“Само собой”. Лорд Талендар поднял чашу в тосте, и Тамалон ответил тем же. Кейл, почтительно выжидавший паузу, использовал момент для своевременного вмешательства, срежиссированного им и Тамалоном задолго до этого.

“Могу я наполнить чаши лордов?”

“А, Эревис. Превосходно”. Тамалон демонстративно изучил бутылку протянутую Кейлом. Изобразил удивление. “Да это как раз тот самый Штормовой Рубин, о котором мы говорили, Налдревин. Я настаиваю, чтобы вы попробовали его”.

Налдрен выглядел готовым к обработке, так что Кейл добавил, “Это урожай 1352-го, лорд Талендар. Лучшее в доме”.

Из-под густых бровей, Тамалон бросил короткий одобрительный взгляд, заметить который Кейлу позволяло только их давнее знакомство.

“Ну что же, в таком случае”, лорд Талендар проглотил последние капли вина в чаше и протянул ее Кейлу. “Полагаю я так и поступлю”.

“Слушаюсь, лорд”. Кейл наполнил его чашу и оглянулся на Тамалона. “Что-нибудь еще, лорд?”

Тамалон улыбнулся. “Нет, Эревис, благодарю”.

Кейл поклонился Тамалону, кивнул лорду Талендару и отошел. Раз Налдревин в таком благорасположении духа, выгодный контракт — дело, можно сказать, решенное.

“Просто прекрасно, Тамалон”, услышал Кейл уходя. “Значит, вы говорите, виноград вы давите в…”

Исполнив долг перед своим лордом, Кейл вновь сосредоточился на главной заботе — безопасности семьи. Хотя Джандер Орвист и прочие члены стражи Аскревенов с арбалетами наблюдали с балконов нависавших над залом, Кейл предпочитал полагаться на собственный тренированный глаз. Он признавал, что попытка убийства Тамалона маловероятна, но и полностью исключить ее не мог. Соперники Ушкевренов в Совете Старшин только и мечтают чтобы Старый Филин умер, и Тамлин унаследовал семейные владения.

А господин Тамлин всего лишь дилетант, который с борделем не управится, не то что с благородным Домом. Стражи стражами, а Кейл проследит за безопасностью лорда персонально, как поступал последние девять лет.

В Стормвезер он попал как шпион Ночных Ножей, воровской гильдии, к которой он присоединился вскоре после того, как попал в Селгаунт из Вестгейта. Хотя Ножи сумели поместить своих информантов в качестве слуг в большинство благородных домов, гильдия никак не могла проникнуть в Стормвезер.

Поскольку Кейл был обучен нанятыми воровской гильдией Вестгейта учителями, и знал этикет высшего общества, он решил завоевать расположение Праведника и повысить статус в гильдии, предложив план. Он устранит тогдашнего дворецкого Ушкевренов, и займет его место. Теперь от этих воспоминаний его тошнило.

Я убил невинного человека, чтобы проникнуть на место, с которого мог бы шпионить за влиятельным патриархом Ушкевренов, обвиняюще думал он. Ему было стыдно, что он забыл даже имя того дворецкого. Я не хотел знать его, осознал он. И до сих пор не хочу.

Он ненавидел себя, каким он был, за то, что делал.

Но теперь я изменился, подумал он с проскочившей ноткой отчаяния. Я другой.

План был продуман до мелочей, но все же провалился. Кейл быстро проникся уважением к Тамалону, как к отцу, которого он никогда не знал, к Ушкевренам, к семье, которой у него никогда не было. Членство в длинной серии гильдий и тайных организаций он променял на любовь настоящей семьи. Очень скоро он понял, что не в состоянии предать их.

И точно также он не мог признаться им, рассказать, что он обучен как убийца и вор Ночными Масками в Вестгейте, что ему преподали девять языков чтобы легче было выдавать себя за другого, подделывать и разбирать текст, что в их дом он проник как шпион. Он знал, что Тамалон, в остальном великодушный, не простит предательства. И он решил жить в обмане, чтобы не лишиться того, что полюбил.

Все эти годы он скармливал Праведнику безвредную информацию о Тамалоне и Ушкевренах, изредка подкидывая ценные данные касающиеся других аристократических семей, и тем временем помогал своему господину в управлении хозяйством. Надзор над слугами был делом вторым. Главную ценность для Тамалона представляли его знания и связи в преступном мире Селгаунта, тесно переплетенном с интригами в Совете Старшин. В качестве источника своей информации он называл некоего, не слишком законопослушного родственника, вращающегося в тех кругах. До сих пор он не был уверен, что Тамалон верит ему насчет фиктивного родственника, но лорд всегда уважал тайны Кейла.

Вранье на вранье, упрекнул он себя. Но другого выхода нет. Если Тазиэнна узнает, кем он был…

Его страшило вложить в имя все чувства, которые он испытывал к дочери Ушкеврена. На его глазах она расцветала, превратившись из не по годам развитого подростка в самую ошеломляющую и живую девушку, которую он когда либо видел. Сияние ее чистого духа проникло в самые темные уголки его души. Без нее…

С неожиданной усталостью он мотнул головой. Ему не хотелось даже думать, на что он был бы похож, не встреть он ее.

Почти против воли, его глаза попытались разыскать ее. Возвышаясь на голову над большинством присутствующих, он мог видеть с одного конца зала до другого. Группы гостей блуждали по помещению. Чаши и бокалы звенели, гремел смех, играла музыка и аристократия Селгаунта искрилась словно драконья сокровищница. На ближайшей к Кейлу стороне зала располагался длинный пиршественный стол, тарелки с последней перемены блюд как раз убирали Лараджин и Райтон. Заметив его взгляд, и заторопившись, Лараджин чуть не выронила поднос. Нервно покосившись и увидев как хмурится Кейл, она задрожала всем телом и чуть не упала в обморок.

Что-то надо делать с этой девочкой, подумал он. С прислугой он всегда старался быть справедлив, но не терпел ошибок. Лараджин казалась просто воплощением неловкости. Он бы уволил ее месяцы назад, но Тамалон настаивал, чтобы он был с ней терпелив. Кейл не собирался размышлять, почему его лорд так защищает девушку.

Лараджин и Райтон работали неподалеку от нескольких курильщиков, все еще толпившихся у столов. Аристократы тихо переговаривались сквозь пелену дыма. Трубки напомнили Кейлу о его друге, Прытком Джаке, вызвав на его губах улыбку. Как там у него? Наверно, по уши в деньгах, картах и отличном табаке, решил он и хмыкнул.

Все еще желая взглянуть на Тазиэнну, он прошелся взглядом по выложенной твердым деревом танцевальной площадке, в настоящий момент пустовавшей. Хотя Совет Старшин редко танцевал, место для танцев полагалось иметь. Кейл продолжил осмотр противоположной стороны зала.

Квартет музыкантов, сидевших на выложенном коврами возвышении, играл негромкую музыку. Толстый, лысеющий мужчина медленно отбивал ритм на барабане рядом с непримечательным, но весьма умелым арфистом. Четверку дополняли привлекательная блондинка с валторной и чернобородый мужчина игравший на шалмее. Тамалон собирал музыкантов для праздника со всего Дерлуна. Необычная комбинация струнных, духовых с использованием ударных была новшеством, пришедшим из Кормира, и завоевавшим популярность в соседних городах Сембии. Кейл впервые прислушался к работе квартета, и обнаружил что ему нравится. Мягкие тона инструментов и низкий шорох собравшихся гостей смешиваясь создавали сонный, мелодичный гул. Он позволил музыке увлечь себя, продолжая искать Тазиэнну.

Наконец, она обнаружилась возле стены, справа от помоста музыкантов, и его дыхание тут же сбилось. Музыка и шум толпы исчезли. Он слышал только биение собственного сердца, видел только ее, а она сверкала как драгоценность.

В платье нефритового цвета, перешитом серебристыми нитями, с украшенным драгоценными камнями серебряным корсажем, ее красота заставляла прочих женщин уйти в тень, как серебристая Селун затмевает своим блеском светящиеся слезы, следующие за ней по ночному небу. Вокруг нее толпились сыновья благородных родов, говоря, смеясь, пытаясь произвести впечатление.

Даже с такого расстояния Кейл видел, как она недовольна. Аристократических хлыщей и балы она ненавидела еще больше чем он, но мать настояла на ее присутствии. Пока он смотрел, она неискренне улыбнулась шутке молодого аристократа, и огляделась вокруг, будто выискивая повод для бегства. Их глаза встретились. Она взмахнула рукой и улыбнулась ему счастливой улыбкой. Окружившие ее повернулись, бросая на него завистливые взгляды. Он спрятал собственную ревность, ответил на ее приветственный жест и тоже улыбнулся.