– А я думаю, что может, – упрямо возразила Таппенс.

– И напрасно. Ну, пока! Через полчаса я вернусь.

Вернулся Джулиус ровно через тридцать пять минут. Он взял Таппенс за локоть и подвел к окну.

– Вот она.

– Ай! – с благоговейным ужасом воскликнула Таппенс, глядя на гигантскую машину.

– И бегает прилично, можете мне поверить, – самодовольно сообщил Джулиус.

– Но как вы ее купили? – еле выговорила Таппенс.

– Ее как раз должны были доставить какому-то важному чиновнику.

– Ну и что?

– Поехал сразу к нему, – объяснил Джулиус, – и сказал, что машина стоит двадцать тысяч долларов. А потом пообещал ему пятьдесят, если он отступится.

– И что же? – ошалело спросила Таппенс.

– Ну, он и отступился.

Пятница и суббота прошли без происшествий. Таппенс получила короткий ответ от мистера Картера. Он писал, что Молодые Авантюристы взялись за эти поиски на свой страх и риск, что он предупреждал их о возможных опасностях. Если с Томми что-нибудь случилось, он глубоко об этом сожалеет, но помочь ничем не может.

Сомнительное утешение. Без Томми приключение утратило всякую прелесть, и Таппенс впервые усомнилась в успехе. Пока они были вместе, она ни минуты не задумывалась о возможных неудачах. Ну да, она привыкла командовать и гордилась своей сообразительностью, но в действительности очень полагалась на Томми – куда больше, чем отдавала себе в этом отчет. Он такой трезвый и рассудительный. Его здоровый скептицизм и осмотрительность были для нее надежной опорой, лишившись которой Таппенс ощущала себя кораблем без руля и без ветрил. Даже странно, что с Джулиусом, который несомненно был умнее Томми, ей не было так спокойно. Она много раз укоряла Томми за пессимизм, а он просто умел предвидеть трудности, о которых она сама предпочитала не думать. Что и говорить, она привыкла полагаться на его суждения. Он долго все обдумывал, зато редко ошибался.

Таппенс поймала себя на том, что только теперь по-настоящему осознала, в какое опасное дело они по легкомыслию ввязались. Да, поначалу все было как в приключенческом романе, но теперь увлекательные прожекты сменились суровой реальностью. Томми! Сейчас ее интересовал только он. Уже не раз Таппенс решительно смахивала слезы с глаз. «Идиотка! – твердила она себе. – Не хнычь! Ну конечно, он тебе дорог, ты же с ним знакома всю свою жизнь, но нечего распускать из-за этого нюни».

А Борис все не появлялся. И Джулиус напрасно томился в своей новой машине. И мысли Таппенс все чаще возвращались к той странной встрече с именитым адвокатом. Она целиком разделяла сомнения Джулиуса, и тем не менее ей не хотелось расставаться с этой идеей – поискать помощи у сэра Джеймса Пиля Эджертона. Она даже выписала из справочника его адрес. Действительно ли он ее предостерегал? А если да, то что имел в виду? Во всяком случае, его странный намек дает ей право просить у него объяснения. И какие добрые у него были глаза! А вдруг он знает о миссис Вандемейер что-то такое, что выведет ее на Томми?

В любом случае, решила Таппенс, как всегда нетерпеливо передернув плечами, попробовать стоит, и она попробует! В воскресенье она освободится рано – полдня в ее распоряжении. Она встретится с Джулиусом, убедит его, и они вместе отправятся в логово льва.

Убедить Джулиуса оказалось нелегко, но Таппенс проявила твердость. «Во всяком случае, мы ничего не теряем», – твердила она. В конце концов Джулиус сдался, и они поехали по адресу, выписанному ею из «красной книги»[47] – Карлтон-хаус-террас[48]

Дверь открыл величественный дворецкий, и Таппенс немножко оробела. Может, она и в самом деле слишком самонадеянна? На всякий случай она решила не спрашивать, дома ли сэр Джеймс, а выбрать более интимную формулировку.

– Я бы хотела узнать, не уделит ли мне сэр Джеймс несколько минут? У меня для него важное известие.

Дворецкий удалился. Вскоре он вернулся.

– Сэр Джеймс готов вас принять. Вот сюда, пожалуйста.

Он проводил их в комнату в глубине дома. Это была библиотека. Причем очень богатая. Таппенс заметила, что полки вдоль одной из стен были сплошь заставлены книгами, имевшими отношение к преступлениям и криминологии. Возле старомодного камина стояло несколько глубоких кожаных кресел, а в эркере[49] – большое бюро с полукруглой крышкой, заваленное документами. Возле него сидел хозяин дома.

Он поднялся им навстречу.

– У вас ко мне поручение? А! – Он узнал Таппенс. – Это вы. Видимо, от миссис Вандемейер?

– Не совсем, – ответила Таппенс. – По правде говоря, я сказала так, потому что боялась, что иначе вы меня не примете. Да, простите, это мистер Херсхейммер. Сэр Джеймс Пиль Эджертон.

– Рад с вами познакомиться, – сказал американец, протягивая руку.

– Прошу присаживаться, – сказал сэр Джеймс, придвигая им два кресла.

– Сэр Джеймс, – с места в карьер начала Таппенс, – вы, конечно, сочтете большой наглостью, что я к вам вот так явилась. Поскольку к вам наше дело никакого отношения не имеет, и вообще, вы такой известный человек, не то что мы с Томми. – Она умолкла, переводя дух.

– Томми? – переспросил сэр Джеймс, взглянув на американца.

– Да нет, это Джулиус, – объяснила Таппенс. – Я очень нервничаю и говорю до ужаса бестолково. Мне просто надо узнать, что вы подразумевали тогда? Вы же предостерегали меня тогда – у миссис Вандемейер? Ведь так?

– Милая барышня, если я ничего не путаю, я просто заметил, что вам можно было устроиться и получше.

– Да, конечно. Но ведь это был намек, правда?

– Если угодно, да, – очень серьезно сказал сэр Джеймс.

– Вот мне и хочется узнать, в чем дело. Узнать, почему вы мне это сказали.

Сэр Джеймс улыбнулся ее настойчивости.

– А что, если ваша хозяйка подаст на меня в суд за клевету?

– Я знаю, что все юристы ужасно осторожны, – сказала Таппенс. – Но ведь достаточно оговорить, что мы не имеем в виду никаких «конкретных субъектов», а потом спокойно откровенничать.

– Ну что же! – сказал сэр Джеймс, снова улыбнувшись. – Если не иметь в виду «конкретных субъектов», то скажу прямо: будь у меня молоденькая сестра, которой пришлось бы зарабатывать на жизнь, я бы не позволил ей служить у миссис Вандемейер. Я просто обязан был намекнуть вам, что это не место для такой молоденькой неопытной девушки. Больше ничего сказать не могу.

– Понимаю, – задумчиво произнесла Таппенс. – Благодарю вас, но, видите ли, я не такая уж неопытная. Поступая к ней, я прекрасно знала, что представляет собой моя хозяйка. Собственно говоря, потому я к ней и поступила…

Заметив недоумение адвоката, она умолкла, а потом сказала:

– Пожалуй, я расскажу вам все как есть, сэр Джеймс. У меня такое ощущение, что, если я начну что-то скрывать, вы сразу выведете меня на чистую воду. А потому лучше я расскажу все с самого начала. Как вы считаете, Джулиус?

– Раз уж вы решили, валяйте всю правду, – ответил американец, хранивший до тех пор молчание.

– Да, рассказывать, так уж все, – сказал сэр Джеймс. – И объясните, кто такой Томми.

Ободренная его вниманием, Таппенс принялась излагать факты. Адвокат слушал ее с большим вниманием.

– Очень интересно, – сказал он, когда она кончила. – Довольно много, дитя мое, я уже знал. Касательно Джейн Финн у меня есть кое-какие собственные предположения. До сих пор вам, на удивление, везло, однако со стороны… Каким именем он вам назвался?.. Со стороны мистера Картера было не слишком хорошо впутать в подобное дело двух неопытных молодых людей. Да, кстати, чем оно так привлекло мистера Херсхейммера? Этого вы не объяснили.

Джулиус ответил сам.

– Я двоюродный брат Джейн, – объявил он, глядя в проницательные глаза адвоката.