Когда человек боится чего-либо, это заставляет его действовать, так или иначе. Прятаться. Бежать. Сражаться, в конце концов. Но когда приходит отчаяние... Не того рода, что бросает людей на поле боя в последнюю атаку, нет. Отчаяние осознания бесполезности действий. Каких бы то ни было. Отчаяние, холод которого заставляет все мышцы цепенеть, и ты можешь лишь обречённо взирать на происходящее, ожидая, пока коса смерти доберётся до твоей шеи... Девчушка была больна именно таким отчаянием. А младенец на её руках не испытывал иных чувств и не знал других мыслей, кроме голода, о чём громогласно заявлял всю дорогу до Поста Стражи.

Всё же, незачем Вигу знать ВСЕ мои впечатления. Делу не поможет, а выворачиваться наизнанку ещё раз не хочется. Даже на бумаге, в скупых словах протокола задержания.

— А другое?

Вопрос был задан тем самым тоном, который только подчёркивает важность: нарочито безразличным.

Я подумал и сказал:

— Нет.

— Уверен?

— Ну-у-у-у-у...

Виг взял со стола бронзовый колокольчик и позвонил. Меньше, чем через четверть минуты, в кабинет вошли двое солдат, сопровождающие виновницу переполоха, оторвавшего ре-амитера от постели больной дочери.

Хрупкая, это верно. Но не такая уж маленькая, как сначала показалось: макушкой достанет до моего подбородка. Белобрысенькая. Кожа — бледная до желтизны, и вены на кистях рук, вцепившихся в кулёк с младенцем, кажутся зелёными. Глаза... Чёрные. Совершенно. А может, просто зрачки расширены до предела. Да и какая разница? Мне с этой девчонкой по жизни вместе не идти — зачем разглядываю? А впрок: пишу очередную главу своей славной деятельности. Герой! Ха! Ребёнка поймал. Даже двух. Теперь мне за это медаль дадут. Большую и деревянную. Как главному борцу с детьми. Потому что хоть они и хэсы, но в первую очередь — несовершеннолетние. А моё грубое вмешательство в нежное детское сознание могло привести к... И привело: вон, с каким ужасом девчонка на меня косится. Даже на прямой взгляд не решается.

— Что скажете, dan? — Виг нервно постукивает пальцами по столу.

Не отвечаю, сосредотачиваясь на ощущениях.

Так, посмотрим. Точнее, понюхаем.

Рыба. Конечно, куда ж без неё? Отбрасываем. Сухая трава. Наверное, в трюме была солома. Молоко. Тёплое и сладкое. Молоко матери? Нет, больше похоже на животное. Скорее всего, козье. И правильно: самое полезное для малышей. А поглубже? Под ворохом приблудившегося извне? Умиротворение и безмятежность. Хрустальная ниточка аромата невинных полевых цветов. Это всё касается младенца, а что у нас с дитём постарше?

Страх никуда не исчез. Отчаяние... Стало чуть слабее. По принципу: если сразу не порешили, глядишь, обойдётся. Нет, милая, бывают и отложенные к исполнению приговоры. Но в твоём случае... Ххаг! Всё-таки dan ре-армитер прав: перепил я вчера. И сильно перепил. А выпивка не только горячит мою кровь, но и притупляет её полезные свойства. Не надолго, правда, но именно сейчас я почти ничего не чувствую. Так, на самой грани восприятия. И на ней... Или мне кажется? Сладость. Чуточку приторная. Нет, это от младенца идёт: они все похожим ароматом пропитаны. Впрочем...

Взгляд чёрных глаз обжёг моё лицо сильнее летнего солнца, стоящего в зените.

Ну зачем же ты так смотришь?! Зачем? Не топи меня в своём отчаянии, милая!

Вздрогнув, словно услышав мой мысленный вопль, девчонка отвела глаза, а я облегчённо перевёл дыхание.

— Итак? — Нетерпеливо интересуется Виг.

— Я не в претензии.

— Уверены?

— Да.

Всё равно, ничего, кроме безысходности, сейчас в моей душе нет. А признаться, что моё состояние слишком слабо соответствует «рабочему» не могу. Стыдно.

— Подпишете протокол?

— Да. Если позволите, зайду завтра на Остров.

— Буду ждать.

Небрежный взмах руки, и конвой уходит. Вместе с детьми. Теперь их передадут в Дом Призрения или отправят за город, в одно из поместий, где с радостью примут... Да, новую рабочую силу. А что? У младшенького будет вполне приличное детство, а старшая сможет получать за свой труд достойную плату. И все останутся довольны. Кроме меня, потому что я убил целое утро на такое простое занятие, как обеспечить жратвой кота! И кто из нас после этого неразумное животное?

— Тебе бы отдохнуть надо, — советует Виг.

— А?

— Даже кровь к лицу прилила.

— Так заметно?

— Увы.

— Что ж... Пойду отдыхать. Но сначала мне нужно попытаться найти пару камбрий, а лавки, небось, уже опустели!

— Может и опустели, но... — мне подмигивают. — Для тебя несколько рыбин отложили. Всё равно, товар конфисковали, так зачем добру пропадать?

— Ты настоящий друг! Дай я тебя поцелую!

— Занятное проявление дружбы, — щурится Виг, благоразумно оставляя между собой и мной поверхность стола. Но когда такие мелочи останавливали наследника рода Ра-Гро? И я, взметая в воздух исписанные листы бумаги, уже скольжу пятой точкой по полированному дереву к своей цели, но не успеваю: ре-амитер проворно избегает жадной хватки моих пальцев и с порога строго напоминает:

— Завтра к полудню, dan, в моём кабинете!

Браво салютую в ответ:

— Непременно, dan!

Сонная улица,

последняя треть утренней вахты

Корзинка с рыбой оттягивает руку, но эта тяжесть хоть и не особо приятна, зато помогает поверить: утро прожито не зря. Более того, у меня появился шанс дожить до следующего утра, а не пасть смертью храбрых в неравной борьбе с голодным диким зверем, который... Ускорю-ка я шаг.

Ту-тук! Гроздь капель рассыпалась по моей шляпе — это порыв ветра качнул ветки мирены, и те, с радостью освобождаясь от груза, оставленного ночным дождём, поспешили уронить его на меня. Невелика радость, конечно, но я не в обиде, потому что вода — самое загадочное вещество на свете. И самое дорогое. Без воды невозможно жить, но и с ней жизнь становится подчас невыносимой...

Несколько сотен лет назад в том месте, где сейчас томно раскинулась на холмах Антреа, ничего не было. То есть, ничего, напоминающего поселение: только река, заболоченная пойма, тенистые рощи и непуганое зверьё. Долина Лавуолы могла бы и до сих пор сохранить свой девственный вид, если бы не вечное стремление людей к обогащению. Дело в том, что побережье Радужного моря в Западном Шеме весьма неприветливо: отвесные скалы либо коварные топи, простирающиеся на десятки миль. А ещё — рифы, не позволяющие кораблям подойти к берегу без печальных последствий для корпуса судна, груза и экипажа. Можно водить караваны из Южного Шема в Западный кружным путём — в обход горных гряд, по берегу Сина, через пустыню Эд-Дархи, мимо Горькой Земли и эльфийских ланов. Собственно, некоторые купцы так и поступают. Но Всеблагая Мать, как же это долго! Если товар скоропортящийся, вообще не стоит затевать торговлю. Да и всё прочее... Чем длиннее путь, тем больше на нём встречается любителей поживиться чужим имуществом, не так ли? Нужен был другой маршрут. И он нашёлся.

Долгая и тщательная разведка побережья установила: имеется достаточно большой залив, подходы к которому свободны от рифов и других препятствий. Залив, в который впадает река, вполне годная для судоходства. И надо же было случиться такому совпадению, что один из её притоков достигает обжитых провинций Западного Шема напрямик пронзая Ринневер. Капитан, командовавший разведывательным отрядом, не был дураком. Но помимо этого, он был преданным слугой своего господина и менее чем через сутки после получения последних данных, удостоверяющих совершённое открытие, о нём узнали. Избранные. Главы нескольких родов, снарядившие экспедицию. Новая земля с новыми возможностями — что может быть заманчивее? Перед таким соблазном меркнет страх потерять нажитое и привычка к насиженным местам. И в тайне от короля началось «великое переселение народов».

Сначала их было немного: кучка дворян, гвардейцы, присягнувшие им на верность, немногочисленные слуги (рискнувшие последовать за господами), рабы (которых никто, разумеется, и не спрашивал), и наёмники — куда же без них, этих отчаянных голов, готовых залезть демону в пасть (а то и в другое, более сокровенное место), если за это хорошо платят. Потом появился мастеровой люд, занявшийся возведением причалов, набережных, мостов, цитаделей и просто предназначенных для жилья сооружений. Не одно десятилетие понадобилось, чтобы Антреа родилась и окрепла, но жителям нового города повезло эти годы провести без страха нападения извне. А когда крепостные стены взлетели на должную высоту, воевать за долину Лавуолы стало поздно. Правда, не все это сразу поняли, и время от времени город подвергался осадам с моря. Ещё двести лет назад, после очередной попытки короля Западного Шема поставить Антрею на колени, стены фортов зияли провалами... Но время идёт, опыт копится, разумы светлеют, и к власти приходят-таки умные люди. Его Величество Теварен Осторожный был умным человеком. Он довольно быстро понял, что вражда с городом-государством — гиблое дело, и предложил сделку: Антреа отныне и навеки веков получает самостоятельность, а Четыре Шема — удобный перевалочный пункт. Возглавлявшая Городской Совет daneke Ларита согласилась с условиями (выторговав, конечно, ещё несколько милых привилегий в дополнение к указанным), и... Единогласно была провозглашена повелительницей. Королевой Антреи. С тех пор повелось, что на трон города-государства всегда восходит женщина, хотя многие мужчины считают сей обычай постыдным. Я, впрочем, с ними не согласен, и на то есть причины. Если Её Величество Ларита была хоть немного похожа на мою мать или правящую ныне Руалу, положа руку на сердце, могу признать: лучшего выбора горожане сделать не могли. Редко в какой особе мужеского пола найдётся столько силы, стойкости, упорства и нежной, но строгой любви к своему подопечному. И потом, никто ведь не берётся оспаривать главенство женщин в управлении домашним очагом, а государство отличается от поместья разве что размерами.