В проеме появилась фигура, потом вторая. Лиц было не разобрать, они тоже вглядывались в темноту.

– Где они – спросил кто-то.

Света держала Дину, но выстрелить почему-то не могла. Дина вдруг вырвалась и закричала:

– Папочка!

Алик подхватил ее на руки. У Светы и сил не было подняться, так бы и сидела в своем уголке.

ДВОР ТАТАРИНА. ДЕНЬ

Снаружи суетились Толян и Миша, показывали, куда спускаться. Посреди двора лежал ничком старик Сейфуллин, у сарая еще кто-то.

Сквозь слезы Дина толком ничего не могла разглядеть, только уткнулась носом в папины волосы, они пахли сигаретами и одеколоном, который ей всегда очень нравился.

У ПОДЪЕЗДА ДОМА АЛИКА. УТРО

Бабушка суетилась, пересчитывала чемоданы, которые грузил в багажник Миша. Поправляла шапочку на Дине.

– Осторожно там, на этих лыжах…

– Ну, прекрати, мама… Мне не до лыж будет… Надо все покупать, мебель, все… Новый дом, представляешь!

– А уже закончили ремонт-то? – шепотом спросила бабушка.

– Говорят, да. Ну, все же надо проверять. Хоть и Европа, а все то же самое…

– А школа как же?.. – вдруг заплакала бабушка. Дина уселась в машину, будто разговор ее совершенно не касался.

Наташа поняла, что тоже сейчас разревется, и резко ее оборвала:

– Мам, там тоже школы есть, не тайга…

Толик вышел с глупым бультерьером на поводке и большим собачьим ящиком в другой руке.

– Корм положили, Толь?

– Да килограмм десять, хватит уж… На дорожку…

– Где Светка-то? – занервничала Наташа.

– Да щас… Собирается на тренировку вроде… Посмотрели наверх, Светина голова мелькнула у окошка.

Дина мрачно глянула туда же и отвернулась, чтобы включить магнитофон.

Собачий ящик с трудом запихнули, Алик наконец захлопнул багажник.

– Ну, все вроде…

Он пожал руку Витьку, хлопнул по спине Толика. Все стали целоваться, бабушка маму, потом Алика…

– Ну, чего… – опять глянули наверх. – Свет! – позвал Алик.

Она тут же выглянула, будто ждала у окна.

– Ну, поехали мы уже… Выйди…

Все уже попрощались, пауза была лишней. Толя с Аликом обнялись еще раз. А Дина слушала радио в машине.

Света вышла сразу, уже одетая по-спортивному. Наташа расцеловала ее, потом глянула растерянно на машину.

Дина повернула голову и вдруг яростно задергала ручку. Дверь никак не открывалась, кто-то помог снаружи, и она чуть не вывалилась.

Она оказалась напротив Светы, но друг на дружку они старались не смотреть.

– А что ты, не могла, что ли, с нами?.. – сердито спросила Дина, хотя прекрасно все понимала.

– Ты же знаешь… – ответила Света. – У меня стрельба, сборы…

Дина еще постояла, потом губы у нее расплылись, и они обнялись.

В МАШИНЕ. УТРО

Когда машина тронулась, Дина уже не оборачивалась. Слезы высохли, на плече у нее лежала папина рука. Музыка играла какая-то знакомая.

Дина в такт стала тихонько двигать плечами, потом достала старый карандаш губной помады и, найдя себя в зеркальце, поставила над переносицей точку.

Две фигурки, Света и бабушка, стояли у подъезда.

– Ну что, – сказала бабушка. – Беги на тренировку, опоздаешь…

– Да-а, а у меня не будет сегодня… – Света развернулась и пошла обратно в подъезд.

КОНЕЦ

Две девочки, две сестры – маленькая и большая, танцуют индийский танец. Танец живота. На этом фоне идут титры картины.

СВЯЗНОЙ

ЗОНА

Женщины говорят в камеру.

ТИТРЫ

– Меня в крытку перевели. И на следующий день кипеж поднялся. Девчонка одна в побег ушла. Из крытки, на рывок! Такого не было у них отродясь.

Нас кум тряс двое суток… Но и захотел бы кто – сказать нечего.

Не делилась она ни с кем…

– Девка дерзкая была. Весь концлагерь наш вверх дном перевернула. Суки прыгали, как каштанки в цирке. Ищи ветра в поле!

Проверки потом чуть не из Москвы приезжали…

– Я сама ее не знала… Говорили разное, что генерал какой-то летчик у нее был, вертолет из Чечни угнал и за ней прилетел. Была басня, что охрану газом каким-то она усыпила, а старуха одна божилась, что на метле ее видела.

Причем старуха-то – воровка с понятиями, зря врать не будет…

– Вот фотография… – протягивал кому-то карточку Армен. – Не знаете ее?

– Красивая девчонка…

ДАГЕСТАН. УТРО

В ущелье между двумя синими горами раскинулся аул. Солнце выстреливает тремя мощными лучами, и из радиоточки сразу включается мулла. Из-за косогора появляется стадо баранов, за ним два человека, отец и сын. Ильяс вчера вернулся из армии. На нем дембельский мундир с аксельбантами и золотыми погонами. Отец шутит, дергает его за полу, тот уворачивается.

За перевалом открывается другая долина. Ее пересекает автомобильная дорога. Это трасса Ростов-Баку. Пастухи некоторое время смотрят вдаль, в ту сторону, где по шоссе мчатся грузовые фуры, пролетают два черных «мерседеса».

Ильяс отворачивается и видит собаку, огромного кавказца, который несется к ним от пастушеской будки с загоном. Они кидаются друг другу навстречу, Ильяс хватает собаку за уши, хохочет, отбивается. Из будки появляются братья и дядя. Все обнимаются.

ПАСТБИЩЕ. ВЕЧЕР

Смеркается. Пастухи сидят у костра, говорят по-даргински. Они жарят мясо, кто-то аккуратно ломает сыр. Вдруг начинает лаять собака, двое вскакивают – совсем рядом проскользнула змея. Ильяс с братьями, осторожно вглядываясь в траву, идет следом.

– Зачем она тебе? – окрикивает его дядя.

– Поймаю ее сейчас.

– Кто сердце живой гадюки съест, тот храбрым будет, – добавляет брат.

– Если его самого змеиное племя не сожрет! Это старая сказка, только на дураков не действует.

– Э, правда, брось, сынок.

Ильяс, улыбаясь, продолжает вглядываться в траву…

– Ушла, гадюка…

ПАСТБИЩЕ. УТРО

Утром солнце выстреливает так же неожиданно, как и вчера. Пастухи собираются домой, вьючат лошадь. Ильяс стоит поодаль, смотрит куда-то вдаль, на дорогу.

– Вот палка тебе, – говорит отец. – Дед твой еще с этой палкой пас. Послезавтра братья приедут, мать сыра свежего пришлет. Чего еще хочешь?

– Спасибо, отец, ничего не надо.

– Э, как ничего… Женщину хочешь, наверное, – смеется отец. – Скоро найдем тебе невесту, уже время. А жеребец хороший вырос?

– Красавец жеребец, отец!

– Понравился жеребец?

– Э, красавец…

– Твой будет. Баранов тоже отдам. Живи только…

– Спасибо, отец…

– Ну, счастливо, послезавтра братья придут…

Маленький караван уходит, Ильяс, убедившись, что старшие скрылись из виду, закуривает. Они остаются вдвоем с собакой, долго бредут вдоль стада. Солнце поднимается все выше, горы становятся зелеными, потом желтыми.

Ильяс долго лежит на животе, грызет травинку, смотрит прямо перед собой. Слушает кузнечиков. Вдруг он приподнимается и по-кошачьи прыгает куда-то в кусты. Пес удивленно вскидывает уши. Трещат ветки, еще прыжок, и прямо из-под ног Ильяс выхватывает змею. Закусив губу, он делает резкое движение и отбрасывает порванную гадюку далеко в сторону. У него на ладони бьется маленький коричневый комок. Стараясь не зажмуриться, он быстро его глотает. Собака настороженно смотрит на хозяина.

– Не сдохну, как думаешь? – Ильяс достает фляжку, полощет рот. Потом внимательно смотрит на собаку. – Слушай, Барс, у меня страха нет, понял?