– Миссис Эботт! – обрадовалась Сара поддержке.

– Давайте выгоним лошадей! – выкрикнула экономка, стараясь перекричать громкий треск горящего дерева.

У Сары не было времени, чтобы поблагодарить женщину за смелость, бывшая каторжница рисковала жизнью для того, чтобы спасти животных, принадлежащих человеку, который и пальцем не пошевелил для ее защиты от злобных нападок жены. Сара бросилась в открытую дверь конюшни, размахивая халатом. Клубы черного дыма вырвались из дверного проема, девушка замешкалась, пригибаясь к земле. Собравшись с силами, заставила себя двинуться вперед. Она отлично понимала, что вдвоем они не смогут спасти всех лошадей. В первом стойле находилась Клеа. Сара распахнула двери, и обезумевшая кобыла вырвалась на свободу.

– Открывайте двери стойл, может быть, другие лошади тоже сообразят, что надо бежать, – обратилась Сара к миссис Эботт. Девушка запыхалась, ей с трудом удалось сказать это. Но миссис Эботт была сообразительной женщиной.

Кашляя и задыхаясь, Сара побежала к противоположному ряду и принялась распахивать двери. Одни лошади бежали тотчас же к выходу, другие были слишком испуганы и вставали на дыбы, ужас действовал на них парализующе, они боялись покинуть конюшню.

Макс! Макса не было. С крыши, уже охваченной огнем, на Сару сыпались искры. Мимо девушки галопом промчалась лошадь. Она раздувала ноздри и бешено вращала глазами. Сара услышала только стук копыт и увидела развевающийся хвост. Невозможно было определить, сколько лошадей осталось. Они забивались в углы и жалобно ржали.

– Пора выбираться отсюда! – закричала Сара. Миссис Эботт находилась в конце ряда, довольно далеко от входа. Женщина махнула рукой, давала понять, что слышит предупреждение. Сара еле различала силуэт экономки за клубами едкого дыма. Глаза слезились, легкие, казалось, вот-вот разорвутся.

Крыша страшно затрещала, вниз посыпались головни и рой искр. Времени уже почти не осталось. Надо уходить. В любой миг может обвалиться крыша и похоронить их заживо. Нельзя так глупо вести себя, нельзя больше оставаться здесь.

Внезапно Сара остановилась. Малаки! Сара услышала тревожное ржание. Гнедой забился в стойло. Сара побежала назад, прикрывая нос и рот халатом. Она не может оставить Малаки.

Перекрытия снова угрожающе затрещали, Сара на секунду приостановилась, охваченная ужасом. Вокруг нее падали обломки дерева, горящие угли, искры. Малаки становился на дыбы от страха. Она дождалась, когда он опустился на все четыре ноги, потом вошла в стойло, надеясь, что сумеет ухватить коня на недоуздок. У нее все получилось сразу. Конь снова попытался встать на дыбы, Сара ослабила повод, но ей удалось немного успокоить гнедого. Он немного попятился, двинулся вперед и радостно заржал, приветствуя хозяйку. Если он помчится вперед, то затопчет ее. Но этого не произошло. Раздувая бока, он стоял спокойно, ожидая, когда Сара высвободит халат и завяжет ему глаза. Натужно кашляя, Сара вывела гнедого из стойла.

Клубы дыма становились все гуще, пламя опаляло. Сара задержала дыхание, но так долго не продержаться без воздуха. Легкие, кажется, вот-вот разорвутся на части. Девушка глубоко вздохнула против собственного желания. В легкие проникли тяжелые зловонные пары. Сара изо всех сил сжала зубы, у нее сильно закружилась голова. Ей почудилось, что она сейчас потеряет сознание.

Собрав остатки сил, Сара вскочила на спину Малаки, наклонилась и сорвала повязку с глаз коня. Потом сильно ударила пятками по бокам гнедого. Оставалось только молиться, чтобы конь не заартачился.

Сара почувствовала, как он вспотел, задрожал и рванулся вперед – к распахнутой двери конюшни. Прижавшись коленями к его бокам, Сара почти лежала, обняв гнедого за шею.

Девушка помнила только об одном – надо удержаться на скользкой спине лошади во что бы то ни стало. Малаки рванулся вперед, Сара была в полуобморочном состоянии.

Конь уже выскочил из конюшни, когда позади раздался треск и грохот, крыша обвалилась, окутав лошадь и наездницу облаками дыма и роями искр. Охваченный паническим страхом, Малаки бросился вон со двора, он помчался в сторону низкого кустарника, растущего в восточной части поместья. Сара припала к спине коня, намертво вцепившись в гриву. В сознании девушки мелькнула последняя мысль: ржание испуганных лошадей напоминает крики гибнущих людей.

Сара пришла в себя и услышала выстрелы, они раздавались в той стороне, где располагались загоны для молодняка. Потом послышалось несколько громких взрывов. Сара предположила, что это поджигатели. Выстрелы были слишком частыми, перестрелка напоминала боевые действия. Вне сомнения стрельбу ведет гораздо большее число людей, чем нанял для охраны Персиваль.

Девушка решали съездить и посмотреть, что там происходит. Может быть, она чем-то сумеет помочь, но здравый смысл подсказывал, что она может очутиться между двух огней. Должно быть, лучше вернуться в дом и заняться собой.

Она находилась в нескольких милях от дома. Малаки буквально потерял голову от страха, он бежал до тех пор, пока не выбился из сил. Наконец, перешел на легкий галоп, потом – на рысь, а потом остановился совсем. Низко опустив голову, конь тяжело дышал, поводя боками. Он все еще дрожал от возбуждения и ужаса.

Сара была в одной ночной рубашке, которая сбилась во время бешеной скачки, теперь стройные ноги девушки были обнажены. Сара обняла потную шею коня, прижалась, нежно поглаживая, успокаивая животное. В ответ на ласку гнедой тихо вздрагивал и косил глазами, показывая белки. Сара понимала, что конь все еще не успокоился, больше всего на свете лошади боятся пожаров. Только безмерная усталость могла заставить его умерить шаг. Если бы Сара была в туфлях, то она бы спешилась и отвела коня на Ловеллу. Но она боялась, что изранит босые ноги об острые камни и твердые, словно лезвия, стебли пересохшей травы. Назад придется ехать верхом, но медленно, очень медленно.

Они находились в зарослях низкого кустарника. Невдалеке над выжженой землей жуткими призраками вздымались оголенные стволы эвкалиптов и окружали непроницаемой стеной.

Внезапно девушка вспомнила, что аборигены боятся находиться ночью в эвкалиптовых рощах, считая, что в эти деревья вселяются души умерших людей. Сара непроизвольно вздрогнула. Возможно, так оно и есть. Светло-серые стволы эвкалиптов-папауна кажутся в темноте призраками. Можно было бы посмеяться над подобным утверждением, но только днем. А ночью, когда на многие мили не встретишь ни одной живой души… Сара прислушалась к тихому поскрипыванию сухих веток. Оно больше похоже на стон. Девушка постаралась направить мысли в другое русло.

Без уздечки было трудно управлять Малаки. Сара немного подумала, наклонилась, оторвала от подола сорочки узкую полоску, привязала концы к недоуздку. Потом заставила Малаки приподнять голову, сжала пятками босых ног его бока и направила коня в сторону дома. Конь подчинился и, раздувая покрытыми испариной боками, медленно зашагал по направлению к ферме. Сара шептала ласковые слова, поглаживала по шее, все время подбадривала коня.

Прошло, наверное, около часа прежде, чем они добрались до пересохшего русла, откуда рукой подать до поместья. Ночь была пугающе-тихой. Какое-то время выстрелов не было слышно, но Сару это обстоятельство не успокаивало, а настораживало.

В такую засуху овцы обычно, не пасутся свободно, их собирают в загоны, таким образом животных легче напоить. Сара не слышала их блеяния, которое было неотъемлемой частью жизни на ферме.

Молчали птицы. Только где-то очень далеко завывала динго, должно быть, вышла на ночную охоту. Прямо над горизонтом повисла белая, загадочная луна. Под призрачным неверным светом сверкали мелкие песчинки, поднятые в воздух ночным жарким ветром.

Сара остановила Малаки перед холмом, за которым будет видна усадьба. Ветер принес едкий запах гари. К запаху горелого дерева примешивался другой, более сильный и ужасающий. Сара не смогла сразу распознать его, вонь была отвратительная. Малаки тревожно вскинул голову и бешено замотал ей, вращая глазами. Он отказывался двигаться вперед, храпел и пятился боком. Сара с большим трудом заставила его идти к дому. Но только тогда сообразила, что пахнет горелым лошадиным мясом. Ее сильно замутило, пришлось зажать рот, чтобы желудок не вывернуло наизнанку.