– Тай, беда, – не успела она протиснуться из зеленой комнаты в красную, как слова Берри обрушились на нее подобно кузнечному молоту. – У Нисады умер отец.

Из угла доносились сдавленные рыдания. Тай подошла к ложу с ярко-розовым покрывалом – Нисада лежала ничком, в своем дневном обличье, и подушка под ее лицом заметно потемнела от слез.

– Как же так, Нис? – в полной растерянности произнесла Тай. – Я же говорила – пейте настой очного цвета, заболеть заболеете, но в более легкой форме, сумеете выздороветь…

– Откуда мы знали, что придет Поветрие? – голос Нисады едва прорывался сквозь рыдания. – Сколько мать насушила, столько и было, а другой в середине марта где взять? Отец зашел в кладовку, пересчитал пучки и приказал в первую очередь пить мне и слугам, а настоящий дворянин, мол, обязан уметь рискнуть своей жизнью не только на военной службе… А я об этом даже не подозревала, мне только сегодня Сидан сказал… сквозь закрытую дверь… Господи, как хорошо, что мать с Каллардой у дяди гостят! Хотя бы за них не тревожиться…

– Ты так и сидишь взаперти со своей Биндой? – Тай мимолетно поразилась тому, что помнит имя Нисадиной служанки.

– Так и сижу. Да только все равно разве скроешь такую новость? Как раз, когда я из окна на веревке поднос с грязной посудой спускала, отца и выносили. Я Бинде говорю – держи за ноги – и высунулась из окна больше чем наполовину, едва не упала со второго этажа. Господи, господи… Без гроба несли, как простолюдина, только в холстину завернули, а лицо – одна запекшаяся кровавая корка! А братец Ронтри то и дело поудобнее перехватывает – тяжело нести, и от рук на холсте красные отпечатки! – Нисада снова зашлась рыданием. – Чует мое сердце – не сегодня-завтра за отцом вслед пойдет. Даже могилы у них не будет, бросят в огонь, как падаль…

– Это как раз наименьшая из бед, – Тай осторожно провела рукой по вздрагивающей спине. – У нас в Меналии мы всех умерших огню отдаем, и ничего – помним их не хуже, чем вы со своими надгробными камнями. Ладно, поплачь, дай выход бессилию… Хочешь, я целую ночь с тобой сидеть буду, чтоб тебе было легче?

– А как же Элори? – выговорила Нисада в промежутке между двумя всхлипами.

– А пошел он крокодилу в задницу, этот Элори! – отрезала Тай. – Из-за какого-то урода я, значит, лучшую подругу в горе брошу!

…Тай быстрым шагом прошла по коридору, выскочила на галерею над бассейном, в котором уже резвились две парочки, и долго стояла там, бездумно вцепившись в перила, глотая воздух, напоенный ароматами кедра, сандала и роз. Уже восемь дней она не была у Элори – и за эти дни кровавая лихорадка вслед за отцом унесла всех трех братьев Нисады, которые тоже поделились со слугами настоем очного цвета, укрепляющим стенки кровеносных сосудов. Нисада больше не могла даже плакать – сидела закаменевшая, глядя в одну точку, и слабым пожатием руки отвечала на неловкие утешения Тай и Берри. В конце концов Тай просто не выдержала и сбежала куда глаза глядят, лишь бы побыть немного в одиночестве.

– Эй, красавица! – окликнули ее с противоположной стороны галереи. Тай без труда узнала этот высокий, чуть дребезжащий голос. Ланшен, тоже Ювелир, как всегда, разряженный в пух и прах: белые атласные складки на пышных рукавах, словно сливочный крем на торте, штаны такие широкие, что талия по контрасту с ними кажется затянутой в вайлэзский корсет.

– Чего тебе, петушиная душа? – неприветливо отозвалась девушка.

– Ты почему это столько времени у Элори не показываешься? Забыла, что ли – год еще не прошел!

– Передай своему Элори, что на нем свет клином не сошелся. Понял? – Тай демонстративно отвернулась от Ланшена и медленно пошла прочь.

– Я-то передам, – толкнул ее в спину все тот же голос. – А ты не боишься, что тебе после этого мало не покажется? Наш повелитель в гневе ох как изобретателен!

Эту реплику Тай не удостоила ответом. С дураками препираться – себя не уважать. Хотя Ланшен, безусловно, лишь притворяется дураком, иначе не стал бы Ювелиром.

Поплутав по коридорам, она добралась до зимнего сада – еще одного места, куда гости Замка попадали лишь по приглашению Элори, но для Ювелиров запретных мест не существовало. Здесь покой был ей почти гарантирован. В полной отрешенности Тай шла по узенькой дорожке мимо странных тропических растений с бахромой воздушных корешков…

– Здравствуй, госпожа моя, – вдруг коснулся ее ушей голос, от которого все в ней так и обмерло. Голос, которого она не слышала уже целых восемь месяцев. Из-за веерной пальмы выступила стройная фигура в знакомом обличье: облако белых с золотым отливом волос, черная полумаска с серебряной каймой и трехцветный – алый, изжелта-зеленый и малиновый – камзол под просторным черным плащом. Именно таким она увидела его, когда впервые проснулась в его покоях, именно этот его облик в глубине себя считала истинным и любила больше прочих…

– Тиндалл… – еле выговорила Тай мгновенно пересохшими губами. – Ты вернулся, Тиндалл?

Вместо ответа он опустился перед девушкой на одно колено. Голова его склонилась, волосы упали на лицо… но Тай успела перехватить пронзительный взгляд стальных глаз, в котором не было и следа той заветной теплоты!

– Ах ты… ты! Сволочь!!! – она побледнела и со всей силы, на какую была способна, хлестнула Элори по лицу, на которое он посмел надеть лучшую маску Тинда. По-прежнему ни говоря ни слова, Повелитель Снов взял руку, ударившую его, и удивительно нежно поцеловал.

– Госпожа моя…

Тай вырвала руку, содрала с нее перчатку, которой коснулись его губы, и отшвырнула в гущу листвы. Вместе с перчаткой с руки слетело кольцо, но она даже не нагнулась, чтобы его поднять.

Элори медленно поднимался с колен – а за стеклянной дверью зимнего сада уже затихал перестук каблучков.

– С ума сойти! – выдохнул Джарвис. – Ну скажи мне, зачем ему это понадобилось? Неужели он не понимал, что ты опознаешь его самое большее через минуту, и это вернейший способ поссориться с тобой навсегда?

– Мы с Берри тоже долго ломали голову, – кивнула Тай. – Единственное сколько-нибудь правдоподобное объяснение – это действительно было сделано для того, чтобы мне стало очень больно. Такое вот необычное возмездие за непослушание.

– И чем все это кончилось? Я так понимаю, что после этой истории ваш с Элори договор утратил силу.

– А вот и не угадал, – горько усмехнулась Тай. – Я честно отпахала оставшиеся четыре месяца, хотя видеть не могла эту смазливую рожу.

– Тебя так сильно держит данное слово? Или ты была настолько уверена, что сопротивляться бесполезно? Совсем не понимаю…

– Сейчас поймешь. На следующий же день меня поймал еще один из Ювелиров, Крейд, и сообщил, что как следует набил Ланшену морду за то, что он выследил меня для Элори, и вдобавок пересказал сию историю Арзалю. Так этот прилипала был изгнан из нашего сообщества. А после Крейд поведал мне, что незадолго до моего появления в Замке среди Ювелиров был паренек по имени Рахдис. Приходился ли он Тиндаллу просто близким другом или все-таки любовником, Крейд понятия не имел, считал, что это совершенно не его дело… И вот однажды между Элори и этим Рахдисом состоялся очень продолжительный разговор на повышенных тонах. Самого разговора Крейд не слышал, но видел, как Рахдис на балконе стоит перед Элори насмерть, как еретик перед лаумарским Святым Дознанием, а затем выбегает оттуда весь взмокший. Пяток следующих декад Элори ходил, будто палкой стукнутый, и срывал зло на любом, кто подвернется. А потом Рахдис исчез – так же бесследно, как Тиндалл, после чего настроение у Повелителя Снов резко улучшилось. Насчет исчезновения Тинда Крейд ничего не знал, но в том, что Рахдиса убрал именно Элори – за сопротивление, – не сомневался ни на миг. Так что и мне следовало быть поосторожнее. А я такие намеки никогда мимо ушей не пропускаю.

– И что дальше? Никогда не поверю, что ты покорно сносила выходки этой твари еще четыре месяца!