— Одно преступление не оправдывает другого, — возразила Елизавета. — Лорд Сеймур даже не предпринял попытки вернуть тебя домой или восстановить твою репутацию.

— Напротив, ваше величество, он именно так и поступил, — дрожащим голосом произнесла Илис, понимая, что испытывает терпение королевы и дает той повод взять ее под стражу и бросить в Тауэр. — Он оказал мне честь, защитив меня своим именем, и много раз рисковал жизнью ради моей безопасности. Я благодарна его слугам за их ошибку и считаю похищение своего рода благословением свыше.

— Гм! Это свидетельствует о том, что ты, глупышка, влюблена в этого негодяя и готова наплести что угодно в его защиту, — заявила Елизавета и перевела взгляд на Максима, с нежностью смотревшего на девушку.

Эти молодые люди, чьи взгляды светились любовью, вызывали у нее раздражение. Они вынуждали ее решать сложную задачу и оценивать их противоречивые поступки, а она так устала принимать решения. Если бы не страх, что Испания, разбив доблестные войска в Нидерландах, двинется на Англию, она бы оставила Филиппа в покое! Она до последнего момента оттягивала начало решительных действий, но ее все же вынудили выступить против Испании. Теперь, когда ей предстояло решить более простую проблему, чем начало войны, ею овладело негодование. Лорд Сеймур не посчитал необходимым испросить у нее разрешения на брак. Но с другой стороны, если учесть, что он находился слишком далеко, чтобы просить разрешения, можно отнестись к его поступку снисходительно. Наверняка он вынужден был жениться на девушке, чтобы исправить причиненное ей зло. Однако он пренебрег условностями и поэтому не заслуживает ее прощения.

Опустив руки на подлокотники, королева резко спросила:

— Что эта девочка значит для тебя, Бредбери?

Немного озадаченный ее вопросом, Максим открыто взглянул на Елизавету и признался в том, что Илис хотела скрыть:

— Она моя жена, ваше величество.

— Ты женился без моего согласия? — поддела его королева и тут же отмахнулась от его попытки объясниться. — Что ты испытываешь к ней?

— Я люблю ее, — просто произнес тот, в полной мере осознавая, к чему может привести его признание.

Уолсингэм закатил глаза, испугавшись, что сейчас услышит смертный приговор.

— Любишь! — насмешливо повторила Елизавета. — Что ты знаешь о любви? Сейчас ты восхищаешься одной, а через минуту другой? Ты мне больше нравился, когда был не женат!

Уолсингэм прижал ко рту руку, чтобы скрыть улыбку. Всем известно, что Елизавете всегда нравилось находиться в обществе самого галантного и красивого при дворе кавалера. И несмотря на годы, она не потеряла способности обращать внимание на таких мужчин, как Сеймур. Любой придворный кавалер, стоило ему жениться, сразу же настраивал ее против себя — уж такой у нее склад характера.

— Я не раз рисковал жизнью, служа вам, ваше величество, — разве это не доказывает моей любви и преданности? — проговорил Максим, заметив, что в глазах королевы появилось задумчивое выражение. — Если я готов отдать жизнь за то, чтобы спасти Илис от тех, кто угрожает ей, разве это не свидетельствует о моей любви к ней?

— Ты всегда хорошо служил мне, — призналась Елизавета. — И мне было больно думать, что ты предал меня. — Глубоко вздохнув, она наконец приняла решение: — Я отменяю свой прежний указ, Бредбери. Тебе возвращается твой титул, и можешь идти с моего благословения.

Илис радостно вскрикнула и бросилась бы Максиму на шею, если бы не увидела, что он не двинулся с места. Она поняла, что он еще не закончил свои дела. Сердце девушки тревожно забилось, ее испугало бесстрашие мужа, продолжавшего неподвижно стоять перед королевой. Расслабившись, Елизавета прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Внезапно ее глаза открылись, и она сердито уставилась на Максима.

— Ну! Что еще тебе надо? Разве тебе мало?

— А как насчет капитана фон Райана, ваше величество? — тихо спросил он.

Глаза королевы метали молнии, но спустя несколько мгновений ее взгляд потеплел, и она рассмеялась.

— Когда станет известно, что я освободила его, моя слава мудрого политика разлетится вдребезги. Твои храбрость и упорство, Бредбери, победили. Я дарую прощение твоему другу и возвращаю ему груз и корабль. А теперь оставьте меня. Я устала.

Задыхаясь от смеха, Илис едва поспевала за Максимом, стремительно бежавшим по широкой, хорошо ухоженной лужайке в саду Уайтхолла. Когда они показались на верхней площадке лестницы, спускавшейся к реке, к ним навстречу бросились Фич и Спенс. Они радостно приветствовали своего хозяина и энергичным похлопыванием по спине выражали восторг и облегчение. Наконец они немного успокоились, и Максим, высвободившись из их объятий, подхватил Илис на руки и сбежал вниз. Прыгнув в лодку, он прошел на нос и с хохотом рухнул на мягкое сиденье. Его поцелуи, которыми он осыпал лицо жены, сопровождались нежным смехом девушки и ошеломленными взглядами юноши — помощника лодочника, — с изумлением таращившегося на красивую пару. Сам лодочник уже давно привык к причудам богатых пассажиров, поэтому окликнул юношу, велев ему приступать к своим обязанностям. Фич и Спенс расположились позади хозяина. Оттолкнувшись от причала, лодочники налегли на широкие весла и, ловко лавируя между судами, вывели лодку на стремнину. Поток тут же завертел ее, и старший лодочник взялся за румпель, в то время как младший принялся поднимать треугольный парус. Вскоре лодка уже летела вперед.

Максим, вынужденный подавлять страстное желание, мучившее его с той самой минуты, когда он вошел в покои королевы, отбросил сдержанность. Его не волновало, что они не одни, его не смущало присутствие юноши, с любопытством подглядывавшего за ними. Только одно имело для него значение, возможность заключить свою жену в объятия и впиться в ее губы поцелуем. Он приблизился к грани допустимого, когда уложил Илис к себе на колени и склонился над ней. Но даже этого было достаточно, чтобы у юноши глаза вылезли из орбит. Прошло довольно много времени, прежде чем Максим, вздохнув, поднял голову.

У Илис, опьяненной поцелуем, кружилась голова. Ей казалось, что весь мир неистово вращается под звездным ночным небом.

— Твое приветствие едва не разорвало мне сердце, — со вздохом произнесла она, — и все равно я готова отдать полжизни за такую встречу.

Она чувствовала его дыхание, его губы нежно касались ее щеки.

— Я возродился к жизни, — прошептал Максим. — Боюсь, без тебя я превратился в бесчувственное существо, словно на меня наложили заклятие. Я даже думал, что мое сердце перестало биться.

— Если бы ты, любимый, мог дотронуться до моей груди, ты бы почувствовал, как бьется мое сердце. — Она перехватила его руку, которая уже собралась проверить ее утверждение, и улыбнулась. — Позже, любимый, — пообещала она, — когда вокруг нас будет поменьше народу.

— Но они же не видят, где моя рука, — с усмешкой возразил Максим.

— О, но им будут слышны мои вздохи. — Илис провела кончиками пальцев по его губам. — Я не смогу с собой справиться. Когда ты ласкаешь меня, я теряю голову. Огонь, который ты зажигаешь во мне, можно погасить, только когда ты возьмешь меня.

— Я дождусь, когда мы останемся одни, — страстным шепотом пообещал он, пристально глядя в потемневшие от желания глаза жены, — и буду ласкать тебя так, как тебе никогда и не снилось.

— Я с ума сойду от нетерпения, — выдохнула Илис.

Максим откинулся на спинку сиденья и прижал девушку к себе. Он снял с нее чепец и отшвырнул его в сторону.

— Эдвард волен оставаться в Бредбери — вам решать, что вас устроит, мадам. Я только потребую, чтобы он освободил мои старые комнаты.

— Эдвард угасает, Максим. Он сейчас живет в Лондоне, в доме моего отца, чтобы быть поближе к врачам, которые наблюдают за ним. Думаю, он протянет недолго.

Максим нахмурился:

— Но ведь он был совершенно здоров, когда я видел его в последний раз. Что случилось, родная?