Давай подумаем об этом. Давай-ка соединим наши умы. Я могу перекрыть фасад дома, а могу и его заднюю сторону. Если я все сделаю верно, то перехвачу тебя, когда ты выйдешь. Если только она не выйдет к парадной двери и не проводит тебя по тропинке. Или не выйдет к задней двери и не пойдет вместе с тобой в сад. Убить и ее? Да, ты прав, это я могу сделать. Убить заодно и детишек? Тоже могу, но послушай, я не думаю, что дело в этом. Просто я хочу, чтобы все прошло без помех. Я хочу, чтобы это осталось только для нас двоих.

Теперь давай прикинем что и как. Она расскажет тебе, что я заходил. Ей, конечно, не захочется, но придется. Это зависит от того, когда ты обнаружишь, что исчезли кусок гранита и карта. Если это случится днем, то мне остается только следовать за тобой на близком расстоянии. Но этого ты будешь ожидать... А вот если будет уже тем но... Ну если будет темно, то тогда может появиться шанс. Тихий квартал, вокруг ни души, разве что случайный разносчик газет. Все твои соседи дремлют в своих хибарках. В темноте ты, возможно, пойдешь тем же путем, которым и пришел: через сады. Откуда я это знаю? Да потому что я наблюдаю за фасадом твоего дома уже достаточно долго. Я уверен, что сейчас ты уже там, внутри, а поскольку я не видел тебя, стало быть прийти ты мог только через сады и в заднюю дверь. Улавливаешь? Ну вот и хорошо.

Теперь надо решить, куда ты пойдешь: налево или направо? Слева садов побольше, так что было бы логично предположить, что явился ты справа, оставив свою машину на дороге, в конце улицы. Какой автомобиль твой? Не хочешь мне сказать? Ну что ж, в общем, это справедливо. Ты ведь сейчас, вероятно, и сам строишь догадки, и, слушай, я не собираюсь ничем тебе помогать в этом занятии.

А автомобили я уже проверил раньше. Я, видишь ли, высматривал нечто прочное и надежное, но и не бросающееся в глаза. Пригородная дорога, пригородный стиль жизни, соответствующие доходы. Ты же понимаешь, как важно не выделяться. Так вот: на дороге слева два таких кандидата, на дороге справа – еще два. Абсолютное равенство шансов. Ну а что еще мы можем найти? Справа садов поменьше, значит, и меньше надо пройти, меньше шансов, что тебя увидят. Так что, почему бы не сблефовать и не прийти слева? Как тебе нравится такая идея? Нравится? Если только не учитывать, что ты ведь еще не знал обо мне, когда явился домой, так что вроде бы причин блефовать не было. Или были?

Ну хорошо-хорошо. Теперь, когда мы надо всем поломали голову, что же мы имеем? Твоя машина припаркована на дороге где-то справа. Дело в том, что мы оба знаем это: ведь, в конце концов, думали-то мы об этом вместе. Стало быть, ты думаешь так: «Мартин знает, где стоит моя машина. И он знает, что я об этом знаю. Ну и какие же у меня варианты?» Ведь ты об этом сейчас думаешь, а?

«Итак, если я пойду к машине, Мартин будет меня там ждать. Или... Он ведь должен предположить, что я не пойду к машине как раз потому, что он будет там ждать, поэтому я должен пойти налево, а там-то он и будет меня поджидать на самом деле. Или... Он может решить, что я обдумал все это и принял за лучшее все-таки пойти к машине, потому что он-то вроде бы должен считать, что я туда не пойду. Или... Он сообразит все это быстрее, чем я. И он будет ждать этого двойного блефа. Сначала я решаю, что, если пойду к машине, он будет там ждать, стало быть, мне не стоит идти к машине. Потом думаю, что и он также решил, следовательно, если я не пойду к машине, то он все равно будет ждать меня там. Наконец, я думаю, что он и такой вариант уже прокрутил в голове, поэтому он должен рассчитывать, что я пойду к машине. Что ж, именно поэтому я туда и не пойду».

Эрик... Ну как тебе все эти мысли? Возможно, на какую-то из них я и впереди тебя. Или на одну сзади. Насколько срочно тебе нужна машина? Очень, очень срочно, думаю, в этом мы с тобой сошлись, а?"

Джексон отправился к дороге, окаймлявшей сады слева. Он подождал там минут сорок, пока серые пятна предрассветных сумерек не уступили место жемчужно-розовому половодью, затопившему безмолвные крыши. И тогда он вразвалочку пошел между рядами задернутых занавесок, посмеиваясь над своей неверной догадкой.

Перед тем как отправиться на прогулку с Гюнтером Шмидтом, Никола Хэммонд вынула из своего бумажника все деньги и набила ими бюстгальтер. Она прикинула, что будет выглядеть куда лучше, куда более обезоруживающе, если не возьмет с собой сумочку, словно намеревается выйти совсем ненадолго. В ее тайнике хранилось чуть больше сотни фунтов, всего лишь. Жила она в таком месте, где за ночлег и завтрак надо было платить тридцать пять фунтов в день, причем рассчитываться ежедневно. Увы, это не была гостиница, где вы оформляете счет лишь при отъезде. Пробыв там пару дней, она сообразила, что деньги у нее кончаются. Время тоже.

Протеро и Латимер были не единственными, кому не удавалось отследить, куда постоянно исчезает Кэлли. Никола безуспешно звонила ему больше десятка раз. По платному телефону в вестибюле этой ночлежки не разрешалось принимать звонки извне. Но в любом случае оттуда она и не смогла бы вести никакого разговора.

Доусон сообщал Кэлли о ее звонках примерно так:

– Она не говорит, кто она такая. Она не оставляет своего номера. За минувшие два дня она звонила несколько раз.

– Полагаю, что в конце концов она меня застанет, – пожал плечами Кэлли. – А ты что думаешь?

– Бог ее знает, – ответил Доусон. – Может, какая-нибудь чокнутая? А с другой стороны...

– Ас тобой она говорить не захотела?

– Нет. Только спрашивает, когда же можно тебя застать.

– Угу...

– И не только она.

– Да что ты?

– Несколько раз звонила Элен, а еще и Протеро.

– А ты что им сказал?

– Как глубок океан и как высоко небо, – ответил Доусон.

Самый очевидный путь почему-то часто выбирают в последнюю очередь. Никола Хэммонд поискала в телефонной книге и нашла там упоминания о торговце цветами Кэлли, книжном продавце Кэлли, владельце ресторана Кэлли и еще о семерых других Кэлли, у троих из которых был инициал "Р". Наконец нашелся и Робин Кэлли. Она услышала голос автоответчика и без сомнения узнала в нем голос того Кэлли, который сказал несколько слов телерепортеру на месте преступления.

«Меня нет дома, и я не могу ответить на ваш звонок. Оставьте сообщение или попробуйте застать меня по номеру...» – и далее голос сообщил этот номер.

Никола набрала его и попала в квартиру Элен Блейк.

– Я пытаюсь разыскать Робина Кэлли, – сказала она.

– Не вешайте трубку, – ответила Элен. И после паузы с легкой подозрительностью в голосе спросила: – Кто вы?

– Мне нужно поговорить с ним. Я звонила ему на работу, но его нельзя там застать.

– Да. Это верно. Ну, я не уверена, что смогу помочь вам.

– Вы его подружка? – спросила Никола.

– Что-то вроде этого.

– Возможно, мне стоит поговорить с вами, – помолчав, сказала Никола.

– Так говорите, – заинтригованно предложила Элен.

– Но не по телефону. Где вы живете?

Элен достаточно долго прожила с Кэлли, чтобы почувствовать сигнал тревоги.

– Знаете что, – сказала она, – я могу приехать к вам, если хотите.

Они встретились в вестибюле, размером чуть больше прихожей, украшенном парой деревянных кресел. Никола провела Элен в свою комнату и сказала:

– У меня тут почти ничего нег. Вот разве что немного виски.

Но Элен покачала головой. И они присели рядышком на постель.

– Джей Хэммонд был моим мужем, – начала Никола, и Элен подняла брови, слегка пожав плечами. – Его убил этот снайпер. Он торговал произведениями изобразительного искусства: главным образом живописью, а случалось, что и фарфором. Бывали случаи, когда... когда его сделки, – она осторожно подбирала слова, – были... довольно доверительными...

– Это когда картины были крадеными? – предположила Элен.