Немного погодя Дуглас обследовал свою персону в зеркале лабораторного умывальника. Грязный рабочий халат он снял, вытащил из жилетного кармана расческу и тщательно расчесал блестящие темные волосы. Элегантный клетчатый пиджак, шляпа с широкими полями — ну вот, и на люди показаться можно. Дуглас потрогал шрам, светлым штрихом прорезавший смуглую щеку.

Неплохо, даже со шрамом. Если бы не перебитый нос, вид был бы просто шикарный!

Ресторан, где он обычно ужинал в одиночестве, был наполовину пуст. И оживленней здесь не станет, пока театры не закроются, однако на вкус Дугласа еда здесь была что надо, и свинг-бэнд тоже. Он как раз заканчивал ужин, когда мимо прошла молодая женщина и села за соседний столик лицом к нему. Он ненавязчиво осмотрел ее. Ничего себе, штучка! Фигуркой, как балерина, роскошные, пшеничного цвета волосы, огромные, томные глазищи! Лобик, впрочем, несколько узковат, но слишком уж ты многого хочешь.

Он решил предложить ей выпить. Если все пойдет как надо, доктор Мартин может катиться ко всем чертям. Дуглас написал приглашение на обороте меню и подозвал официанта.

— Лео, это — одна из ваших девочек?

— Нет, м’сье. Никогда раньше не видел.

Дуглас откинулся на спинку стула и принялся ждать результатов. Он всегда безошибочно узнавал этот призывный взгляд и в исходе своего предприятия был абсолютно уверен.

Незнакомка прочла записку и, слегка улыбнувшись, оглядела его. Он подмигнул. Девица подозвала официанта, попросила у него карандаш и написала что-то на обороте меню. Лео тут же вручил ему ответ.

Благодарю за любезное приглашение, но сегодня вечером я занята другими делами.

Оплатив счет, Дуглас вернулся в лабораторию.

Лаборатория располагалась на последнем этаже фабрики, принадлежавшей Дугласу-старшему. В ожидании доктора Мартина Арчибальд оставил входную дверь и лифт внизу открытыми, а чтобы не терять времени даром, решил выяснить, почему это с недавних пор стала дребезжать центрифуга. Ровно в десять загудел лифт, и Арчибальд направился к двери встречать гостя.

Перед ним стояла та самая сладкая блондиночка, которую он пытался подцепить в ресторане.

Дуглас немедленно возмутился:

— Как вы сюда попали? Шли за мной?

Блондинка опешила.

— У меня встреча с доктором Дугласом. Пожалуйста, передайте ему, что я уже здесь.

— Черт побери! Что это за шуточки?!

Она с трудом держала себя в руках.

— Думаю, доктор Дуглас знает об этом лучше вас. Доложите ему, что я приехала — немедленно!

— Да я и есть доктор Дуглас!

— Вы? Вы больше похожи на бандита с большой дороги.

— И тем не менее. Так что, прекрати валять дурака, сестренка, и расскажи, в чем дело. Как тебя зовут?

— Я — доктор М.Л. Мартин.

На мгновение Дуглас растерялся, но затем ухмыльнулся.

— Без дураков? А вы не морочите голову своему деревенскому братишке? Входите, док.

Она последовала за ним с настороженностью бездомной кошки, готовой чуть что выпустить коготки. Усевшись в кресло, она снова засомневалась:

— Но вы — действительно доктор Дуглас?

Он усмехнулся.

— Во плоти — и могу это доказать. А вот вы… Я все еще думаю, что меня хотят надуть.

Она пожала плечами.

— Чего же вы хотите? Может, мне вам показать свидетельство о рождении?

— А может, вы прикончили этого бедного старикана — доктора Мартина, — а тело сбросили в шахту лифта?

Она встала, взяла сумочку и перчатки:

— Ради этой встречи я проехала полторы тысячи миль. Извините за беспокойство. До свидания, доктор Дуглас.

Арчибальд смутился.

— Да вы не обижайтесь, это я так… Забавно, что известный доктор Мартин, оказывается вылитой копией Мерилин Монро. Садитесь.

Он мягко отобрал у нее перчатки.

— Позвольте мне еще раз предложить вам выпить.

Она еще сердилась, но скоро природное легкомыслие взяло верх.

— Ладно уж… Шрамоносец.

— Вот так-то лучше. Скотч или бурбон?

— Бурбон — и поменьше воды.

Но когда коктейли были готовы, а сигареты раскурены, напряжение возникло вновь.

— Скажите, — начал Дуглас, — а чем я обязан вашему визиту? Я ведь в биологии — ноль.

Она выпустила колечко дыма, отогнав его наманикюрен-ным пальчиком.

— Помните свою статью в апрельском номере «Физикл Ревью»? О холодном свете и возможных путях работы над этой проблемой?

— Хемилюминесценция против электролюминесценции, — кивнул он. — Для биолога не так уж много интересного.

— Не скажите, я довольно давно работаю над той же проблемой.

— С какой точки зрения?

— Хотела выяснить, как светятся светлячки. В Южной Америке мне попалось несколько очень ярких экземпляров, вот я и заинтересовалась.

— Хм… Наверное, в этом что-то есть. И что вам удалось выяснить?

— Не больше того, что уже и без меня известно. Как вы, наверное, знаете, светлячки как источник света эффективны до неправдоподобности: КПД почти девяносто шесть процентов. А какая эффективность у обычной лампы накаливания?

— В лучшем случае два процента.

— Вот именно, глупый маленький жучок выдает в пятьдесят раз больше, даже в ус не дуя. Сравнение не в нашу пользу, верно?

— Да уж, — признал Дуглас. — Давайте дальше о светляках.

— Так вот. В брюшке у них содержится очень сложное активное органическое вещество под названием «люциферин». Окисляясь в присутствии катализатора, оно превращается в люциферазу, и вся энергия окисления преобразуется в зеленоватый свет, причем совершенно без выделения тепла. Восстановите люциферин с помощью водорода — и процесс можно повторять до бесконечности. Я выяснила, как добиться этого в лабораторных условиях.

— Да?! Так поздравляю! Я вам не нужен и могу прикрывать свою лавочку.

— Не спешите с выводами. На практике у меня ничего не вышло. Слишком сложная технология, а достаточной интенсивности света не получается. И потому я приехала к вам. Не могли бы мы объединить наши знания и силы?

Через три-недели, в четыре утра доктор М. Л. Мартин — для друзей просто Мэри Лу — жарила яичницу на бунзеновской горелке. На ней были шорты и свитер, поверх них — длинный резиновый фартук, золотая гривка распущена по спине, круглая попка и ножки — будто взяты с обложки журнала.

Обернувшись к Дугласу, распластанному в кресле, она сказала:

— Послушай-ка, ты, горилла, кажется кофеварке пришел конец. Не сварить ли кофе во фракционном дистилляторе?

— А я думал, ты змеиный яд там держишь…

— Ну да. Но я сполосну, ты не бойся.

— Женщина! Если тебе плевать на то, что может случиться со мной, ты хоть бы себя пожалела…

— Ерунда. Раз уж та гадость, которую ты пьешь, еще не довела тебя до язвы желудка, от змеиного яда тем более вреда не будет.

Она отшвырнула фартук и села, закинув нога на ногу.

— О, закрой свои бледные ноги! Мэри Лу, для моей романтической души это слишком!

— Плевать, а души у тебя вообще нет, одни низменные инстинкты. Давай лучше займемся делом. На чем мы остановились?

Дуглас запустил пятерню в волосы и закусил губу.

— Остановились мы, похоже, перед каменной стеной. Все, что мы испробовали, не оставляет никаких надежд.

— Но ведь проблема, судя по всему, лишь в том, чтобы довести лучистую энергию до видимого спектра.

— Ух ты, ясочка моя! Просто-то как: взять и довести до спектра…

— Ты свой сарказм оставь. Именно там при обычном электрическом освещении потери и возникают. Вольфрамовая нить раскаляется добела, может быть, два процента превращаются в свет, а остальное уходит в инфракрасное и ультрафиолетовое излучение.

— Красиво, а главное — истинная правда.

— Чурбан ты этакий, конечно, ты устал, однако слушай, что старшие говорят. Должен же существовать способ точной настройки длины волн, ну, как в радио.

Дуглас слегка оживился.

— В нашем случае это не подойдет, даже если б тебе удалось разработать индукционно-емкостный контур с естественной резонансной частотой в пределах видимого спектра. Слишком сложная конструкция для каждого светящегося фрагмента. А если настройка будет неточной, то вообще никакого света не получится.