Таинственные буквы «Б. Б.» не принадлежали ни одному из журналистов или поэтов. Это были инициалы анархической организации, работавшей под псевдонимом «Безымянная батарея». В какой степени знакомая всем владивостокцам, а аборигенам Семеновского базара и Корейской и Базарной улиц в особенности, Безымянная батарея была прикосновенна к выше описанным событиям, будет видно из дальнейшего, но главное все-таки было не в этом.

На крайней оконечности мыса Чуркина стояла сторожевая башенка. Уже давно она была заброшена людьми. Внизу бились волны, но бились слабо, едва-едва отражая кипучую жизнь моря.

За последнее время эта башенка сделалась центром внимания группы лиц. Сюда приходили они по одиночке и подолгу не задерживались.

Что их тянуло сюда, к этому неуютному месту?

А вчера, будто бы вследствие порчи винта, задержался здесь во время очередного рейса в Цуругу «Хозан Мару» и принял с джонки двух пассажиров. Нам не удалось заметить их лиц, но у каждого из них было по объемистому мешку.

А одновременно с маньчжурским уехали три подозрительных субъекта, осторожно пробравшись в вагон III класса и строго следившие за провозимым ими багажом, который они положили в вагоне на верхнюю полку.

С. Наумов

В городе произошло кошмарное убийство богача. Преступники оставили записку с двумя загадочными буквами «Б. Б.». Возникло предположение, что буквы эти означают название «Безымянной батареи». На батарее был найден труп убитой молодой женщины. Герой романа был захвачен на Безымянной батарее и уведен на Полтавскую № 3. Во время поднявшегося интереса к событиям была обнаружена другая находка — человеческая голова.

В дом № 3 на Полтавской улице с самым решительным видом влетел щуплый юноша в блинообразной кепке, пальто неопределенного цвета «с искрой» и в пенсне на длинном носу. Это был сотрудник одной из вечерних газет, известный под шутливым наименованием «Демон репортажа». Энергичный репортер сделал попытку, не говоря ни слова, пройти вглубь здания, по коридору налево.

Но не тут-то было.

Какой-то цербер полуштатского, полувоенного вида немедленно ухватил его за пуговицу:

— Э-э, постойте, молодой человек. Куда это вы разлетелись?

— Туда, куда нужно. Предоставьте знать мне это самому.

— Ну, нет, начальству виднее.

— Мне надо начальника информационного отделения.

— Но это не значит, что господину начальнику надо вас…

— Я репортер…

— Тем более.

Разговор сделался казенно лаконичен.

Если юноша был «демон репортажа», то говорящий с ним был не менее, как черт, и самого придирчивого характера.

Из щелей повыползло еще пять личностей, которые тишком внимательно и бесцеремонно рассматривали со всех сторон репортера.

Видя, что толку здесь не будет, репортер круто повернулся и выскочил на улицу, решивши около дома дождаться начальника этого «славного» учреждения — на предмет интервью.

Приняв рассеянный фланирующий вид, он сначала несколько поднялся вверх по Полтавской, а потом пошел снова вниз.

Он уже почти миновал дом № 3, как вдруг прямо в щеку ему ударился какой-то нетяжелый маленький предмет. Репортер быстро нагнулся и поднял маленький комочек бумаги.

— Разрешите прикурить! — как из-под земли (или, по крайней мере, из подворотни) выросло перед ним гороховое пальто с черными усиками, бойко закрученными вверх.

«Видел или нет?» — репортер сжал бумажку в руке:

— Извините-с, не курю!

«Пальто» подозрительно прикинуло его на глаз и куда-то исчезло, провалилось, совсем как черт на провинциальной сцене.

— Слава Богу, не видел! — вздохнул легко «демон репортажа» и быстрой «хронической» походкой свернул на Светланку.

Усевшись за столик в уголке шумного клуба инвалидов, он развернул эту свалившуюся с неба бумажку.

На ней какими-то странными рыжими чернилами было нацарапано:

«Ради Бога, передайте записку Нине Георгиевне Локутовой».

И дальше:

«Сибирская жизнь. Жутко очень. Крайбург у ней. Целую кошечку мою морскую. Горячо Кеша. Вчера второпях забыл огородить свою этажерку. Знаешь Жака? Пока помолитесь за Гителя. Он белый, как жатва».

В самом низу был указан адрес: Светланская, самый центр, номер дома и квартиры.

— Рехнулся, бедный! — присвистнул репортер. — Пишет убитой, да еще такую чушь.

И из сочувствия несчастному узнику — ибо, вне всякого сомнения, записка была брошена из окна «узилища», демон репортажа потребовал водки…

После второго пузатенького графинчика кельнерши показались ему прекрасными, жизнь интересной, а странное письмо — имеющим некоторый смысл.

И, не откладывая в долгий ящик, он, расплатившись в ресторане, пошел по указанному адресу, — благо это было очень недалеко.

Войдя во двор дома, помеченного в записке, он увидел прямо перед собой и дощечку с нужным номером квартиры.

Поднялся на 3 этаж. Позвонил у двери, не имеющей ни какой карточки.

Через минуту дверь открылась. Перед «демоном» стоял «ангел»…

Впрочем, вероятно, эта девушка была красивее ангела, там как все ее природные прелести были еще усовершенствованы искусной портнихой. Темное платье сидело на ней великолепно, подчеркивая белоснежность кожи рыжеватой блондинки и не закрывая шелковых чулков со стрелками над модными остроносыми полуботинками коричневого шевро. Лицо ее выражало растерянность.

— Вам кого? — чуть слышно прошептала она, невольно отступив на шаг перед галантно расшаркивающимся «демоном».

— Могу я видеть Нину Георгиевну?

Лицо девушки порозовело:

— Здесь нет никакой Нины Георгиевны, — еще тише проговорила она.

— Может быть, вы все-таки прочтете эту записочку? — не отставал энергично «демон» и протянул записку.

Едва девушка бросила взгляд на записку, она побледнела и воскликнула:

— Вы от него? Значит, вам можно доверять?

— О, еще бы! — в восторге пропел журналист.

— В таком случае… Я… Нина Локутова!

Бедняга даже попятился:

— Ну вот, ну вот! Не надо было пить второго графинчика.

— Виноват-с. — Но как же, сударыня, вы, так сказать, вас, так сказать. — Извините за выражение, но ведь вы уби-ты-с?

— Они не нашли меня…

— Мадама! Купи аперсина. Шибко дешево! — в комнату нахально влез китаец с лотком. Лицо его показалось странно знакомым репортеру. Впрочем, все китайцы на одно лицо.

— Цубо! — и нахальный ходя вытолкнут за дверь разъяренным «демоном».

Девушка сидела в кресте, слегка испуганная.

Она была так прекрасна в этом полумраке мало меблированной комнаты. В сердце журналиста что-то затеплелось.

Остро вспомнились мужские имена, которыми так изобиловала записка.

— А кто такие Крайбург и Жак? — не вытерпел он.

Девушка весело засмеялась:

— Смотрите! — она быстро схватила карандаш, зачеркнула все четные слова, и в каждом оставшемся слове вторую половину.

Протянула бумажку собеседнику. Теперь ясно было можно прочесть: «Сижу крайней каморке второго этажа. Помогите бежать».

Г. Травин

В городе произошло кошмарное убийство богача. Преступники оставили записку с двумя загадочными буквами «Б. Б.». Возникло предположение, что буквы эти означают название «Безымянной батареи». На батарее был найден труп убитой молодой женщины. Герой романа был захвачен на Безымянной батарее и уведен на Полтавскую № 3. Во время поднявшегося интереса к событиям была обнаружена другая находка — человеческая голова. В дальнейшем оказывается, что вместо Нины Локутовой убита какая-то другая женщина, а Локутова скрывается в одном на больших домов на Светланке. Она получает шифрованную записку от заключенного в д. № 3 по Полтавской ул. с просьбой о помощи.

Как заметил читатель, герои нашего романа весьма предприимчивы в способах передвиженья — еще один Фоккер и одна какая-нибудь субмарина, и все существующие виды передвиженья будут налицо в нашем коллективном труде.