– Позвольте представиться – Горицвет, нынешний проводник воли Повелителя Снов, – отвесил он легкий поклон. – Вижу, в сборе абсолютно все, кроме меня. Как хотите, но на мой взгляд, это нечестно.
Еще одна замена в рядах Хаоса… Предыдущий посредник Элори с дурацкой кличкой Опаловый Дождь, насколько помнилось Лаймарту, был светлокожим полукровкой. Впрочем, известно, что у Повелителя Хаоса посредники долго не живут. Десять, самое большее двенадцать лет – и все, ресурс выработан, а среди нескольких сотен красавчиков всегда можно отыскать пару-тройку тех, кто в придачу еще и неглуп.
Лаймарт посмотрел на вновь прибывшего, и трудно сказать, чего в этом взгляде было больше – ненависти или омерзения. «Черный цветок», так это у них называется… Опаловый Дождь являлся к каменному гонгу при полном параде – побрякушек едва ли не больше, чем одежды, лица под раскраской вообще не видать, а из узла волос торчит целый букет – и вел себя столь утонченно-хамски, словно был самим Повелителем Снов, а не его доверенным лицом из смертных. Этот же Горицвет, судя по всему, любитель поиграть в небрежность – якобы прямо из постели, от прекрасной женщины, едва успел набросить на себя первое, что подвернулось под руку, но интересы господина превыше удовольствий… Знаем мы эту небрежность! Рубашку надеть у него времени не было, а на голой груди жемчуг в четыре ряда болтается, да и на лицо смотреть противно – ни глаза, ни губы не забыты… Мужчина, выглядящий как шлюха – видана ли большая мерзость на свете?!
Тай перехватила взгляд Лаймарта – и ощутила, как ее окатывает жаркой волной презрения, смешанного с превосходством. Молодец парень – одним своим появлением так уесть Серого! Сожрал ведь и не поперхнулся! Встреться она с таким в Замке, пожалуй, сделала бы ему высший комплимент, допустив до ложа с покрывалом цвета мха. Даже зная, кому он служит – все равно! Уже один вид этого изящно-самоуверенного алмьярца придал ей сил и рывком поднял настроение.
Сама она опытным глазом знающего человека видела совсем иное – прежде всего слипшиеся от влаги кончики шелковистых волос. Да и так называемого «рельефа» на лице нет, чистая кожа словно светится изнутри – значит, успел умыться на ночь… Посланец Элори действительно примчался сюда в страшной спешке – и не от любовницы, а из ванны или с массажного стола, а если уж из постели, то из своей собственной, где едва успел забыться сном после представления и последовавшей за ним попойки с поклонниками его таланта.
Она как наяву увидела эту картину: вскинутая голова, шелковая простыня, отлетевшая в сторону – ощущение вызова, как уверяет Эрдан, подобно уколу иглы… Только-только расслабился – и снова держать лицо, да еще перед недругами… Скорее! Именно на это они и рассчитывают – на то, что он замешкается, не смея выйти в неподобающем виде, и разговор состоится без него! Рубашка, сброшенная полчаса назад – где?! «Господин, вы сами приказали в стирку…» Ладно, черт с ней… три оборота руки вокруг шеи… некогда подбирать ожерелья одно к другому, а жемчуг – его много не бывает… сверху куртка… Теперь глаза! С такой внешностью, как у него, можно плюнуть на многое, но эта заповедь нерушима для любого алмьяри: никогда не выходи с незащищенным взглядом! Хорошо, что контур глаз и губ у него «на игле» (Тай знала об этом алмьярском обычае – что-то вроде татуировки, но тоньше и не на всю жизнь) – с ним возни больше всего… белый штрих… черный… Рука набита – это знатные дамы, у которых пропасть времени, по полчаса выверяют перед зеркалом тончайшие переливы теней, а ему не привыкать в десять минут за кулисами переделывать Благородного Соперника в Темного Лорда, да еще растушевкой с полуоторванным кончиком… Теперь волосы, хотя бы по-быстрому сколоть верхнюю половину… зажим из черного перламутра слабо хрустит в ладони… проклятье! Крышка шкатулки отброшена рывком, пальцы натыкаются на кольца, цепочки, подвески, но того, что нужно, как назло, не подворачивается… Ладно, все-таки это лучше, чем с чистым лицом, к тому же там, к востоку от моря, вряд ли многим известно, что не только «черный цветок», но и любой другой алмьярский мужчина может появиться с распущенными волосами лишь в некоторых, строго оговоренных ситуациях… Застегивать бесчисленные пряжки на сандалиях уже совершенно некогда… шаг в туман!!! Теперь – отдышаться в некотором отдалении от каменного гонга, окончательно взять себя в руки… тем более, что и отсюда все прекрасно слышно.
– Так, – Йахелле перевел на Лаймарта тяжелый взгляд. – Ты что, отбил на камне всеобщий сбор вместо того, чтобы звать каждого по отдельности?
– Да нет вроде, – растерялся Лаймарт. – Иначе Эрдан оказался бы тут одновременно с вами, и ничего не вышло бы…
– В любом случае я здесь, – улыбка чуть тронула уголки губ Горицвета. – Понимаю, что мое мнение вряд ли кого-то интересует, но я решительно не желаю смерти этой женщины. Точнее, ее не желает мой хозяин, я же всего-навсего передаю его слова.
– Еще один умник, который вообразил, что враг его врага непременно станет ему другом, – в голосе Йахелле послышалось усталое раздражение. – Повторяю для тех, кто в трюме: никакое соглашение с посланцами Мертвого бога невозможно в принципе.
– Я и не говорю, что он хочет какого-то соглашения с ней, – еще нахальнее произнес молодой алмьярец. – Он всего лишь хочет, чтобы она оставалась в живых. А то, что соглашение с ней невозможно, он понял куда раньше вас. Если уж на то пошло, ему она попортила крови ничуть не меньше, чем любому из стоящих здесь.
– Что, и ему тоже? – вырвалось у Йахелле. Взгляд, который он бросил в сторону Тай, был исполнен невольного уважения.
– Да и вы, досточтимая Файял, на самом деле не хотите ее смерти, – Горицвет, не слушая более черного жреца, повернулся к меналийской настоятельнице. – Вы хотите только одного – процветания вашего монастыря. И это правильно. Поэтому никогда не позволяйте уговорить себя тем, для кого вы – лишь разменная фигура на доске.
– Она все равно не смирится, – произнесла Файял несколько менее уверенно, чем прежде. – Пусть уж лучше умрет, чем будет жить где-то еще и станет нашим конкурентом вместо того, чтобы умножать наши богатства.
– Серьезный довод, – Горицвет уже откровенно улыбался. – Даю вам три минуты, очаровательная Тайах, чтобы опровергнуть его. Только думайте лучше, от этого зависит ваша жизнь.
Когда алмьярец сказал про процветание монастыря, Тай мгновенно поняла, что эти слова обращены не столько к матери Файял, сколько к ней самой. В конце концов, она провела в Замке тринадцать лет и прекрасно владела тамошним языком утонченных намеков и непрямой речи. Поняла она и другое – Файял, прекрасная хозяйка, но никакой мистик, дала уговорить себя двум посредникам богов Порядка, своего же мнения не имеет. Поэтому, когда Горицвет обратился уже лично к ней, ответ у нее был готов.
– Что вы скажете, мать Файял, если я сама подготовлю себе замену? – произнесла она раздумчиво. – Среди молодых есть трое очень способных… неважно, кто, но дайте мне любую из этих троих, и за пять лет я сделаю из нее новую главу лаборатории. Смею думать, пять лет сестра Рогрет еще протянет? – она искательно заглянула в глаза бывшей настоятельнице. Да, теперь уже бесповоротно бывшей – после случившегося дороги назад больше нет. Может, мать Файял и приняла бы ее… вот только сама она никогда в жизни не сможет повернуться спиной к женщине, которую так легко склонить на свою сторону любому хорошо подвешенному языку.
– Ваша очередь думать, досточтимая Файял, – Горицвет осторожно переступил с ноги на ногу – его ступни явно начали застывать на холодном каменном полу. – Отправите Тайах на смерть – не получите ничего. Сохраните ей жизнь – и отделаетесь лишь небольшим убытком. Что вам больше нравится – преумножить свое или не позволить подняться чужому?
Эрдан завороженно следил за легчайшей игрой «черного цветка». Сейчас он воочию видел то, о чем знал лишь отголосками, из рассказов таких доверенных лиц, как Лувес. Позволь убедить себя, меналийка! Ко всему прочему, он такой же подданный Хаоса, как и ты, послушавшись его, тебе не придется идти против своих убеждений!
