И английский министр проявил необычайную изворотливость. Чтобы не допустить франко-советского союза, Саймон скрепя сердце согласился «поддержать» проект пакта. Документы подтверждают, что он руководствовался именно этим соображением, а вовсе не желанием обеспечить безопасность европейских государств от германо-фашистской агрессии. В телеграмме от 12 июля 1934 г., адресованной в Рим, Саймон поручил британскому послу сообщить правительству Италии позицию Англии в отношении «Восточного пакта». Министр писал: если этот региональный пакт не будет создан, то
«альтернативой легко может оказаться франко-русское соглашение или союз предвоенного образца. Мы рассматривали бы это как нежелательный возврат к системе замкнутых союзов, тогда как нашей целью всегда было, и мы надеемся, что это верно и в отношении Италии, содействие установлению хороших взаимоотношений между Францией и Германией и изыскание средств для примирения их точек зрения».
Свою готовность поддержать идею «Восточного пакта» Саймон обусловил внесением в договор существенных поправок. Во-первых, министр выразил озабоченность тем, что «Восточный пакт» якобы выгоден Франции и России и ничего не дает Германии. Он потребовал предусматривавшиеся пактом гарантии распространить и на нее. Практически Франция должна была взять обязательство помогать Германии, если та станет объектом агрессии. (Решать же вопрос, кто агрессор, будет Лига наций, где Англия и Франция смогут провести угодное им решение.)
Во-вторых, Саймон заявил, что Германия должна получить право на равноправие в вооружениях. Третья оговорка была высказана в очень деликатной форме: «Восточный пакт» должен создаваться «по образцу» Локарнского договора. Имелось в виду действие пакта подчинить Лиге наций.
Итак, суть оговорок, внесенных Саймоном: Германия должна вооружиться и получить французские гарантии на случай «агрессии» со стороны СССР. Таким образом, из средства укрепления безопасности в Европе «Восточный пакт» превратился бы в орудие антисоветской политики империалистических держав, и прежде всего Англии и Германии. Поддержав «Восточный пакт», Форин оффис лишь переставил паруса, курс политики оставался прежним.
Получив информацию из Лондона, Муссолини раскусил, куда метит Саймон, и сразу же одобрил его маневр.
«В теплых словах он выразил высокую оценку того метода, с каким вы подошли к решению вопроса, – сообщал английский посол Друммонд о беседе с „дуче“ 12 июля 1934 г. – В особенности он выразил вам свои поздравления в связи с тем, что вы извлекли ядовитое жало из первоначальных французских предложений, явно имевших целью изолировать Германию, против которой они были направлены. Позиция Италии идентична нашей. Район, на который будет распространяться действие пакта, не представляет непосредственного интереса для Италии, но теперь, поскольку Германии обеспечена абсолютная взаимность, Италия с одобрением отнеслась бы к такому пакту. Он сказал, когда вопрос об этом пакте обсуждался во время встречи в Венеции[30], что господин Гитлер был против него, поскольку пакт выглядел как явно антигерманский. Однако теперь, поскольку была обеспечена полная взаимность, он полагает, что Германия может согласиться с ним. Я отметил, – писал Друмонд, – что разделяю эту надежду, так как он предоставит Германии, кроме того, возможность возобновить переговоры по вопросу о вооружениях».
Английское правительство находилось во власти иллюзий, будто Гитлер и его клика намерены действовать только в соответствии со своими антикоммунистическими лозунгами. Поэтому оно полагало, что «Восточный пакт», вывернутый Саймоном наизнанку, будет таить «полезные возможности» для Германии. В Берлине же маневр Форин оффиса восприняли иначе. Готовясь к большой войне за мировое господство, гитлеровцы имели в виду до похода против СССР укрепить позиции за счет соседей. «Советская Россия – большой кусок. Им можно и подавиться, – рассуждал Гитлер в кругу приближенных. – Не с нее я буду начинать». Поэтому фашистская Германия не хотела связывать себе руки пактом даже в том виде, в каком его предлагал Саймон.
Печать фашистского рейха подняла шум, будто британская политика повернула «на опасный путь». Английскому послу в Германии была «подброшена» реплика «фюрера»: «Великобритания предает Европу». Телеграмма из Рима, в которой посол писал, что Муссолини тоже одобрил идею «Восточного пакта», вызвала в Берлине раздражение. Возмущенный Гитлер бросил дела и выехал в свою резиденцию в Баварских Альпах,
Огорченный такой реакцией, Саймон постарался разъяснить гитлеровцам, что «Восточный пакт» с английскими поправками не только не послужит помехой Германии, а, наоборот, станет выгодным ей.
«Возражения Германии имели бы под собой некоторую основу, – говорил Саймон советнику германского посольства в Лондоне 14 июля 1934 г., – если бы, подписывая пакт, Германия делала какую-либо уступку или что-либо приносила в жертву… в действительности же дело обстояло далеко не так. Германия выиграла бы не только в силу самого пакта, но и в результате того, что это улучшило бы ее позиции в вопросе равенства прав».
Немало труда потратил Саймон на то, чтобы растолковать Хёшу следующее: «Восточный пакт», созданный по английскому рецепту, сохранил бы лишь название, а суть стала бы иной. Как подтверждает запись беседы, дипломатия Форин оффиса, «поддерживая» пакт, не отказывалась от замысла похоронить идею коллективной безопасности.
«Главный вопрос в настоящее время заключается в общем характере предлагаемого проекта (курсив мой. – Авт.), – говорил Саймон нацистскому послу. – Мне представляется в связи с этим, что германское правительство рассматривает проект, предложенный нами для его благожелательного рассмотрения, как если бы он являлся тем же самым проектом, который первоначально был предложен Россией и Францией. Но это не так: мы против создания в Европе замкнутых союзов, которые были бы направлены или практически действовали бы против других государств. По моему мнению, Германия должна осознать существенную разницу между пактом, базирующимся на принципе взаимности, на основе которого она получает защиту и одновременно оказывает ему поддержку, и франко-русским союзом, основанным на принципах, против которых мы, не меньше чем Германия, возражаем, и эта. разница, добавил я, не является плодом моего воображения. Она была настолько глубокой, что Италия, возражавшая против франко-советских предложений, теперь высказалась в их поддержку. Совершенно очевидно, таким образом, что видоизменение было подлинным и существенным… Мы полагаем, что предложение о Восточном, пакте, в его видоизмененном виде, содержит полезные возможности».
Документ исключительно интересен с точки зрения оценки дипломатии Англии. Между строк сквозит гордость Саймона. Он полагал, что сумел втащить в рамки «Восточного пакта» в замаскированном виде близкую его сердцу идею «примирения» Франции и Германии, что открывало бы путь к объединению буржуазной Европы. Естественно, английский министр вынужден был весьма тщательно выбирать слова. И он нашел «удачное» выражение: его предложение содержит «полезные возможности». «Полезными возможностями» гитлеровцы могли считать только возможность вооружиться и приступить к реализации своих замыслов на Востоке, о чем так откровенно говорил в Лондоне год назад господин Гутенберг.
Заранее предлагая гитлеровцам сговор в рамках будущего пакта, Саймон облек свое предложение в форму «морального обязательства».
«…Я признал, – писал он Фиппсу о беседе с Хёшем; – что, если после завершения переговоров и уточнения деталей Германия присоединится к пакту и тот вступит в силу, она получит определенное основание в случае, если, как намекнул посол (Хёш), будет иметь место злоупотребление пактом с целью окружения Германии, обратиться к нам с жалобой. Тогда Германия могла бы с известным основанием сказать, что мы настаивали на ее вступлении в пакт и поэтому несем определенную моральную ответственность за то, чтобы пакт действовал должным, образом».
