Я развела руками.

— Я не знаю. — честно ответила я. — Это зависит от характера. На что бы пошла Лоринда? Просто выдрать клок волос в пылу драки и расцарапать лицо, чтобы принц бросил Варну? Подсыпать ей в еду какую-нибудь гадость, чтобы это как-нибудь отразилось на ней? В моем мире говорят "чужая душа — потемки". Лично я не думаю, что и сама Лоринда точно знает. Одно дело продумать план, а другое — реально воплотить его в жизнь. Не убийце тяжело убивать, когда это не самозащита. Это мое мнение. Что решит суд, я не знаю.

— Спасибо, госпожа. — барон поцеловал мне руку.

Ректор попрощался со всеми, и мы вышли.

— Хочу напиться. — мрачно заключила я.

Ректор молча взял меня за руку, и мы телепортировались в какую-то таверну. Официант услужливо отвел нас в дальний угол, и мы с магистром сделали заказ. Молчали мы весь вечер. Я хлебала что-то похожее на коньяк, сняв предварительно антипохмельное заклинание. Да, такое всегда было на мне. По природе я очень невосприимчива к алкоголю, и мой организм отторгает его в любом виде. Поэтому еще летом, когда я только начала мутить коктейли, я озаботилась "противоядием" и могла потреблять любой алкоголь в практически любом количестве без таких последствий как отравление или похмелье.

Вернулась я домой пьяная и в плохом настроении. А все потому, что не представляла себе как вычислить гада, что подставил девочек. Ректор, по-видимому, думал о том же.

Включив дома свет, я увидела пьющего принца. Нормально! А как он вошел? Почему охранка не сработала?

— Я сломал твои чары, извини. — вместо приветствия сказал мне принц. — Я в очень плохом настроении. Сорвался.

— А ты почему? — я села рядом с ним на пол. Умный товарищ — помнит про кресла.

— Ты была права. — сказал он, опорожнив бутылку до конца. — Этот урод хотел новую любовницу, и для нее готовил дорогой подарок — дом в очень красивой местности. Территории бы на графство хватило. Мразь. А ведь у него жена есть и дети.

Я молча похлопала вампира по колену. А что тут скажешь? И выпила с ним. Вкусненько, и градус приятный.

— А ты где была?

Как-то требовательно, как будто я чем-то обязана ему… Но я решила не заморачиваться и рассказать все Сейрегу — в конце концов его это напрямую касается. Принц слушал молча, только хмурнел. Выругавшись, он с размаху разбил бутылку и зарылся руками в волосы. Я все также молчала.

Внезапно я почувствовала, как воздух вокруг принца изменился. Не поняла, это что за намеки в его пьяной голове проснулись? Повернув голову, я увидела в глазах то самое желание — сблизиться с тем, кто чувствует то же самое еще больше. Э, нет, дорогой товарищ, к сексу по пьяной дружбе я не готова. Нам с тобой потом еще общаться. Поэтому я сделала вид, что ничего не заметила, и встала.

— Иди спать. — только и сказала я, указав на телепортационный проем. — Завтра учебный день. Охранки я сделаю. Хрен теперь сломаешь.

Принц усмехнулся, но настаивать не стал. И на этом спасибо.

Когда тот ушел, я восстановила все охранки, хотя ужесточать их не стала — все же не мои друзья очень вряд ли ко мне будут ломиться — ректор запретил приближаться к моему дому во избежании несанкционированных попоек.

Через несколько дней ректор вызвал меня к себе и сообщил, что подруги Лоринды — Туния и Чаисса — тоже были "с подарочком". Поэтому суд учел этот аспект и отправил их по монастырям замаливать грехи. Верили в этом мире в Прасоздателя, разница была лишь в половой принадлежности — у кого-это это была Праматерь, у кого-то Праотец. И монастыри были женскими и мужскими. Условия не домашние, но и не тюрьма, хотя уйти оттуда нельзя — дисциплина и охрана были жесткими. Я, как та золотая рыбка, ничего не ответила. Но лишь усердно начала думать, как вычислить этого умельца-менталиста. То, что он или она учится на синем факультете, было ясно как божий день — таким даром нужно учиться обладать, чтобы он не убил. Параллельно с чем-то он, конечно, может быть, да и был наверняка, но вот доминировал точно. Вот только кто? И если ректор, знающий способности всех своих студентов, его не распознал, как быть мне?

Однако постепенно эта проблема отходила на второй план за моими каждодневными заботами. Внедрив скан отпечатков пальцев (предварительно опробовав его на своих клиентках, в тайне от них — мало ли на чем они держат руку, чтобы мне было удобнее ваять им маникюр), я решила устроить себе выходной и отправилась в город. Душа хотела отдыха, а то со всеми этими заботами я света белого не вижу. Ректор нашел мне для будущего театра интима несколько подходящих помещений, одно из которых я купила и оборудовала. Показала его Тетушке, та жадно оценила. Мне уже хотелось, чтобы она скорее нарушила магический договор и свалила в лучший мир — Гингема и Бастинда вместе с Бабой-Ягой просто отдыхают. Да и на ее место я уже определила следующую барышню. Она была одним из последних приобретений старухи. Молодая женщина, которую любовник продал за долги две недели назад. Из-за ее не юного возраста она пользовалась не очень большим спросом, но зато была незаменимой помощницей — помогала приводить попользованных в человеческий вид. Юльмина — так звали эту женщину — была достаточно умна, чтобы не высовываться и не нарываться и оказалась пластична — в далеком детстве родители нанимали ей учителя танцев. И несколько лет девочка училась им. Потом родители умерли от какой-то болезни, и девочку отправили по родственникам. И беззаботная жизнь домашнего ребенка кончилась. Женщина быстро поняла, что я хотела и как это должно выглядеть. И занималась с остальными. Новый нанятый мною целитель постепенно приводил их в человеческий вид и состояние. Поэтому пока эту головную боль я с себя сняла. С Юльминой я периодически пересекалась, и та мне рассказывала о течении дел. Как раз в одну из таких встреч мы и договорились о ее дальнейшей карьере. Женщина была очень даже согласна — бабка ей поперек горла стояла.

За такими мыслями я завернула в ближайший кабачок — была уже поздняя осень со всеми сопутствующии прелестями — холодные порывы ветра, дожди, дрянь под ногами, особенно учитывая, что дороги тут не асфальт. Внутри было не грязно, народ тихо сидел и ел. За дальним столиком в тени какой-то суровый дядька мрачно поедал курицу руками. Я села в другой стороне и заказала нечто похожее.

Вкусно поев, я принялась цедить алкоголь, ибо вечер мне откровенно нравился — тихо, хорошо, уютно, никто не лезет, а сейчас еще и местный джаз-бэнд сбацает что-нибудь… Пространство перед стойкой заняли несколько мужчин с какими-то музыкальными инструментами, похожими на банджо. Одеты они были с претензией на стиль. Поклонившись зрителям, т. е. нам, они ударили по струнам. Я чуть не поперхнулась — просто какафония звуков, и под это они что-то начали орать. Жесть. Пару минут они так поорали, а затем, не увидев на наших лицах достойного отклика, они начали мяукать нечто заунывное. Дядька, поедающий курицу, начал недобро посматривать на пацанов. Я уже предвидела нерадостное окончание вечера. Помаявшись еще с полминуты — аккурат когда они закончили выть последнюю ноту — я лениво произнесла:

— Какая скукота!

Ребята покраснели, а народ рядом засмеялся. Дядька расслабился.

— Это хит! — воскликнул один из игрунов.

— Весна еще не скоро. — не согласилась я. — Даже кошки не сбегутся.

Посетители расслабились, наслаждаясь представлением, дядька улыбался — золотые зубы посверкивали в темноте.

— Если ты такая умная, сыграй. — протянул мне певец свой инструмент.

Я уже была достаточно пьяна, чтобы рискнуть. Иногда захаживая к продавцу музыкальными инструментами, я вспомнила и сыграла несколько песенок на нечто, похожем на гитару. Поэтому, вытерев рот, я взяла инструмент и начала играть традиционного и незабвенного Виктора Цоя. Народ остолбенел — еще бы, даже меня в свое время проняло, а тут… Когда мой багаж окончился, народ молчал, и только златозубый дядька заулыбался и захлопал. За ним потянулись и остальные. Я слегка поклонилась и села на свое место. Ребята замялись на месте и переглянулись.