Серебристое чудовище остановилось у кромки тротуара. Джил не шевельнулась на своем сиденье. За все двадцать минут, что прошли с их ухода из дома Шелдонов, Алекс не проронил ни слова. Более того, он даже ни разу не посмотрел на нее. Джил сидела, злясь на себя за свою несдержанность. Зачем она так по-дурацки себя вела? Теперь она никогда не узнает правды. Теперь ее намерения известны всем.

— Мы приехали. — Алекс выключил зажигание.

— Я сожалею, — быстро сказала Джил. — Я извинюсь. Спасибо, что подвез. — Она открыла дверцу и выскочила из машины.

— Обсудим все утром, — не взглянув на нее, ответил Алекс.

— Да.

Она захлопнула дверцу, и мотор «ламборгини» тут же ожил, машина отъехала.

Джил глянула в сторону своего дома. Уходя, она не включила свет, и теперь дом стоял абсолютно темный, укрытый тенями.

Джил стало страшно входить туда.

Она посмотрела на соседний дом, где жила Люсинда. Освещенный, он источал тепло и уют, манил к себе. Джил зашагала по кирпичной дорожке.

Люсинда сразу же открыла дверь, улыбнулась.

— Здравствуй, Джил.

Затем лицо у нее вытянулось.

— Что такое? — встревожилась Джил, уже понимая, что произошло что-то ужасное.

— Умерла Дженет Уиткомб.

Джил в недоумении уставилась на Люсинду.

— А как это случилось? — выдохнула она.

— Сегодня утром она упала и ударилась головой, — объяснила Люсинда. — Но заходи же, Джил. Что это я заставляю тебя стоять в дверях в такой прохладный вечер!

Джил вошла в яркую прихожую Люсинды.

— Значит, это был несчастный случай, — проговорила она. — Дженет была очень старой. Ей было за восемьдесят.

— Ей было как раз восемьдесят, — подтвердила Люсинда. — Сделать чаю?

Джил не ответила. Старики очень часто падают и умирают. В этом нет ничего необычного. Тогда почему она так расстроилась?

Был ли это несчастный случай?

— Джил? Что с тобой? Ты такая бледная.

— Просто выпила лишнего. — Джил пыталась отмести подозрения. — Для своих лет Дженет казалась очень здоровой, энергичной женщиной.

Люсинда моргнула, ее глаза за большими очками расширились.

— Ты же не думаешь?.. — У нее перехватило дыхание. — Джил, Дженет упала. Все очень просто.

— Люсинда, у меня нет сил, я, пожалуй, пойду к себе.

— Ты точно не хочешь посидеть, выпить чаю?

Джил отказалась. На крыльце Люсинды она снова посмотрела на свой дом, и снова внутри у нее шевельнулся страх.

— О, не будь же дурой, — громко приказала она себе и двинулась вперед.

Однако, когда Джил попыталась открыть дверь, из-за дрожи в руках это удалось ей не сразу. Наконец дверь открылась. Джил вошла в дом, включила свет и застыла на месте.

Кто-то обыскал ее квартиру. Содержимое ящиков было вывернуто на пол, подушки софы распороты и разбросаны по комнате, а дверцы шкафа широко распахнуты.

Вскрикнув, Джил попятилась. Затем ее взгляд метнулся назад, к шкафу — к его широко распахнутым дверцам. Они покачивались.

Кто бы это ни сделал, он сделал это совсем недавно.

Джил повернулась и побежала.

Не в силах сдержать волнение, Кейт подалась вперед. Бенсонхерст-холл появился перед ней в конце квартала. Экипаж быстро подкатил к каменному особняку с готическими шпилями и неоклассическими колоннами. Кейт откинулась на бархатных подушках и, сияя, стиснула затянутые в перчатки руки. Как давно она не видела Энн!

Экипаж остановился перед парадным входом. Не дожидаясь, пока лакей откроет дверцу, Кейт распахнула ее сама. Лакей подошел, чтобы помочь ей выйти. Кейт, родившая четыре месяца назад, округлилась, стала, как она сама себя называла, толстой матроной, но Эдвард не далее как прошлой ночью сказал ей, что фигура у нее восхитительная.

Она поднялась по ступенькам и постучала в дверь. Открыл ей дворецкий. Кейт прекрасно его помнила и широко улыбнулась ему.

— Здравствуйте, Дженсон.

— Мисс Галлахер! — Невысокий лысый дворецкий просиял. — Признаться, очень приятно снова видеть вас!

— Я тоже очень рада, — сказала Кейт, и ее глаза внезапно увлажнились. На нее нахлынули воспоминания — как она познакомилась с Энн на пляже в Брайтоне, и тогда же они с Эдвардом увидели друг друга. Потом неделя в Суинтон-холле. Каким же странным образом их роман с Эдвардом переплелся с жизнью Энн. Кейт обвела глазами холл — здесь все осталось по-прежнему. — А моя дорогая подруга дома?

— Я скажу леди Энн, что вы здесь. — Дженсон поклонился. — Не подождете ли в салоне?

— Конечно.

Кейт, улыбаясь, ходила по знакомой комнате с розовыми стенами.

— Какой сюрприз.

Кейт насторожилась при звуке не слишком любезного голоса леди Бенсонхерст.

— Здравствуйте, миледи. Как приятно видеть вас снова. — Кейт тоже не улыбнулась.

Леди Бенсонхерст в салон не вошла. Ее взгляд скользнул по округлившейся фигуре Кейт, задержался на налившейся груди, сильнее обозначившихся изгибах бедер, на чуть выступающем животе. Кейт с ужасом заподозрила: леди Бенсонхерст знает о том, что она родила ребенка. Но это невозможно. Об этом не знал никто, кроме двух простоватых служанок, мисс Беннет, Эдварда и, разумеется, его отца. И Энн. Она написала Энн зимой, от отчаяния, страха и одиночества.

— Я думала, вы вернулись в Нью-Йорк.

— Да. Но теперь вернулась в Лондон. По правде говоря, я стала настоящей англофилкой.

— Понятно. — На лице леди Бенсонхерст не мелькнуло и тени улыбки. — Вы теряете свою потрясающую фигуру, моя дорогая.

— Боюсь, слишком много жирной пищи. — Кейт тоже не улыбнулась.

— Хм. Моей дочери нет дома…

Но тут, быстро идя по коридору, появилась Энн.

— Кейт! — Ее лицо просияло.

— Энн! — Кейт улыбнулась навстречу идущей к ней милой подруге. Она ожидала, что они обнимутся, но, к ее удивлению, Энн, протянув руки вперед, всего лишь взяла ее ладони в свои и сжала их, поцеловав Кейт в щеку.

— Как чудесно, что ты приехала, — сказала Энн.

Кейт немного растерялась. Энн переменилась непонятным образом, и трудно было сказать, в чем именно это выражалось — стала более уверенной, менее покорной, более грациозной… и более сдержанной.

— Я скучала по тебе, моя дорогая. Ты выглядишь прекрасно, Энн. — И это была правда. Она никогда не была так мила. Ее лицо лучилось счастьем.

Щеки Энн порозовели.

— Нам нужно так много рассказать друг другу. — Ее взгляд тоже отметил потяжелевшую фигуру Кейт. Энн повернулась. — Мама, если ты не возражаешь?

Леди Бенсонхерст наконец улыбнулась, хоть и несколько напряженно.

— Только помни, Энн, что мы сегодня едем на званый вечер в Аксбридж-холл, и тебе скоро уже нужно одеваться. — Она кивнула Кейт и ушла.

Кейт застыла. Она огорчилась, подумав, что ее не только не пригласили на вечер в Аксбридж-холл, но и никогда не пригласят. Интересно, будет ли на этом вечере Эдвард?

— Ну, как ты? — спросила Энн, когда они сели на обитый бархатом диванчик.

Отбросив ревность, как нечто смешное, Кейт коснулась руки подруги.

— Я так счастлива, что ты и представить себе не можешь.

— Я получила твое последнее письмо. И рада, что ты благополучно родила, Кейт. Как малыш? Я когда-нибудь увижу его? — Голос Энн упал до шепота.

Кейт засияла.

— Он — средоточие радости. О, Энн! Я дважды люблю — своего сына и его отца. Я счастливейшая из женщин.

Энн с недоумением посмотрела на нее.

— Но он же не женится на тебе, Кейт, — наконец негромко проговорила она. — Я беспокоюсь о тебе, дорогая. Он уже давно должен был на тебе жениться.

— Ах, Энн, мы вместе почти год и испытали наши чувства. Он предложил мне стать его женой. Но тогда он пойдет против воли своего отца и тот лишит его титула. Я не хочу так с ним поступить.

Глаза Энн расширились.

— Как жаль, что ты не говоришь, кто этот человек! Я все время ломаю над этим голову, пытаясь догадаться, кто бы это мог быть.