Я тоже встал и молча пожал руку нашему ветерану, так как иногда для победы требуется просто не мешать тем, кто в данный момент лучше готов.

«Дюссельдорфский» вариант оказался для тренера гостей Бориса Кулагина полной неожиданностью. Опасные моменты посыпались на ворота Сидельникова как из рога изобилия. А уже на пятой минуте матча полыхнуло не на шутку. Я, получив пас от Скворцова, на высокой скорости влетел в зону атаки и прострелил на левый фланг, где в касание мощно бросил по воротам Боря Александров. Саша Сидельников по-футбольному прыгнул из угла в угол, но шайба, если вчера упрямо не хотела лететь туда куда надо, сегодня вонзилась в сетку как намагниченная, 1 : 0. И трибуны, которые меня на первых минутах освистывали, нехотя кое-где вскрикнули:

— Гол!

— Нормально, — улыбнулся Всеволод Михалыч, встретив нас у борта. — Я примерно так и планировал. На пятой минуте — первая шайба.

— На десятой вторая, — неожиданно продолжил фразу Свистухин, который со своей «бандой» поехал на смену.

— И если не помрём, то на пятнадцатой третью забьём, — закончил автор гола Боря Александров.

— Один Есенин русского хоккея есть, это который Саша Мальцев. — Я загнул большой палец. — Теперь встречайте Лермонтов хоккея с шайбой в СССР. — Я загнул палец указательный.

— Чё, кто? — Не понял шутки юмора «Малыш».

— Голову парню не забивай, Мцыри. — Отмахнулся Всеволод Бобров. — Потом стихи с прозой почитаете. Свист! Не теряй шайбу в средней зоне! — Гаркнул старший тренер на Свистухина. — Я тебе уши надеру!

Смотреть на то, как «Торпедо» планомерно уничтожает московские «Крылья советов» Константину Локтеву было немного не по себе. На восьмой минуте пятёрка Тафгаева организовала вторую шайбу. Два его молоденьких партнёра по тройке нападения Скворцов и Александров лихо убежали в контратаку и, сделав по две передачи друг другу, загнали шайбу уже в пустые ворота. Зрители на трибунах, окончательно позабыв про обидные баннеры, принялись горячо скандировать своей любимой команде, что они молодцы.

— Молодцы! Молодцы! — Кричали простые заводские мужики слева и справа.

«Александров-то у нас уже в «Динамо», — подумал с сожалением Локтев. — А Скворцов, который сейчас сделал счёт 2 : 0 пока ничей, то есть «торпедовский». Надо срочно брать! Скажу Тарасову, если конечно после этого сезона его оставят в команде. За четыре поражения от автозаводцев ему и так уже шею в разных высоких кабинетах «намылили». Это здесь в Горьком любое призовое место — достижение, а в ЦСКА любое место кроме первого — ЧП».

Я устало посмотрел на табло ледового дворца, где часы показывали восемнадцатую минуту матча. «Напахались в первой двадцатиминутке — будь здоров, — подумал я, встав на точку вбрасывания в своей зоне защиты. — Жаль только счёт всего 2 : 0 — маловато. Эх, сейчас бы перед перерывом закрепить. А потом можно будет и расслабиться. Ну не томи судья, бросай уже шайбу! Да готовы все, давай!».

Вдруг ленинградский рефери Кириллов выполнил мою мысленную просьбу, и я немного проспал момент соприкосновения шайбы со льдом, поэтому капитан гостей Дмитриев эту шайбу выиграл. Черный диск отлетел к защитнику москвичей Валерию Гущину, а тот внезапно щёлкнул со всей силы, вложив в выстрел всю свою обиду на неудачно складывающийся матч. Сказать, что от удара в живот хоть и резиновой, но сейчас твердой, как камень шайбой, мне поплохело — это ничего не сказать. Однако, когда я увидел, что шайба отлетела в среднюю зону и путь к воротам Сидельникова открыт, рванул так, словно за мной гнались тысячи чертей. Двух защитников «Крылышек», которые попытались преградить путь, я просто снес как старую рухлядь. Центральная красная линия мелькнула под ногами словно молния, а синяя линия при входе в зону атаки просо незаметно растворилась на белом льду. Я качнул вправо, затем влево, а потом хитро бросил низом точно между щитков Александра Сидельникова.

— Гооол! — Заорал я, подняв клюшку высоко вверх. — Дааа! Тааак! Что не свистите?! — Крикнул я зло собственным трибунам.

И трибуны дружно засвистели, заржали и заулюлюкали. Я оглянулся в сторону своей скамейки запасных и увидел, чему радуется народ. Непонятно каким образом черный котяра Фокс, вылез из раздевалки, пробрался к хоккейной коробке и перепрыгнул через борт. И теперь «наяривал» ко мне по льду поскальзываясь и закладывая огромные виражи, словно дрифтер.

— Фоксяра, башка твоя кошачья, сейчас же влепят две минуты, соображать же надо! — Засмеялся я.

Кто из москвичей любит, когда к нему ломятся родственники из глубинки, приехавшие в четыре часа утра? Да все просто мечтают об этом! Правда, где-то в глубине души, очень и очень глубоко. Звезда советского хоккея Александр Мальцев «коренным» москвичом стал недавно, пять лет назад, поэтому когда я с Борей Александровым ни свет ни заря появился у него на пороге, то сделал вполне правдоподобный вид, что рад.

— Спокойно, «Есенин»! Я не навсегда. Точнее мы не навсегда! — Я хлопнул по плечу Александра, который в одних трусах мялся заспанный на пороге, и вошёл в прихожую, внося с собой баул с хоккейной формой, чемодан с пожитками и переноску с котом Фоксом. — Через два дня уже в «Юность» заселимся.

— Ставь чайник! — Гаркнул «Малыш», тоже с баулом и с чемоданом. — Сейчас будем кофе с пирогами пить.

— А чё вы вдвоём-то? — Спросил Мальцев, протирая глаза. — Ко мне брат Серёга приехал, хочу его Чернышёву показать, то есть уже Боброву.

— Мы не вдвоём, мы втроём, — усмехнулся я, выпуская на волю Фокса и стягивая с ног ботинки. — Серёга значит приехал. Ты ещё сюда весь Кирово-Чепецк привези на просмотр. — Я вошёл в холостяцкую квартиру звезды спорта и понял по целой шеренге пивных бутылок, что вчера встреча братьев прошла в тёплой и дружеской атмосфере. — Ну, ставь чайник, что смотришь?

— Слушай, а я так и не понял, вы чемпионат-то выиграли или нет? — Спросил хозяин квартиры, уже натягивая спортивные штаны.

— В первом периоде, как три шайбы забросили, так до финального свистка и дотерпели, — похвастался Борис. — И сразу сюда рванули в Москву, днём сходим в ГУМ, а потом можно и в ЦУМ. Смотреть у вас всё равно больше нечего. Там Ленин лежит, тут собор стоит. Здоров, меня Боря зовут. — «Малыш» протянул руку только что проснувшемуся Сергею.

Насколько я знал родной брат Мальцева, Сергей, отыграл в «Динамо» два сезона, появляясь на льду лишь эпизодически, а потом отправился обратно во вторую лигу. Что поделать, талант не только на детях отдыхает, он и на родственников тоже не распространяется. Об этом я и попытался тактично намекнуть братьям, когда мы сели пить чай и кофе.

— В мае будет большая перестройка в «Динамо», — сообщил я, уплетая пирог с мясом. — Команду усилят новыми ребятами: Серёжа Капустин, Хельмут Балдерис, Виктор Жлуктов, Сергей Бабинов и братья Голиковы.

— И братья Мальцевы, — гордо заявил Александр. — Слушай, а может мне сюда ещё и брата Толю привезти.

— Посмотрим, — пробубнил я. — А ещё появятся новые командные правила, так сказать для внутреннего пользования. Теперь выпивать можно будет даже на тренировке и в перерыве хоккейного матча. Всеволод Михалыч ведь тренер либерального толка, не то, что диктатор Тарасов. — Я подмигнул «Малышу».

— Вот это я понимаю, вот это настоящая высшая лига. — Хлопнул в ладоши Сергей Мальцев. — Давайте так, сейчас ляжем спать, а как только магазин откроется, я сгоняю за парой пузырей. Надо же это дело отметить! Ну, теперь держись у нас ЦСКА и «Спартак»!

— Ну, да, — хитро улыбнулся Боря Александров. — Иван только одной детали не уточнил. За бутылку пива — десять рублей должен положить в общую кассу. За бутылку вина — «пятнашка». Водка само собой двадцать рублей.

— Двадцать пять, — уточнил я. — А если побухиваешь в выходной, а потом с похмела приходишь на тренировку — полтинник. Суть либерализма в том и заключатся — живи, как хочешь, но результат дай, а за «косяки» заплати штраф. Если же не тянешь или не хватает самодисциплины — иди пивом торгуй, никто не держит.