— Нахожу! А сейчас, возможно, тебя не затруднит объяснить мне…

— Если помните, сэр, вы приказали мне сделать всё возможное, чтобы ублажить мистера Слингсби.

— Да, но…

— Задача оказалась не из лёгких, сэр. Некоторое время мистер Слингсби по настоятельному совету миссис Слингсби собирался подать на вас в суд, а насколько мне известно, сэр, судебные разбирательства вам отвратительны.

— Да, но…

— А затем, — в тот день, когда доктор разрешил ему встать с постели, — мистер Слингсби увидел портрет, и я счёл разумным указать, что данное произведение искусства можно с большой выгодой использовать в качестве рекламы. Мистер Слингсби сразу понял открывающиеся перед ним блестящие возможности и, заручившись моим словом, что вы охотно позволите ему использовать ваше изображение, если он откажется от мысли подать на вас в суд, вступил в переговоры с мисс Пендлбери, чтобы купить у неё авторские права.

— Правда? Надеюсь, она не прогадала?

— Нет, сэр. Мистер Пим, действовавший в качестве агента мисс Пендлбери, заключил очень выгодную сделку.

— Агента?

— Да, сэр. Мисс Пендлбери доверила переговоры своему жениху.

— Жениху!

— Да, сэр.

Должно быть, вы поверите, что история с рекламой просто-напросто сидела у меня в печёнках, если я скажу, что, услышав сообщение Дживза, не потерял сознания, а всего лишь пробормотал «ха» или «хо», а может, «гм-мм». После того, как я увидел плакат, ничто уже не имело для меня значения.

— После того, как я увидел плакат, Дживз, — сказал я, — ничто больше не имеет для меня значения.

— Нет, сэр?

— Нет, Дживз. Женщина посмеялась над моими чувствами, ну и что с того?

— Вот именно, сэр.

— Любовь постучалась в мои двери, но она ошиблась адресом. Разве это меня убьёт?

— Нет, сэр.

— Нет, Дживз. Не убьёт. Но то, что моё лицо расклеено по всей Метрополии, а мои глаза со звериной жадностью смотрят на тарелку «Суперсупа Слингсби», имеет значение. Мне придётся покинуть Лондон. Ребята в «Трутне» мне проходу не дадут, а я не намерен выслушивать их идиотские шуточки.

— Да, сэр. И миссис Спенсер Грегсон…

Я заметно побледнел. Я совсем забыл о тёте Агате, которой ничего не стоило сжить меня со свету, рассуждая о престиже нашей семьи.

— Ты имеешь в виду, она мне звонила?

— Миссис Грегсон требует вас к телефону по нескольку раз в день, сэр.

— Дживз, мне необходимо бежать, и как можно скорее.

— Да, сэр.

— Обратно в Париж, что?

— Я бы не советовал, сэр. Насколько мне известно, плакаты скоро появятся и в Париже, рекламируя «Bouillon-Supreme». Во Франции у мистера Слингсби дела идут очень хорошо. Вид плакатов будет вам неприятен, сэр.

— В таком случае куда мне скрыться?

— Если позволите высказать предположение, сэр, почему бы вам не выполнить ваше первоначальное намерение и не отправиться в круиз по Средиземному морю на яхте миссис Траверс? Там вы будете избавлены от необходимости видеть своё изображение на рекламных плакатах.

Я решил, что бедный малый свихнулся.

— Но яхта ушла несколько недель назад. Сейчас она может быть где угодно.

— Нет, сэр. Круиз отложили на месяц из-за недомогания повара мистера Траверса, Анатоля, который заболел инфлюэнцей. Мистер Траверс отказался отплыть без него.

— Ты имеешь в виду, они ещё в Англии?

— Да, сэр. Яхта уходит из Саутгемптона в следующий вторник.

— Но, послушай, ведь это просто здорово!

— Да, сэр.

— Позвони тёте Делии и скажи, что мы обязательно к ней присоединимся.

— Я взял на себя смелость сообщить ей об этом незадолго до вашего возвращения, сэр.

— Правда, Дживз?

— Да, сэр. Я подумал, вы одобрите мои действия.

— И ты был абсолютно прав! Я с самого начала хотел отправиться в круиз по Средиземному морю.

— Я тоже, сэр. Путешествие будет исключительно приятным.

— Солоноватый запах морских бризов, Дживз!

— Да, сэр.

— Лунная дорожка на воде!

— Да, сэр.

— Ленивые, убаюкивающие волны!

— Вот именно, сэр.

Я почувствовал себя на все сто. Глэйдис — пфуй! Плакаты — ха! Вот как я себя почувствовал.

— Йо-хо-хо, Дживз! — воскликнул я и поддёрнул брюки.

— Да, сэр.

— Я пойду ещё дальше. Йо-хо-хо, и бутылка рому!

— Слушаюсь, сэр. Сейчас принесу.

Те, кто хорошо знают Бертрама Вустера, скажут вам, что хоть иногда он и увиливает от участия в спортивных состязаниях, не было такого случая, чтобы он не играл в гольф на турнире, который ежегодно проводит клуб «Трутень». Однако, должен честно признаться, услышав, что на этот раз игры состоятся в Бингли-на-море, я долго колебался, прежде чем туда поехать. И даже накануне турнира, стоя у окна своего номера в гостинице «Сплендид», я чувствовал себя не своей тарелке, если вы понимаете, что я имею в виду, и думал, что сделал довольно опрометчивый шаг.

— Дживз, — сказал я, — с тех пор как мы сюда приехали, меня не оставляет мысль, что я поступил неразумно.

— Бингли-на-море очень приятный курорт, сэр.

— Тут всё радует глаз, — согласился я. — Но, хотя Бингли овевают живительные бризы, мы не должны забывать, что именно здесь старая подруга моей тёти Агаты, мисс Мэйплтон, руководит школой для девочек. И если б моя престарелая родственница знала, что я в Бингли, она наверняка потребовала бы, чтобы я навестил мисс Мэйплтон.

— Совершенно верно, сэр.

Я задрожал.

— Мне довелось видеть её всего один раз, Дживз. На ленче у тёти Агаты первого августа, в праздник урожая. И я надеюсь больше никогда с ней не встретиться, по крайней мере добровольно.

— Вот как, сэр?

— Кроме того, ты помнишь, что произошло, когда я случайно попал в школу для девочек?

— Да, сэр.

— В таком случае никому ни слова, Дживз. Будем считать, я здесь инкогнито, или как там это называется. Если тётя Агата вдруг спросит тебя, где я провёл эту неделю, скажи, что я ездил в Харроугэйт на лечение.

— Слушаюсь, сэр. Прошу прощенья, сэр, вы собираетесь появляться в данном предмете одежды в общественных местах?

До этого момента наша беседа была дружеской и сердечной, но сейчас я почувствовал, что Дживз бросил мне вызов. За последние полчаса я не раз задавал себе вопрос, когда же, наконец, он начнёт обсуждать мои новые брюки для гольфа, и приготовился защищать их, как тигрица детёнышей.

— Естественно, Дживз, — сказал я. — А в чём дело? Они тебе не нравятся?

— Нет, сэр.

— Ты считаешь их слишком яркими?

— Да, сэр.

— Может, они даже кажутся тебе несколько кричащими?

— Да, сэр.

— Ну, а я о них самого высокого мнения, Дживз, — твёрдо произнёс я.

Так как теперь уже между нами определённо пробежала чёрная кошка, я решил сообщить ему новость, которую некоторое время тщательно от него скрывал.

— Э-э-э, Дживз.

— Сэр?

— Несколько дней назад я совершенно случайно встретился с Бобби Уикхэм. Мы поболтали о том о сём, и она пригласила меня присоединиться к ней и нескольким её знакомым, которые едут отдыхать на Антильские острова.

— Вот как, сэр?

Теперь он определённо стал похож на Синий Чулок. Дживз, — кажется, я упоминал об этом раньше, — крайне неодобрительно относится к Бобби Уикхэм.

Наступило, если можно так выразиться, напряжённое молчание. Я распрямил плечи с твёрдым намерением продемонстрировать непреклонность, присущую всем Вустерам. Я имею в виду, время от времени каждому необходимо за себя постоять. Беда Дживза заключается в том, что иногда он слишком много о себе мнит. Только потому, что упрямый малый находился рядом со мной и — не стану скрывать — неплохо потрудился на благо своего господина в нескольких критических случаях, у него появилась манера делать вид, что он заботится о Бертраме Вустере, как о слабоумном идиоте, который без его, Дживза, помощи помрёт в расцвете лет.