Николай Николаевич отключил микрофон и тяжело вздохнул, так как всю эту неделю спал максимум по пять — шесть часов в сутки. Днём приходилось комментировать Олимпийские игры, а ночью, как сейчас такой замечательный и лучший в мире хоккей. Вдруг дверь в аппаратную отварилась, и на пороге появился красный как рак заместитель руководителя Спорткомитета Виталий Смирнов.

— Николаич, молодцы! — Пошатываясь, сказал он. — Значит, поступим так, коллекционный коньяк я изымаю полностью для наведения мостов дружбы. Это сейчас задача государственной важности.

— А как же привет от мэра Мюнхена для Боброва и нашей хоккейной сборной? — Развёл руки в стороны Николай Озеров.

— Так поступим, — почесал затылок Смирнов. — Купишь сувенирные значки и поздравительные открытки, а в Москве мы с тобой за них рассчитаемся. Или нет. — Чиновник немного пошатнулся и добавил. — Значков олимпийских им вполне хватит, пять штук на всех. А хоккей сегодня -во! — Смирнов показал большой палец.

— Ну чего слышно? — К радиоприёмнику, из которого продолжало что-то шипеть и свистеть, подошёл недовольный Трофим Данилыч, после того как сбегал «до ветру».

— Секунд пять назад голос Озерова прорезался и сказал, что пятую шайбу с передачи Александрова и Мальцева забросил Иван Тафгаев. — Признался такой же расстроенный Казимир Петрович.

— Пятую? — Почесал затылок Данилыч. — А кто тогда забил третью и четвёртую?

— Сегодня утром по телевизору узнаем. — Казимир нажал на кнопку «off» и треск, что разлетался второй час из динамиков по пустому цеху, прекратился. — Странное дело получается, Данилыч. Мы Ивана знали, можно сказать, с зелёных соплей. Выпивали с ним у нас в каморке, работали рядом ни один год. А теперь, когда он это дело бросил, — Казимир Петрович выразительно стукнул двумя пальцами себя по горлу. — Иван забрасывает там, за океаном, непобедимым канадским профессионалам шайбы, а мы тут радиопомехи слушаем.

— Это судьба, — развёл руки в стороны Трофим Данилыч. — Или ты думаешь, если бы мы в юности «завязали», то сейчас бы в министрах ходили? Ерунда!

— А вдруг? — Посмотрел на своего друга серьёзными глазами Казимир.

— Сейчас-то чего прошлое ворошить? — Хмыкнул Данилыч. — И это, поработать бы надо немного, хотя бы для вида. А Ванька — молодец! Наша школа!

— Точно, — согласился с коллегой Казимир Петрович.

К сожалению, преимущество в четыре шайбы нам удержать не удалось. Совсем мы расслабились под конец игры. И тогда сначала нас за пижонство наказал Билл Голдсуорси, сделав счёт — 2 : 5, а потом перед самой сиреной отличился Даннис Халл. И тотальный разгром — 1 : 5 за пять минут превратился вполне приличное поражение — 3 : 5.

— Пижоны, мать твою, — по-доброму высказался Всеволод Бобров, поздравив всех хоккеистов с победой. — Тафгаев Ваня, ты же по-английски немного бельмекаешь, сходи, скажи пару слов ванкуверскому телевидению. — Старший тренер показал рукой в сторону противоположного борта, где на лёд вытянули красную ковровую дорожку, и вышли корреспондент и телеоператор, к которым уже поехал от сборной «Кленового листа» их капитан Фил Эспозито. — Только просьба очень большая, не наговори лишнего.

— Только самую суть, Михалыч, — хохотнул я. — От тайги до британских морей «Красная машина» всех сильней!

— Вот, баламут, — услышал я причитания старшего тренера, когда поехал на флеш-интервью.

«А ведь я уже смотрел на Ютубе, как отвечал на вопросы местному корреспонденту Фил Эспозито. Как он весь мокрый от пота пытался докричаться до своей нации, что они, хоккеисты, патриоты своей страны и бьются в эти дни на льду не ради денег. — Подумал я, подъехав к ковровой дорожке и пожав руку своему хоккейному сопернику. — Не хотел бы я сейчас оказаться на месте капитана Канадской команды, которого сейчас будут освистывать свои же болельщики и кричать, чтобы он признал превосходство коммунизма».

Корреспондент сначала поинтересовался — понимаю ли я по-английски и когда я кивнул, задал мне самый простой вопрос:

— Ваши ощущения от прошедшей канадской части Суперсерии?

— Пока никаких ощущений нет, — сказал я, тщательно проговаривая английские слова. — Серия ещё не выиграна. Спросите меня об ощущениях в Москве, когда мы разобьём товарищей профессионалов. До встречи в СССР Фил! — Улыбнулся я капитану канадцев и ещё раз пожал его сильную руку.

Перелёт из Ванкувера в Москву с учётом пересадки в Монреале занял почти сутки. За это время было что обдумать, было о чём пообщаться с товарищами по команде, поговорить с тренерским штабом. Всеволод Бобров своё заявление, что покидает сборную по медицинским рекомендациям врачей, написал в тот же вечер, когда закончился четвёртый матч серии и передал его руководителю делегации Георгию Рогульскому. Перед этим он прямо в раздевалке подвёл небольшой итог:

— Жаль, что не выиграли все игры канадской части турне, — усмехнулся старший тренер. — Но и без этого есть о чём поговорить. Сначала пробежимся по персоналиям. Лучшим игроком по системе гол плюс пас стал, барабанная дробь, Валерий Харламов!

— Советский союз! — Гаркнули я с Сашей Мальцевым и Борей Александровым.

— Точно! — Грустно улыбнулся Всеволод Михалыч. — Валера забросил 5 шайб и сделал 3 результативные передачи. — Раздались аплодисменты в новенькой хорошенькой хоккейной раздевалке. — Далее у нас идут: Иван Тафгаев Советский союз — 5 плюс 2, Борис Михайлов — 3+4, Владимир Петров — 1+4, Боря Александров — 1+3, Саша Мальцев — 0+3, в Москве нужно будет прибавлять. Саша Якушев — 2+1 и Валера Васильев — 1+2, для защитника очень хорошо. Остальные набрали по два и одному очку, и это замечательно, потому что каждый из вас сможет выстрелить и в московской части Суперсерии. И вот ещё что, мужики. Если кого во время игр или тренировок словом обидел, то сделал это не со зла, поэтому простите меня, пожалуйста.

— Мало ты нам уши драл Михалыч! — Выкрикнул Коля Свистухин.

— Качай Боброва! — Скомандовал я, так как заметил, что Всеволод Михалыч ещё немного и пустит скупую мужскую слезу, а это видеть всем не обязательно.

Что ещё запомнилось в Ванкувере? Город очень красивый и построен в очень живописном месте, здесь и море, здесь и горы. В магазинах товара навалом, как в России после лихих 90-х, ну и кончено поразили меня сами канадцы. 9 сентября утром вышло множество газет, которые на все лады расхваливали сборную СССР, и свободно пройти по улице стало практически невозможно. Мы после завтрака группами по три человека пошли в супермаркет покупать подарки родным и близким, как нас тормозили буквально на каждом шагу. Кто просил вместе сфотографироваться, кто просил расписаться прямо поверх фотографий, которыми пестрели свежие газеты и вчерашние журналы. А персонально меня остановил хоккейный агент из Швеции Густав Андерсен, который под предлогом автографа, очень быстро показал мой профессиональный контракт с клубом «Чикаго Блэк Хоукс» на 175 тысяч долларов год, сроком на два года. С учётом того, что самый высокооплачиваемый Фил Эспозито зарабатывал в «Бостон Брюинз» примерно 250 тысяч в год, условия были замечательные. Тем более в Чикаго согласны были меня ждать долгих 5 лет.

А в самолёте многие товарищи по сборной хвастались, что им заокеанские хоккейные боссы предлагали чуть ли не по 1 миллиону долларов, чтобы они перешли в любую команду НХЛ. На что я резонно заметил, что из 1 миллиона, скорее всего половина — это одноразовый денежный бонус, а остальное — зарплата за три года. И лишь ближе к концу 70-х гонорары должны будут заметно подрасти. Петров пробурчал, что я просто завидую, так как мне вообще ничего не предложили. А Михайлов сказал, что всё это глупые и никчёмные разговоры, ведь никто никуда и никогда из СССР не уедет. Знал бы Борис Петрович, что произойдет в конце 80-х, то промолчал бы.

Перед посадкой в Москве в понедельник вечером 11-го сентября новый старший тренер Борис Павлович Кулагин объявил всем членам сборной, что с 12-го по 15-ое число мы получаем выходной, а уже 16-го в субботу должны прибыть не позднее обеда на спортивную базу в «Новогорск». Хотя первоначально Всеволод Бобров хотел дать целых пять выходных дней. Но новый тренер, как новая метла — метёт по-новому. И лично я в этом вопросе был солидарен с Кулагиным. Через пять дней некоторых в сборной не тренировать придётся, а откачивать от алкогольной интоксикации.