– Пойду погляжу на ежей, – бросил он и отошел в другой конец зала, чтобы родители могли спокойно обсудить свои дела.

– Конечно, Пит, – улыбнулась Юта и посмотрела на Робина. – Такое чувство, что сегодня – лучший день в его жизни. Я давно не видела сына таким счастливым.

– Ничего удивительного. Мы совсем его забросили. Если бы ты знала, каким идиотом я себя чувствовал, когда привел его в зоопарк. Нормальные родители гуляют здесь летом…

– Но мы же – ненормальные родители, – выцедила улыбку Юта.

– Да уж, – согласился Робин. – Нормальные матери не уходят к любовницам своих мужей…

– А нормальные отцы не заводят любовниц…

– Забудем об этом. Хотя бы на время… – попросил Робин, поняв, что сказал лишнее. – А тебе идет этот синий костюмчик. Мое тело выглядит в нем почти стройным…

– Спасибо за комплимент… Как дела на работе?

– Тебя только это волнует? – В голосе Робина звучала горечь. – Я думал, мы поговорим о нас с тобой…

– А я думала, мы уже обсудили эту тему, – ответила Юта, с трудом подавляя желание расплакаться. – По-моему, вчерашний вечер расставил все по своим местам. Я не хочу, чтобы в мой дом приходили твои любовницы…

– В наш дом, – поправил ее Робин. – Хотя, конечно, если ты решишься на развод, я подыщу себе другое жилье… – В его голосе проскользнул лучик надежды на то, что этого не случится. – Но пока объясни мне, зачем тебе понадобился этот цирк? Зачем ты ушла к Брук? Разве тебя привлекают женщины?

Юта усмехнулась. Она все еще не могла понять, почему Робин, такой несерьезный Робин, настолько серьезно отнесся к ее нелепой выходке с Брук.

– Успокойся, не привлекают, – ответила она, стараясь не глядеть в его глаза, вопрошающие и печальные. – И с Брук ничего не было. Кстати, тебя не очень расстроит, если она решит, что ты – импотент?

– Прекрати паясничать… – У Робина возникло ощущение, что они поменялись ролями: теперь она шутит и откалывает номера, а он допрашивает ее с пристрастием. – Я хочу поговорить серьезно. Мне… мне очень тебя не хватает…

– Как мебели? Как тапочек? Как чего, Робин?

– Как Юстинии Макаути, моей жены.

– Это смешно. Наш брак уже давно стал номинальным. Не этого я хотела, когда выходила за тебя.

– Наверное… Только мне казалось, что тебе все равно…

– Может, стоило отнестись серьезнее и ко мне, и к браку?

– Может быть, Юта… – Робин понял, что сейчас она чувствует себя оскорбленной и ему не стоит давить на нее. Он поспешил сменить тему. – Кстати, помнишь, я говорил тебе о подруге моей бабушки?

– О гадалке?

– Скорее, предсказательнице. И ты, кажется, обещала со мной пойти… Я уже договорился. Бабуля ждет нас завтра вечером. – Робин посмотрел на нее с надеждой. Вдруг она все-таки согласится? И они хотя бы какое-то время побудут вместе?

Юта посмотрела на Робина так, будто слышала об этом впервые.

– Во-первых, я не соглашалась. А во-вторых, мы все еще не выполнили тех заданий, что дал нам психоаналитик…

– Вначале – предсказательница, потом – задания, – игриво улыбнулся Робин.

Юта не смогла сдержать ответной улыбки.

– Это – шантаж?

– Можешь считать, что так…

От ее улыбки, искренней, не наклеенной, ему стало легче. Он почувствовал, что не все еще потеряно. Что судьба или что-то еще, высшее, недоступное его пониманию, дает ему еще один шанс. Еще совсем недавно он не задумывался над тем, что может потерять Юту, над тем, как больно ему будет без их, как она выразилась, «номинального брака». Все изменилось так внезапно, и Робин не успел понять, в какой момент он почувствовал, что никогда не сможет быть счастливым без этой женщины.

Сейчас, когда он отчасти соприкоснулся с тайной женской сути, ему казалось, что он стал много ближе к пониманию Юты. Она была права – долгие годы он действительно смотрел поверх вещей, ограждая себя от их внутреннего содержания. Может быть, это было самозащитой, попыткой укрыться в узком мирке прихотей и сиюминутных удовольствий, которых у него не было в детстве. А может, и чем-то другим… Так или иначе, Робин был благодарен Юте за это откровение. И чувствовал, что когда-нибудь они смогут понять друг друга лучше, чем их самые близкие друзья.

Если только ему удастся использовать свой шанс. Если он его не упустит. И если Юта поможет ему не упустить этот шанс…

Вечером, как назло, пошел дождь. В синей пучине вечернего неба торопливо плыли грязно-серые комья облаков. Листва трепетала под первыми порывами ветра, судорожно пытавшегося удержаться за ветки деревьев, за тросы проводов, за тонкие плащи прохожих.

Пит тоже натянул на себя плащ, свой любимый, с желтым капюшоном. В нем он был похож на худенького цыпленка, заблудившегося в темном курятнике. Иногда он ловил на себе удивленные взгляды прохожих. Им было не понятно, куда торопится этот странный мальчик в желтом плаще: без родителей, да еще в такую скверную погоду. Но Пит не обращал на них внимания. Он думал только о книге, которую, возможно, удастся найти.

Впрочем, к мыслям о книге примешивались воспоминания о голубых глазах Дженнифер Китс, которые сегодня смотрели на него с таким выразительным вниманием…

А вдруг она все-таки влюбилась в него? Но эта догадка казалась Питу такой хрупкой, такой ненадежной опорой, как тонкая соломинка, ломающаяся от первого же прикосновения. Да, он читал заклинание. Но оно было другим… А что, кроме волшебства, могло привлечь к нему своенравную красотку Дженни, за которой ухаживали все мальчишки в классе? Раньше она и не смотрела в его сторону. А теперь…

Пит усмехнулся, вспомнив слова Колючки: «Мышонок и сладенькая Дженни!» Неужели такое возможно? Нет, скорее это бред его воспаленного воображения. Слишком много странных вещей происходит с ним в последнее время. Вот он и сочинил, что Дженни смотрит на него как-то особенно.

Колючка и Руп пришли раньше его и мокли под дождем, как две бездомные собаки. Пит улыбнулся, увидев вымокшую Колючку: ее темные волосы мокрыми прядями свисали с лица, придавая ему какой-то загадочный вид, почти как у колдуньи.

– Ты похожа на колдунью, – объяснил он свою улыбку. – Особенно в сумерках.

– А ты опаздываешь, как девчонка, – огрызнулась она. – Мы с Рупом мокнем тут уже десять минут.

– И где же мусорщик?

– Его зовут Синди, – поправила Колючка. – И мы сами к нему пойдем.

– На свалку? – удивился Пит.

– Ну да. А ты думал, мусорщики работают в пятизвездочных отелях? – съязвила Колючка.

Подпевала Руп хихикнул. Эта девчонка быстро нашла с ним общий язык.

– Не думал, – покраснел Пит. – Ладно, пошли…

Колючка совершенно вымокла – у нее не было даже зонтика, и Питер предложил ей свой плащ.

– Я что, по-твоему, похожа на девчонку-нытика? – обиделась она. – Мне и так не холодно…

– Надень, а то простынешь, – продолжал настаивать Пит. – И потом, я не говорил, что ты – нытик.

– Это я нытик, – встрял Руперт. Его плечи дрожали, казалось, он замерз и продрог больше, чем Пит и Колючка вместе взятые. – Отдали бы его мне, вместо того чтобы спорить.

– Вот именно. Отдай его Руперту, – согласилась Колючка.

Пит, недоумевая, протянул другу плащ, блестевший от дождевых капель.

– Первый раз вижу, чтобы кого-то обидела помощь… Ты странная, Колючка.

– Кто бы спорил, – усмехнулась она. – Вначале вы предлагаете помощь, а потом говорите, что девчонки – слезливые и нытики. Мне такая помощь не нужна.

– Я ни разу не говорил… – попытался оправдаться Пит, но Колючка перебила его:

– Зато думал. Какая разница…

– Ты что, и мысли читаешь? – удивленно спросил Руперт, натягивая плащ на озябшие плечи. – Ну ничего себе!

– Да не читаю я мысли, – досадливо отмахнулась Колючка. – Просто вы, мальчишки, такие простые, что не нужно обладать телепатическим даром, чтобы знать, о чем вы думаете.

– Спасибо, обласкала, – усмехнулся Пит. Где-то он уже слышал подобные рассуждения. Уж не от матери ли?