Эллинские государства непрестанно воевали между собой. Фивы, возвысившиеся при Эпаминонде, победили Спарту и Фокиду. И Спарта и Фокида претерпели много несчастий, земли их были разграблены, войска разбиты.

Но победившим их Фивам этого показалось мало. На собрании совета представителей эллинских государств – амфиктионов[12] Фивы предъявили обвинение Спарте в том, что они во время перемирия заняли фиванскую крепость Кадмею, – это было в 382 году. А фокидянам – что они во время войны опустошили Беотию, принадлежащую Фивам.

Решение выносили победители, и обвиняемых присудили к такому большому штрафу, который уплатить они были не в силах.

Фокидянам было присуждено отдать за неуплату штрафа свою землю Дельфийскому храму: земли Фокиды и Дельфийского святилища лежали рядом. Фокидяне лишились всего – у них не стало родины.

Тогда фокидяне разграбили храм Аполлона, где хранились огромные богатства. На это дельфийское золото они наняли войско и бросились войной на Фивы, которые довели их до святотатства и отчаяния. На стороне Фив сражались с фокидянами фессалийцы.

Эта война, которую назвали священной, затянулась. Фокидян проклинали за их нечестивый поступок. И в то же время жалели. Если бы не Фивы, фокидяне никогда не решились бы разграбить всенародное святилище. А жалея, Афины и Спарта присылали на помощь фокидянам свои отряды.

Войском фокидян командовал Филомел, отважный и умелый военачальник. С ним было трудно справляться.

Филипп зорко следил за делами в Элладе.

– Дайте мне с моим войском сразиться с Филомелом, – обратился он к Фивам. – Я хочу наказать фокидян! И я могу это сделать!

Но против этого предложения восстали Афины:

– Филиппу не столько нужно воевать с фокидянами, сколько войти через Фермопилы в середину Эллады. А это опасно. Такому союзнику, как Филипп, доверять нельзя.

И афиняне, подогнав к побережью военные корабли, закрыли от Филиппа Фермопилы.

Это было еще в 353 году.

Теперь наступило иное время. Многое изменилось. Сила Филиппа неимоверно возросла.

Война с фокидянами все еще тянулась. Вождь фокидян Филомел погиб в бою. Они выбрали другого вождя – Ономарха, не менее опытного и не менее отважного. И Фивы и Фессалия устали от этой войны. Совет амфиктионов, чтобы покончить с фокидянами, теперь уже решил поручить командование этой войной македонскому царю.

Итак, Филипп добился своего. Он объявил, что не собирается мстить за фивян. Нет, он идет покарать Фокиду за святотатство, за оскорбление бога. Нынче уже никто не загородил ему Фермопильского прохода. Он прошел через Фермопилы и вступил в Фокиду. Перед сражением он приказал воинам надеть лавровые венки, венки из ветвей дерева, посвященного оскорбленному богу Аполлону. Фокидяне дрогнули, увидев войско, увенчанное лаврами. Им казалось, что сам бог, которого они ограбили, выступил против них. Они потеряли мужество…

Филипп расправился с Фокидой жестоко. Она была стерта с лица земли и исключена из совета амфиктионов – из совета государств, охраняющих святилище. Место фокидян в совете Филипп потребовал себе. На совете были вынуждены вынести постановление: принять Филиппа в число амфиктионов и отдать ему голоса фокидян.

Все это устроив, Филипп направил в Афины послов – пусть и Афины признают это постановление. Когда Филиппа вводили в совет, представителей Афин среди амфиктионов не было.

На этот раз даже Демосфен, который по-прежнему ненавидел Филиппа, советовал уступить ему.

– Не потому, что это правильно, – с горестью сказал он. – Это даже несправедливо, чтобы македонянин участвовал в эллинском совете. Но я боюсь, как бы в противном случае не были вынуждены Афины вести войну со всеми городами сразу. К тому же Филипп уже прошел через Фермопилы и теперь может вторгнуться в Аттику. Выгоднее соблюдать мир, чем навлечь на себя такую опасность.

Так сказал Демосфен.

Однако сам он ни за что не хотел примириться с возрастающим могуществом Филиппа. Он по-прежнему выступал против него со своими гневными речами, которые потом были названы «филиппиками». Изо всех сил своего таланта, своего редкостного красноречия он защищал от царя Афинскую республику.

Но у Филиппа в Афинах были и сторонники. Была македонская партия, которая считала, что для Эллады гораздо лучше было бы, если бы такой сильный, с железной волей человек, как Филипп, объединил ее. Эллада изнемогает от междоусобных войн, эллинские города непрерывно воюют между собой, отнимая все силы страны. И только одно можно сделать, чтобы спасти Элладу, – это признать Филиппа вождем, объединиться и под его началом обратить свое оружие против давнего и грозного врага – против персов.

Вождем этой партии был Исократ, знаменитый афинский оратор. Его мечтой было объединить все эллинские государства в один союз, а во главе поставить Афины.

– Наше афинское государство, – говорил он, – бесспорно признается самым великим и самым славным в мире!

Исократ призывал организовать священный поход против персидского царя, чтобы отомстить персам за все беды, причиненные Элладе, захватить персидские земли и поселить там всю афинскую безземельную бедноту.

Сам Исократ владел большими земельными угодьями. Может быть, его втайне тревожили мысли, что вся эта афинская беднота вдруг вздумает отнять у землевладельцев их земли. Так не лучше ли избавиться от этой голытьбы, поселив подальше от Афин?..

Исократ настаивал на этом – надо идти войной против персов. Но кто может возглавить объединенное эллинское войско?

Филипп македонский. Потому что в Элладе таких полководцев, как он, нет. А те эллины, которые могли бы взяться за это дело, или умерли, или убиты в бесконечных войнах эллинских государств.

Выступал за Филиппа и оратор Эсхин, бывший актер. Речь его была пленительна, хотя и не слишком глубока. Демосфен ненавидел Эсхина за то, что он защищает Филиппа. Речи Исократа тоже возмущали его. Как можно допустить, чтобы этот наглец и обманщик Филипп стал их военачальником, чтобы этот варвар стал вождем их эллинского войска!

– Наоборот, надо заключить союз с персидским царем, – говорил Демосфен, – склонить к союзу с Афинами Фивы и, объединившись, выступить против Македонии и разбить Филиппа.

Был среди афинских ораторов еще один пламенный политический деятель – Эвбул, очень богатый человек. Он тоже стоял на стороне Филиппа. Когда Демосфен призывал к войне с Македонией, Эвбул доказывал, что воевать с Македонией не надо.

Эвбул ведал денежной кассой Афин. Он увеличил раздачу денег народу – каждый афинянин, не имеющий ни земли, ни заработка, получил от государства деньги на жизнь и на зрелища. Народ был доволен законом, который провел Эвбул. Богатые рабовладельцы довольны потому, что деньги эти брались из военного бюджета, а не у них. А беднота была довольна потому, что теперь получала денег больше.

И когда Демосфен в своей Третьей Олинфской речи стал доказывать, что нельзя тратить деньги на зрелища, которые нужны для вооружения, его не захотели слушать. А чтобы неповадно было выступать против этого постановления, Эвбул предложил специальный закон: если кто-нибудь еще выступит против, тому смертная казнь.

Не согласен был с Демосфеном, когда тот громил в своих речах Филиппа, и старый оратор Фокион. Он долго был военачальником и теперь хорошо понимал, что Македония гораздо сильнее их и что сражаться с Филиппом не имеет смысла.

Все эти ораторы были пылкого характера и часто в своих дискуссиях доходили до яростной брани.

– Эсхин – бессовестный и проклятый сикофант,[13] – кричал Демосфен, – крохобор, площадной крикун, жалкий писарь! Он дрянной и негодный от природы человек, он виновник гибели людей, областей, государств! Эсхин – это лиса, настоящая трагическая обезьяна, ведущая жизнь зайца, проклятый злобный человек!