Какая-то змея высунулась из расщелины. Она казалась бесконечной, потому что ее кольца были скрыты от взгляда в этой нише. Змея свесилась вниз с уступа высотой футов в девять, проползла еще немного и замерла, так и не добравшись до земли.

Тени становились все плотнее, превращаясь в лучах прибывающего света в ясные контуры кустарника и низкорослых деревьев. Что-то зашевелилось в кустарнике, и змея мгновенно исчезла между двумя скалами. Когда автомобиль Карла Мэзерса притормозил, розовый сад был им хорошо виден. На темно-голубом полотне неба осталось лишь несколько золотистых следов. Пустыня жила, но невозможно было понять как и где.

Они вышли из машины. Кэлли посмотрел на розы, на этот красный поток.

– Это нелепо, – сказал он.

– Да, своего рода сумасбродство, – сказал Мэзерс. – Что-то из разряда памятников себе, понимаете? Человечество тщеславно. – Сигарета обожгла его палец, и он бросил ее под каблук ботинка. – Вроде фараонов, только вот кому нужна усыпальница с дверью, Господи, зачем?

– А где эта изгородь? – спросил Кэлли.

– Со всех сторон. Отсюда трудно разглядеть. Она под напряжением. – Мэзерса вдруг осенила одна мысль. – Вы ведь не думаете о...

– Нет, – покачал головой Кэлли, – просто любопытно.

– Что вам нужно, – спросил Мэзерс, – и на какой срок?

– Ну, что-то вроде системы радиоперехвата. И на возможно больший срок, как удастся.

– М-да... Ну, я не смогу дать вам послушать, что говорится во всем доме, поскольку у меня нет доступа во весь дом. Я могу предложить вам пару комнат, но и в этом случае я должен буду в какой-то момент побывать в этих комнатах, чтобы проделать это.

Мэзерс открыл дверцу машины и порылся в бардачке. Выудив оттуда бинокль, он передал его Кэлли и сказал:

– Так вот: если вам удастся придумать, как проникнуть через ограду, миновать охранников и подойти к дому, а потом еще забраться в одну или две комнаты и остаться там одному хотя бы на пару минут, чтобы установить подслушивающее устройство, – что ж, тогда все отлично и вы получите то, что хотите.

Кэлли отрегулировал бинокль, и розовый сад прыгнул навстречу ему. Пышно цветущие розы были так близко, что казалось, можно их сорвать. Какой-то человек забрел в округлую панораму и вышел из нее. Кэлли перевел бинокль влево и снова нашел его, вздрогнув от того, насколько изображение приблизилось, оказавшись прямо перед ним. Казалось, человек может услышать его голос, увидеть его так же ясно, как Кэлли видит его: джинсы «Левис», широкополую шляпу, свободного покроя рубашку, ну и еще винтовку, покачивающуюся в руке. А позади этого периметра из роз – дом. И кресло-качалка на веранде.

– И какие же у нас варианты? – спросил Кэлли, возвращая бинокль Мэзерсу.

– Ну, можно дождаться темноты, как-то обойти этот ток в изгороди, перелезть через нее, тайком прокрасться в дом, прилепить жучок на одно из окон, надеясь, что они его не заметят.

– А вы сможете?

– Нет. Но есть и лазерное подслушивающее устройство: вы направляете его луч на окно: любой звук в комнате заставляет вибрировать стекло, как диффузор в динамике. Промодулированный речью звук возвращается к приемнику. Стоит такая штука примерно годового жалованья. ЦРУ могло бы одолжить вам экземплярчик, а может, и какая-нибудь большая компания, недавно успешно прибравшая к рукам другую и теперь не нуждающаяся больше в этой штуке.

– А что еще можно сделать?

– Я могу послать туда по почте этакий фальшивый презент. Ну какую-нибудь вещичку, рекламирующую новую партию электроники. Что-то вроде дармового калькулятора. Микрофон находится внутри калькулятора. Но для этого потребуется время. Надо изготовить печатные бланки, сделать их достаточно солидными на вид, что-то придумать с обратным почтовым адресом. Все должно выглядеть достоверно, ну так, чтобы Кемп мог ожидать получить нечто в этом роде. Но тут надо принять во внимание, что Кемп, возможно, сам не распечатывает свою почту. Кто-нибудь другой может оставить себе этот калькулятор, унести его из дома, просто выбросить... Ну теперь вы увидели все, что хотели? – спросил Мэзерс. – Думаю, я тут не единственный, у кого есть полевой бинокль.

Кэлли влез в машину. Мэзерс крутанул руль, и они выскочили назад, на подъездную дорогу.

– Стало быть, нет надежного способа, если только мы не проникнем в дом? – спросил Кэлли.

– Вы ли, я, кто-нибудь другой... – ответил Мэзерс. – Кроме того, обо мне речи нет. Послушайте-ка. – Он явно прикидывал новый вариант. – Предположим, что ваш телефон не в порядке. И тогда я могу прийти к вам и проверить его, пока вы ждете в другой комнате.

– Идея с телефоном мне нравится, – сказал Кэлли, припоминая, что проходил краткий курс изучения техники наблюдения.

– Да, это пожалуй самое лучшее. Связь односторонняя, обнаружить ее почти невозможно, надежно... – Мэзерс выпустил руль, чтобы достать сигарету из рубашки одной рукой, а другой нажал на зажигалку на приборной панели.

– Джерри Каттини упомянул некоего Айру Санчеса.

– Да? – Мэзерс держал сигарету во рту, прикрыв от дыма один глаз.

– Работает на Кемпа.

– Что ж, я знаю. Не очень хорошо, но знаю. Малый не дурак. Похоже, разрывается между резервацией и городом, пока не зная, где для него более подходящее место. Думаю, оно не там и не там. Или и там, и там. Он у Кемпа уже пару лет следит за порядком. Что-то вроде бригадира, я полагаю. Присматривает за этими парнями с винтовками.

– А иногда и за дочерью.

Мэзерс искоса довольно долго глядел на Кэлли.

– Неужели? – спросил он наконец.

– Каттини что-то говорил насчет того, что Санчес любит посещать бои. Это верно? Бои?

– Это верно.

Молчание нарастало. Мэзерс держал окурок сигареты мертвой хваткой, дым струился из кончиков его пальцев.

– Вы можете показать его мне? – спросил Кэлли.

– Разумеется, могу.

Арена для петушиных боев не отличалась замысловатостью устройства и представляла собой неровный круг, огороженный планками, набитыми на колышки высотой по колено. С одной его стороны стояли хозяева будущих бойцов, причем каждый держал свою птицу двойным захватом: одной рукой поддерживал снизу, а пальцами другой слегка сжимал зоб птицы. Кругом стоял сильный шум: зрители делали ставки на первую пару. Птицы сидели на руках хозяев тихо и спокойно.

Они доехали до самого края города, уже когда сгущались зыбкие, розовато-лиловые сумерки и повсюду в зданиях загорался свет, словно медленно накалялись какие-то огромные сигнальные лампы. Мэзерс показал через ветровое стекло:

– Вон он, Санчес.

Это был коренастый мужчина, слишком отяжелевший пониже груди, но еще достаточно сильный. Его волосы были стянуты на затылке. Кто-то получил у Кэлли пять долларов, и он вошел в помещение без крыши. На стенах шипели карбидные лампы, и еще несколько были водружены на жердях, поближе к ограниченному планками кругу. Их отблески обесцвечивали все, чего касались, и отбрасывали густые тени на пространство вокруг арены.

Двое хозяев вышли на арену и остановились по разные стороны от процарапанной по земле линии. Они держали петухов на уровне пояса и головами слегка сталкивали их друг с другом. Серовато-коричневый и золотисто-синий петухи были подготовлены для состязания: их гребни и бородки подрезаны ножницами. Птицы тянули шеи, пытаясь клюнуть друг друга. Хозяева сталкивали их, отдергивали назад и снова сталкивали. У обоих петухов на шпорах были острые стальные наконечники, слегка изогнутые, длиной дюйма в полтора.

Хозяева отступили назад и выпустили птиц на арену. Петухи ринулись вперед, изготовившись к прыжку, перья на их шеях и спинах взъерошились. И вот они уже начали коротко клевать друг друга в грудь и шею. А Кэлли тем временем пробирался вокруг арены. Айра Санчес смотрел на птиц, потом он поднял глаза и взглянул туда, где на дальней стороне арены какой-то мужчина принимал ставки. Санчес кивнул, и букмекер тоже кивнул ему в ответ, обегая взглядом толпу и изучая лица людей – ища в этом оглушительном шуме желающих сделать ставку.