«И так производя жидовство над христианами, на их же собственной земле, — удостоверяет Костомаров, — такую тяжкую наругу (поругание), сами, между тем, свои пейсахи отправляли свободно и проклинали христиан и веру их в синагогах своих, на русской же земле построенных, невозбранно».

Экспертами в тирании являлись иудеи у нас и в период татарского ига. Например, под 1321 г. летопись, по Никонову списку говорит: «Прииде из Орды в Кашин Таянчар татарин, с жидовином, с должником (откупщиком), и многу тягость учиниша Кашину».

Что же касается аренды христианских церквей, то история показывает, что в смысле глумления над чужой религией евреи оставались верными себе всегда, даже в древнем Риме.

У Ювенала (сатира III, стихи 13 и 14) мы читаем:

А что происходит в современной Франции, где изгоняется Распятие из судебных и даже из учебных заведений по остроумной догадке одного из депутатов парламента, вероятно, с целью освободить место для изваяния нового «мученика» — Дрейфуса. Церкви же, под предлогом описи имущества (чего не бывало ни в одной синагоге), профанируются евреями самым бесчестным образом, — этого, положим, мы ещё не видим в России. Но не будем обольщать себя. Время так быстро идёт вперёд, что возмутительные проделки еврейства со священными для нас изображениями хотя бы вслед за 17 октября 1905 г., едва ли, заставят долго ожидать себя, быть может, ещё с большим дерзновением и по всему лицу нашего отечества.

Не даром с таким неистовством аплодировали сыны Иуды своему единоплеменнику Леону Гамбетте, заложившему фундамент официального господства евреев во Франции, когда боевым лозунгом кагала он провозгласил: «Le clericalisme — voila l’ennemi!»

Гениальным провидением руководствовался Петр Великий, когда, вызывая иноземцев отовсюду, он решительно исключал евреев, так как видел в них лишь «бездельных людей, которые, кроме торга, ничего не привыкли предпринимать».

«Я хочу, — говорил Петр, — лучше видеть у себя народы магометанской и языческой веры, нежели жидов. Они плуты и обманщики. Я искореняю зло, а не распложаю. Не будет для них в России ни торговли, ни жилища, сколько они о том ни стараются и, как ближних ко мне ни подкупают».

«От врагов Христовых не желаю интересной прибыли!» — такова была и резолюция Елизаветы Петровны 16 декабря 1743 г., когда во имя блага народного она отвергла ходатайство Правительствующего Сената о разрешении богатым иностранным евреям приезжать хотя бы на ярмарки в Малороссию.

Когда при Екатерине II еврейству удалось оклеветать, но не подкупить Державина, оно в эпоху наполеоновских войн купило, наконец, Сперанского и с этого времени пошло вперёд к порабощению нас. Увы, это произошло уже в такой мере, что всего через одно столетие курляндский еврей Бауман в самой Москве на Немецкой улице всенародно и среди бела дня ехал с красным флагом, где была надпись: «Долой самодержавие!» и предерзостно восклицал: «Долой Царя! Ко мне присоединяйтесь, — я ваш царь и Бог!..»

Отвратительные же похороны Баума явились как бы прообразом такого нынешнего торжества кагала, когда им же подтасованная, изменническая партия «народной свободы (?!)», воспользовавшись душевной простотой глубоко несчастного народа и нагло издеваясь над его беспримерной скорбью, готовит растерзание государства, созданного его кровью и слезами, равно как все ужасы террора «сознательных пролетариев» и по жидовскому обыкновению заранее трубит о своей победе на выборах в Государственную Думу вообще, а в частности, обещает нам, русским, высокую честь иметь депутатом даже от Москвы еврея же, но гораздо более опасного, чем Бауман.

X. Увы, не слушая наставлений всемирной истории, мы сами во всём виноваты.

Конечно, при современном состоянии науки нам нельзя, к сожалению, восстановить картину жизни Ура халдейского и выяснить действительные мотивы переселения евреев в Палестину уже в ту, например, эпоху.

Положение вещей таково, что чем более изыскания наши проникают в ночь прошедшего, тем сильнее сгущается мрак, сама почва исчезает, наконец, под ногами разверзаясь в бездонную пропасть. Рано или поздно, а наступает заколдованный момент, когда наши взоры не различают уже ничего, кроме призраков и неясных теней. Истина насмехается над самыми крайними усилиями историка и отступает всё дальше и глубже, пока не станет вовсе недосягаемой под охраной целых легионов басен, мифов и легенд, которых наша слабая научная артиллерия уже разрушить не в силах.

Тем не менее, как заметил ещё Бунез, «по той доле кривой, какая нам известна, мы можем с некоторой вероятностью определить и всю орбиту истории».

Таким образом, и в отношении евреев у нас и до ныне ещё нет твёрдых данных, по которым возможно было бы представить себе это племя на самой заре его существования. Но это не исключает, конечно, ни сведений о его дальнейшем пути, ни указаний отсюда на его будущее.

Само собой разумеется, что мы не станем исследовать здесь исторические судьбы евреев, как бы течение их ни было интересно и поучительно. В дополнение ко всему изложенному для нашей цели достаточно указать хотя бы ещё некоторые моменты истории сынов Иуды, — особенно по их же собственному свидетельству.

А. «Ты знаешь этот народ, что он буйный!» — напомнил ещё Аарон Моисею (Исх., XXXII, 22).

Господь сказал Моисею:

Б. «В то время, как закон был ниспослан на горе Синае, при раскатах грома, — говорил Гиббон,[21] — и как волны океана и течения планет были приостанавливаемы в защиту израильтян, а мирские награды и наказания были прямыми последствиями их неповиновения, они постоянно восставали против очевидного величия их Божественного Монарха, ставили идолов различных наций в святилище Иеговы и даже перенимали фантастические обряды, совершавшиеся в палатках арабов или в городах Финикии».

Безрассудная гордыня, ненасытное корыстолюбие и раболепие перед самыми низменными страстями своими являлись основными качествами еврейства ещё в те времена, когда ни о каком вредном на него влиянии других народов не могло быть и речи.

Независимо от сего, пророческие книги и само Пятикнижие Моисея исполнены такого негодования против безнравственности и нечестия Израиля и представляют столь вдохновенные образы его растления, что их свидетельство, помимо всяких научных изысканий, само по себе убеждает в плачевном характере этого народа, с незапамятных времён его истории.

В. В ханаанском периоде своей жизни евреи впервые столкнулись с арийцами, филистимлянами — отраслью пеластов и сразу же начали с ними войну, длившуюся веками, но почти неизменно выражавшуюся в унижениях и позоре евреев. Наряду с этим, постоянно колеблясь между Ассуром (царством ассирийским) и Мицраимом (Египтом), сыны Израиля то и дело переходили с одной стороны на другую, а потому не могли иметь ни друзей, ни верных покровителей. Мы видим кроме того непрерывные войны евреев с близкими и дальними, сильными и слабыми пародами, выразившиеся в том, что, как уже было нами замечено, из тысячи четырёхсот лет своего политического существования, сыны Израиля провели тысячи лет в рабстве.