— Вот как… Но это не объясняет, почему вы выставили свою кандидатуру.

— Именно что объясняет! Как-то дядя Сэм зашел в гости, а я вся кипела из-за жилищной проблемы и расписывала, что я сделала бы с конгрессом, и он сказал, так почему бы мне не заняться политикой? Я ответила: с радостью бы, будь у меня такая возможность. На следующий день он позвонил и спросил, не хочу ли я выставить свою кандидатуру на его место. И я ответила…

— Дядя Сэм? Сэм Джоргенс?

— Ну да. Вообще-то он мне не дядя, но я его знаю чуть не с пеленок. Я перепугалась, но он сказал, что бояться не надо — он будет помогать мне, советовать… Ну, я и выдвинула свою кандидатуру. Вот и все. Теперь видите?

Как не увидеть! Политическое чутье пасхального барашка. Только барашек мне, пожалуй, даст вперед сто очков.

— Ладно, — сказал я ей. — Но на одной жилищной проблеме далеко не уедешь. Как насчет привилегий газовой компании, например? И завода для переработки мусора? А налогообложение? Кому, по-вашему, следует поручить строительство аэропорта? Считаете ли вы, что вопрос о зонировании не следует слишком заострять? Как быть с шоссе?

— Я займусь жилищной проблемой. Остальное может и подождать.

Я насмешливо фыркнул.

— Ждать вам не позволят. Пока вы будете кататься на своем коньке, ловкачи подчистую оберут город — еще раз.

— Конек! Позвольте вам сказать, мистер Умник, что обрести дом — это для бездомного человека самое главное. Будь вы в таком положении, вам бы все представлялось иначе.

— Не горячитесь так! Я живу в прицепе с протекающей крышей. И всецело за широкую программу жилищного строительства. Но как вы будете ее осуществлять?

— Как? Ну, это уже глупо! Буду поддерживать меры по ее ускорению…

— Например? Вы считаете, что строительство должен вести город? Или частные компании? Выпускать ли нам облигации и открывать кредит? Ограничитесь ветеранами или поможете и мне? Только для семейных или не забудете и себя? Как насчет сборных домов? Насколько совместимо то, что вы намерены сделать, со строительными законами, принятыми в тысяча девятьсот одиннадцатом году? — Я перевел дух. — Ну так как же?

— Вы стараетесь меня уязвить, Джек!

— Да, стараюсь. Но я не перечислил еще и половины. И буду предлагать вам вести дебаты обо всем, начиная с собачьего налога и кончая патентованными покрытиями для мостовых. Честная чистая предвыборная кампания — и пусть победит достойнейший. При условии, что его фамилия — Росс.

— Я не соглашусь.

— И пожалеете. Мои мальчики и девочки на всех ваших встречах с избирателями будут засыпать вас ехидными вопросами.

Она смерила меня взглядом.

— Какая грязь!

— Вы же кандидат, деточка. И обязаны знать ответы на все вопросы.

Она как будто расстроилась.

— Я же говорила дяде Сэму, — пробормотала она почти про себя, — что слишком мало знаю о подобных вещах, но он сказал…

— Ну-ну, Франсес, что он сказал?

Она мотнула головой.

— Я и так уже наговорила лишнего!

— Ну хорошо, я сам вам скажу. Не забивайте свою хорошенькую головку всякой чепухой, потому что он всегда будет рядом и подскажет вам, как голосовать. Верно?

— Ну, не совсем. Он сказал…

— Но смысл был этот. И он познакомил вас с Мейерсом и обещал, что Мейерс покажет и объяснит вам, что к чему. Вы не хотели создавать проблем и делали все, как говорил вам Мейерс? Правильно?

— Вы отвратительно все передергиваете.

— Но это еще не все. Вы искренне считаете себя независимой, но действуете по указке Сэма Джоргенса, а Сэм Джоргенс, ваш милый старый дядюшка Сэм, носков не сменит без разрешения босса Тулли.

— Неправда.

— А вы проверьте. Поговорите с репортерами. Поразнюхайте.

— Так я и сделаю.

— Вот и хорошо. Узнаете подноготную и про капусту, и про аистов. — Я встал. — Ну, пора и честь знать. Увидимся на баррикадах, товарищ!

Я уже почти спустился со ступенек, когда она меня окликнула.

— Джек!

— Что, Франсес?

Я вернулся на веранду.

— Я выясню, какая связь существует — если существует! — между Тулли и дядей Сэмом, но, в любом случае и как бы то ни было, я независима. Если меня водят за нос, долго это продолжаться не будет!

— Умница.

— Погодите! Я намерена дать вам бой, решительный бой. Разгромить вас вдребезги и стереть самодовольную ухмылку с вашей рожи!

— Браво! Так держать, детка. Мы отлично проведем время.

— Спасибо. Ну, так спокойной ночи.

— Секундочку. — Я обнял ее за плечи, но она настороженно сбросила мою руку. — Кто пишет вам речи?

Меня больно пнули в лодыжку, и нас разделила дверь с проволочной сеткой.

— Спокойной ночи, мистер Росс!

— Еще одно. Ваше второе имя? Не Ксавье же? Так что означает «Кс»?

— Ксантиппа[69]. Кушайте на здоровье!

Дверь окончательно захлопнулась.

Весь следующий месяц дел было по горло, и я выкинул Франсес Нельсон из головы. Вам доводилось выставлять свою кандидатуру на выборную должность? Да легче, чтобы тебе удаляли аппендикс у брачного алтаря в бочке, которая крутится в струях Ниагарского водопада! Минимум одна встреча с избирателями в день, но обычно не одна; званые завтраки в клубах деловых людей по субботам и воскресеньям; или же в полдень званый завтрак в торговой палате, а может быть, и еще где-нибудь; затем — в суд (правда, не каждый день), бесконечная переписка, телефонные звонки, конференции, а в довершение — столько посещений избирателей на дому, сколько удается втиснуть в остающееся время.

Это была ставка на простых людей в лучшем смысле слова, но сил требовала максимум. Миссис Холмс выскребла бочку до дна и нашла-таки достаточно добровольцев, чтобы охватить три четверти избирательных участков. Остальные остались на мою долю. Охватить их всех было выше человеческих возможностей, но я рьяно пытался.

И каждый день требовал денег. Пусть политическая кампания ведется на строго добровольческих началах, деньги все равно нужны — много денег. Типография, почтовые расходы, аренда зала, телефонные счета, оплата бензина и обедов в закусочных тех активистов, кто не в состоянии тратиться на них из собственного кармана. Доллар туда, доллар сюда — и вот у тебя уже три тысячи долларов долгу.

Судить о том, как идет кампания, очень трудно: невольно внушаешь себе и другим то, во что хочется верить. Мы провели предварительную проверку — звонили по телефону, посылали открытки с оплаченными ответами, опрашивали устно на улицах. Том, миссис Холмс и я отправились на разведку — так сказать, понюхать, чем пахнет. В течение дня я залил бак бензином тут, выпил «кока-колу» там, купил пачку сигарет еще где-то и всюду, не называясь, заводил разговор о выборах. К тому времени, когда мы собрались у миссис Холмс сравнить полученные результаты, мне казалось, что я точно знаю свои шансы.

Сопоставив свои оценки, мы подвели итоги. У меня: Росс — 45 %, Нельсон — 55 %, Мак-Най — практически нуль. У Тома: пятьдесят на пятьдесят. Миссис Холмс определила: «Вялая кампания, малая активность избирателей с легким уклоном не в нашу пользу». После обработки мы получили такие официальные цифры: Росс — 43 %, Нельсон — 55 %, Мак-Най — 5 %. Возможные колебания — плюс-минус 9 %.

Я поглядел на миссис Холмс с Томом.

— Ну как, заблаговременно отступим или доблестно ринемся навстречу поражению?

— Нас еще не побили, — указал Том.

— Пока нет, но побьют. Мы ведь опираемся только на предпосылку, что из меня советник получится лучше, чем из большеглазой девчушки, но Обывателя Джо это абсолютно не интересует. А ваше мнение, миссис Холмс? Вы сумеете добиться какого-нибудь перелома в участках?

Она посмотрела мне прямо в глаза.

— Откровенно говоря, Джек, все идет кое-как. Наших старых боевых коней я совсем загнала, а завербовать новых мне не удается.

— Нам необходимо что-нибудь с перчиком! — сокрушенно вздохнул Том. — Давайте-ка начнем швыряться грязью.