Грядущие неприятности вскоре были забыты, ибо вполне хватало неприятностей сиюминутных. Из коих самой крупной был голод. Томми обладал здоровым аппетитом, и бифштекс с жареным картофелем, съеденный за ленчем[60], казался теперь далеким прошлым. Он с сожалением подумал, что на голодовку ему никак не потянуть.

Он мерил и мерил шагами свою темницу. Раза два, пренебрегая достоинством и приличиями, он принимался барабанить в дверь. Но никто не подходил.

– Черт бы их побрал! – с негодованием выкрикнул Томми. – Они что! Хотят уморить меня голодом!

Ужасная догадка заставила его похолодеть. А вдруг это один из тех милых методов, с помощью которых Борис развязывает арестованным языки? Но он тут же отбросил эту идею.

«Это все скотина Конрад, – решил он, – это его проделки. Будь моя воля, вот уж с кем бы я поговорил по душам».

Воспоминания о Конраде вызвали в нем непреодолимое желание съездить привратника чем-нибудь тяжеленьким по его яйцеподобной голове.

Нежно погладив собственную макушку, Томми предался приятным фантазиям. Затем его осенила блестящая мысль. А почему бы не претворить фантазию в реальность? Конрад, несомненно, живет тут же в доме. Для остальных (кроме разве что бородатого немца) это исключительно место их тайных сборищ. Надо встать за дверью, а когда привратник войдет, шарахнуть его по макушке вот этим колченогим стулом или рамкой от одной из этих картинок. Конечно, полной воли себе давать не следует. Только оглушить. А затем… а затем взять и смыться. Ну, а если кто-нибудь попадется на лестнице или в коридоре… Томми даже повеселел при мысли, что можно будет наконец пустить в ход кулаки. Это было ему куда больше по вкусу, чем словесные перепалки. Ликуя, Томми осторожно снял со стены «Фауста с Мефистофелем» и притаился за дверью. В нем взыграла надежда. План был прост и безупречен.

Время шло, а Конрад все не появлялся. День или ночь – в комнате без окон не разберешь, однако часы Томми, довольно точные, показывали девять вечера. Он уныло подумал, что если ужина не подадут сейчас, то придется ждать завтрака. В десять часов надежда его покинула, и он рухнул на кровать, ища утешение в объятиях сна. Через пять минут он отрешился от всех своих бед.

Его разбудил скрип ключа в замочной скважине. Томми не принадлежал к тем супергероям, которые, едва открыв глаза, тут же могут сориентироваться, а потому для начала бессмысленным взглядом уставился в потолок, стараясь сообразить, где он, собственно, находится. А сообразив, посмотрел на часы. Они показывали восемь.

«Либо утренний чай, либо завтрак, – решил он. – Дай Бог, чтобы это был завтрак!»

Дверь распахнулась, и Томми с опозданием вспомнил о том, что собирался разделаться с этим мерзким Конрадом. Но его досада тут же сменилась радостью, ибо в комнату вместо Конрада вошла какая-то девушка, в руках у нее был поднос, который она и поставила на стол.

Томми, прищурившись, разглядывал ее в тусклом свете газового рожка. Ему показалось, что таких красивых девушек он никогда еще не встречал. Каштановые волосы отливали золотом, будто в этих пышных кудрях прятались солнечные лучи, лицо было нежное, как лепестки шиповника, и карие глаза с золотистой искоркой также вызывали ассоциации с лучами солнца.

Неожиданно Томми пришла в голову безумная мысль.

– Вы Джейн Финн? – спросил он и затаил дыхание.

Девушка удивленно покачала головой.

– Меня зовут Аннет, мосье, – произнесла она с приятным акцентом.

– Franзaise?[61] – растерянно спросил он.

– Oui, monsieur. Monsieur parle franзais?[62]

– Моего французского хватит секунды на две, – ответил Томми. – А это что? Завтрак?

Она кивнула, и Томми, спрыгнув с кровати, подошел к столу. На подносе он обнаружил булку, кусок маргарина и кувшинчик с кофе.

– Чуть похуже, чем в «Ритце», – заметил он со вздохом, – однако возблагодарим Господа за то, что он наконец-то мне ниспослал. Аминь!

Он придвинул к столу стул, а девушка направилась к двери.

– Минутку! – воскликнул Томми. – У меня к вам тысяча вопросов, Аннет. Что вы делаете в этом доме? Только не говорите, будто вы племянница Конрада, или его дочка, или даже дальняя родственница – все равно не поверю.

– Я прислуживаю, мосье. Я никому не родственница.

– Ах, так, – сказал Томми. – Вы помните, о чем я вас только что спросил? Вы когда-нибудь слышали это имя?

– Да, мне кажется, слышала. Тут говорили о Джейн Финн.

– А вы не знаете, где она?

Аннет покачала головой.

– Но не здесь, не в этом доме?

– О нет, мосье. Извините, мне надо идти… Меня ждут.

Она торопливо вышла, и в замке повернулся ключ.

«Кто ее ждет? – размышлял Томми, вгрызаясь в булку. – Если повезет, эта девушка, пожалуй, поможет мне выбраться отсюда. Непохоже, чтобы она была членом этой банды».

В час дня Аннет вернулась с другим подносом, но на сей раз в сопровождении Конрада.

– Доброе утро, – приветливо сказал Томми. – Как вижу, вопреки призыву реклам вы не пользуетесь туалетным мылом.

Конрад что-то угрожающе пробурчал.

– Да, старина, похоже, шуток вы не принимаете. Ну, ничего, не всем же нам небо дарит ум вдобавок к красоте. Так что же мы имеем на ленч? Тушеное мясо! Откуда мне это известно? Элементарно, мой дорогой Ватсон[63]. Запах лука я узнаю безошибочно.

– Болтай-болтай! – огрызнулся Конрад. – Может, тебе недолго осталось болтать.

Намек был не из приятных, но Томми пропустил его мимо ушей и сел за стол.

– Удались, мужлан, – произнес он, небрежно взмахнув рукой. – Не утомляй бессмыслицей своих речей тех, кто тебя достойнее.

Вечер Томми провел в напряженных размышлениях. Придет ли Конрад с девушкой и на этот раз? Если нет, не попытаться ли заручиться ее поддержкой? Надо использовать любой шанс. Надеяться практически не на что. В восемь часов ключ привычно скрипнул, и Томми вскочил на ноги.

Аннет была одна.

– Закройте дверь, – потребовал он. – Мне надо с вами поговорить.

Девушка выполнила его просьбу.

– Послушайте, Аннет, помогите мне выбраться отсюда.

– Это невозможно. – Она покачала головой. – Их трое там, внизу.

– А-а! – Томми был рад, что узнал хоть что-то. – Но вы бы мне помогли, будь это в ваших силах?

– Нет, мосье.

– А почему?

Девушка замялась.

– Мне кажется… я не должна подводить этих людей. Я им верю. А вы шпионили за ними, и они совершенно правильно сделали, что заперли вас здесь.

– Это очень скверные люди, Аннет. Если вы мне поможете, я спасу вас от них. И возможно, вы получите кучу денег.

Но она опять покачала головой.

– Я боюсь, мосье. Я их боюсь. – И она повернулась к двери.

– Неужели вы не хотите помочь той девушке? – воскликнул Томми. – Она примерно вашего возраста. Неужели вы не поможете ей вырваться из их когтей?

– Вы говорите про Джейн Финн?

– Да.

– Вы пришли сюда, чтобы найти ее, да?

– Именно.

Она поглядела на него и провела ладонью по лбу.

– Джейн Финн… Я много раз слышала это имя.

Томми быстро подошел к ней.

– Вы наверняка что-нибудь о ней знаете.

Аннет испуганно отпрянула.

– Я ничего не знаю – только имя! – Она пошла к двери и вдруг вскрикнула. Томми с недоумением поглядел на нее. Взгляд ее был устремлен на картину, которую накануне он снял со стены. В этом взгляде был ужас. Но столь же внезапно ужас почему-то сменился облегчением, и она почти выбежала из комнаты. Томми был озадачен. Неужели она решила, что он собирается ударить ее картиной? Вряд ли. Погрузившись в раздумья, он водворил картину на место.

Еще три дня прошли в томительном безделье. Томми чувствовал, что постоянное напряжение начинает сказываться на его нервах. Видел он только Конрада и Аннет, но девушка отказывалась с ним разговаривать, отвечала лишь «да» или «нет». В ее глазах прятались неприязнь и недоверие. Томми казалось, еще немного такого существования – и он сойдет с ума. У Конрада он выведал, что они ждут распоряжений «мистера Брауна». Может быть, думал Томми, он в отъезде или вообще за границей, и они вынуждены ждать его возвращения?