я всего лишь обижу его самолюбие, а вовсе не его любовь…»

– Миша, я боюсь, что нам надо поговорить, – выдавила она, отчего-то зажмурившись (будь ее воля, она с удовольствием провалилась бы прямо в паркетный пол).

– Что-то случилось? – напрягся он.

Как и большинство удачливых бизнесменов, Михаил Марленович был отличным психологом.

– Да, – выдохнула Яся, – мне надо кое-что тебе сказать. И это может тебе не понравиться.

– Ясно, – он как-то сник, – тогда нам надо встретиться. И лучше прямо сейчас. Я откладывать такие разговоры не люблю.

– А может быть, прямо по телефону? – с надеждой поинтересовалась она. Черт, как же у нее язык повернется сказать такое, глядя ему в глаза?!

– Ты же сама понимаешь, что это не телефонный разговор, – сдержанно усмехнулся он.

«Неужели он все понял?» – Яся одновременно восхитилась способностью экс-жениха к аналитическому мышлению и испугалась, что неприятный разговор стартовал так резко и неожиданно.

– Так ты догадываешься, о чем идет речь?

– Естественно. – В его голосе появились арктические нотки.

Он ей этого не простит. Он будет проклинать ее до самой смерти и навлечет на нее кучу бед, например венец безбрачия. Или, что еще хуже, он вполне может заплатить парочке молодчиков, чтобы те при помощи кулаков и армейских ботинок растолковали ей, как должны вести себя приличные девушки.

Так уж получилось, что у Яси было много приятельниц, которые состояли в связях большей или меньшей степени прочности с полубизнесменами-полубандитами (к привилегированному сословию которых принадлежал и Михаил Полонский). Некоторые из них со временем понимали, что существование в замкнутом мирке пусть и богатого, зато нелюбимого мужчины – весьма тяжелый труд. Запертые в шикарных загородных домах и передвигающиеся по городу в сопровождении телохранителей, они не могли даже встретиться за ланчем с подружкой, если последняя не прошла установленный ее личным божком фейс-контроль.

И вот самые порядочные из этих жертв роскоши набирались духа и объявляли «бойфрендам» о том, что, мол, «финита ля комедия». А самые изворотливые попросту заводили себе любовников на стороне, чтобы урвать хоть немножечко пьянящего риска и эротического кайфа.

Иногда и тех и других ждал один, весьма печальный финал.

Аленину подружку, Галю, тоже манекенщицу, избили телохранители ее бывшего мужчины на следующий же день после того, как смелая девушка решилась сказать последнее «прости» и переехать из его двухэтажного пентхауса в свою «двушку». Гале сломали нос, три ребра и психику. Ей пришлось потратить семь тысяч долларов на пластическую операцию и четыре месяца на лечение в восстановительной клинике для страдающих депрессией.

Ясину бывшую коллегу, ведущую небольшой передачки о новостях культуры, десять дней держал на нетопленой даче ее сожитель, которому она изменила с телеоператором. С последним поступили более мягко – разбили ему камеру и осветительные приборы, совокупной стоимостью двадцать тысяч евро. А девушку вот почти две недели держали на хлебе и воде. В итоге она застудила придатки, тоже заработала нервный срыв и теперь принципиально встречается только с представителями сословия «нищий студент».

«Меня ждет точно такая же судьба, – с ужасом думала Яся, – и куда я раньше смотрела? Почему моя внутренняя сигнализация молчала, не предупредила о надвигающейся катастрофе?!»

– Миша, прости меня, – выдавила она, – я вовсе не хотела… тебя обидеть. Все само получилось… Видно, уж такой у меня характер, и я подумала, что лучше тебе сразу все узнать…

– Да не расстраивайся так, моя девочка, – его голос потеплел, – слышать не могу всего этого. Ясенька, это же все такая ерунда.

– Правда? – недоверчиво переспросила она. – Ты и правда считаешь это ерундой?

– Ну конечно, душа моя! Как ты захочешь, так все и будет. В конце концов, мы с тобой из разных поколений, и вы по-другому привыкли.

– Совершенно верно! – горячо поддержала она. – Ты прав, мое поколение – это распущенность и грязный разврат! Я тебя абсолютно недостойна, поэтому и к лучшему, что…

– Ну, это ты, пожалуй, перегнула палку, – рассмеялся Полонский, – скажешь тоже – грязный разврат. Просто ты самостоятельная девочка. Свободолюбивая. А я – старый ретроград.

Неужели это все искренние слова, а не талантливая актерская игра, чтобы заманить ее в ловушку? Неужели Михаил Полонский, бизнесмен с весьма жестким нравом, готов без пререканий принять тот факт, что вчерашняя невеста говорит ему «нет!» в самый неподходящий момент, когда он только-только вошел во вкус и занялся планированием свадьбы? Что-то слабо верится…

– Все это глупые пережитки прошлого, – продолжал распинаться Михаил Марленович, – совершенно необязательные в современном динамичном мире.

Ярослава своим ушам не верила – он говорил прямо как ее лучшая подружка Алена. Когда не в меру «тактичные» знакомые спрашивали Аленку, почему в свои двадцать четыре она до сих пор не задумывается о создании семьи, она, задрав острый подбородок вверх, декламировала заранее заготовленный монолог о бессмысленности института семьи и брака в условиях современности. Пораженные ее красноречием оппоненты молча все это выслушивали, а потом качали головой и говорили: «Мужика тебе хорошего, Аленка, надо!» После чего та теряла контроль над эмоциями и от едких рассуждений переходила к более привычной для нее нецензурной импровизации.

– Ясенька, пока мы тут с тобой болтаем, я уже практически приехал к тебе, – вдруг сказал Михаил Марленович.

– Что? – перепугалась она.

– Не волнуйся, много времени я не отниму. Просто заскочу к тебе на чашечку чая, ладно? Заодно все и обсудим.

– Но… У меня были планы, – попробовала она отыграть назад, – если бы мы договорились заранее… Ты сказал, что надо бы встретиться, но я не думала, что ты имеешь в виду… – все эти аргументы прозвучали жалковато, Ярослава и сама это понимала.

– Я и не собирался ехать к тебе, когда позвонил, – по его голосу чувствовалось, что Полонский улыбается, – но когда услышал твой расстроенный голос, не смог удержаться. И велел водителю изменить маршрут. Так что жди, через пять минут буду у тебя. – И он отсоединился.

Ужас. Ужас.

Ярослава прислонила ладонь ко лбу. Взглянула в зеркало – физиономия у нее была до того испуганная, словно только что не Полонский, а граф Дракула предупредил ее о визите.

Он сказал – через пять минут. Она не успеет сбежать. Ей некуда деться. Четырнадцатый этаж плюс панический страх высоты – это не лучший коктейль для того, чтобы ретироваться через окно на балкон к сердобольным соседям. И потом, никого из соседей она не знает, и те легко продадут ее Полонскому, стоит ему только помахать стодолларовой купюрой перед их глазком.

Сейчас он поднимется к ней и устроит в ее квартирке погром. Его телохранители изрежут всю ее дизайнерскую одежду, кровью и потом заработанную, и разобьют любимый кофейный сервиз из ИKEA.

Сама не понимая, что делает, Ярослава метнулась к шкафу, схватила любимую белую шубку из норковых кусочков и вечернее платье «Эскада», скомкала все это богатство в огромный черный мешок для мусора и зашвырнула на самую верхнюю полку встроенного шкафа. Если что, хотя бы любимая шубка останется при ней.

В тот момент, когда она для маскировки задвинула дверь шкафа стареньким торшером, раздался звонок.

– Ясенька! – Полонский был один. Никаких грозных мордоворотов за его спиною не маячило.

– Привет, – осторожно улыбнулась она, подставляя щеку для поцелуя.

От него пахло сладковатой туалетной водой и солярием. Выглядел Полонский на все сто – казалось, за последние несколько суток он помолодел на десять лет.