Дура я, дура!

— Дура вы, дура, Алиса! — в сердцах бросил Чиж. — Сколько вы проработали у Канунниковой?

— —Какое это имеет значение?

— Сколько?

— Ну, полгода… Ну и что?

— Разве она не говорила вам, что любой идеально просчитанный план, равно как и любое идеально просчитанное преступление, проваливаются?

— Это почему же?

— Именно потому, что их можно просчитать. Если это сделал один человек, то почему бы другому не сделать то же самое?

— Один человек… Вы имеете в виду преступника?

— Ну да! Преступника и того, кто раскрывает преступление. Нужно просто настроиться на нужную волну и правильно задать систему координат… И выбрать точку отсчета. А если мы имеем дело с наитием, с целой цепью обстоятельств, которые играют на руку убийце… И если к тому же убийце удалось воспользоваться ими…

— То?..

— ..то преступление может быть и не раскрыто. Черт возьми, неужели Аглая останется неотомщенной?..

— Но думаю, это не наш случай, — успокоил меня Чиж. — Идемте посмотрим свежим глазом на точку отсчета. На бутылку, я имею в виду.

Чиж осторожно приоткрыл цветочную дверь и галантно пропустил меня вперед.

…На кухне ничего не изменилось. Тот же столик, тот же кавалерийский взвод выпивки, те же бокалы, тот же мягкий свет из окошка. Вот только бутылка…

Бутылка с “Veuve Cliquot Ponsardin” исчезла.

— А где же шампанское? — растерянно спросила я у Чижа. — Оно ведь стояло здесь, под окном…

Чиж надулся, как индюк, пошел красными пятнами, затряс нижней губой и, наконец, разродился полузадушенным матом.

— Ах, сукин сын, Ботболт! Ведь я же просил, просил!.. Ах, подонок!.. Я его в тюрягу засажу, подлеца! За сокрытие улик! Ну надо же, а!!! Идемте! — Он впился пальцами мне в ладонь и потащил к выходу.

Но покинуть кухню мы не успели: где-то в глубине дома раздался леденящий душу и исполненный невыразимого ужаса женский вопль…

…Вопль повторился еще раз — и затих.

— Что это было? — спросила я у Чижа, чувствуя предательскую слабость в коленях.

— По-моему, кто-то присоединился к вашей покойной хозяйке, — плоско сострил Чиж. И поддержал рукой отвисшую челюсть. — Что за люди! Ни на секунду нельзя оставить одних!

— Идемте посмотрим! — Я и не думала сдвинуться с места.

— Да, сейчас. — Оператор и не думал сдвинуться с места.

— Ну что же вы?!

— Давайте послушаем, будет ли продолжение. Но никакого продолжения не последовало. Тишина, так внезапно разбитая криком, осколками лежала вокруг, а мы все стояли в кухонном проеме. Уж не потому ли, что боялись порезать ноги об эти осколки?..

— Как вы думаете, кто на этот раз? — Чиж с трудом ворочал распухшими от страха губами. — Tea, Минна или Софья?

— Почему вы решили, что именно они?

— По законам жанра. В конце концов, несправедливо убивать только одну. Они все достойны этого в равной степени.

— Вы так не любите детективы. Чиж?

— Люблю, но хорошие. К ним это не имеет никакого отношения…

— Господи, нельзя же лишать человека жизни только на том основании, что он плохой писатель!

— Нельзя. А жаль…

Если мы простоим еще две минуты, он наговорит мне такого, что станет подозреваемым номер один. Во всяком случае, в моих глазах. Придя к этой неутешительной мысли, я вырвала ладонь из пальцев Чижа и двинулась вперед. Чиж засеменил за мной.

Миновав коридорчик, мы снова оказались в зале.

Шахматы, ломберный столик с разбросанными картами, огонь в камине (удивительно, но дрова еще не прогорели!)… И тело Аглаи, покрытое простыней. И Ксоло, лежащая на краю этого импровизированного савана.

За то время, что мы отсутствовали, в зале ровным счетом ничего не изменилось. И смерть не перестала быть смертью.

Вот только в зале никого не было. Никого, кроме Фары. Да и Фара…

Теперь уже вскрикнула я: Фара сидел прямо на полу, возле горки с посудой, широко раздвинув ноги. Голова его свесилась на плечо, а глаза были закрыты.

— Что это? — сдавленным голосом спросила я у Чижа. — Что это с ним?

— Понятия не имею.

— И куда делись все остальные?

— Понятия не имею.

Я уже приготовилась хлопнуться в обморок, когда бесстрашный Чиж подошел к Фаре, бесстрашно присел перед ним на корточки и бесстрашно похлопал его по щеке. — И — совершенно бесстрашно — полез во внутренний карман Фариного пиджака.

— Все в порядке. — Чиж повернулся ко мне и потряс маленькой плоской бутылочкой, извлеченной из кармана режиссера. — Он спит.

— Спит?!

— Налакался и спит!

Я набралась смелости и приблизилась.

— Неприкосновенный запас. — Чиж щелкнул по бутылочке кончиками пальцев. — Смесь текилы, водки, рома и стеклоочистителя “Льдинка”.

— Что вы несете. Чиж?

— Я работаю с Фарой два года и знаю его повадки. Он сам готовит эту адскую смесь, причем пропорции держит в секрете. Говорит, что она помогает отрешиться от проблем. В экстремальных ситуациях.

— Да уж, экстремально… Особенно — стеклоочиститель “Льдинка”.

— Не пугайтесь, это всего лишь один из компонентов.

— А это не вредно для здоровья?

— Еще как вредно. Два наших звукотехника как-то откушали такого коктейля.

— И что?

— Один ослеп, другой помер. — Чиж кровожадно, в лучших богемных традициях, засмеялся. — Вот так-то. А Фара только спит крепче. Аксакал! Глыба! Восточный человек!

— Насколько я знаю, восточные люди редко.., употребляют, — заметила я, впрочем, не особенно уверенно: мой собственный опыт общения с восточными людьми (несмотря на бурное университетское прошлое) ограничивался просмотром фильмов “Седьмое путешествие Синдбада” и “Не бойся, я с тобой!”. С Полладом Бюль-Бюль-оглы в главной роли.

— Он не правильный восточный человек. Он режиссер. — Чиж любовно погладил Фару по волосам и закрыл тему. Я так и не поняла, что означает сакральное Петино “режиссер” — то ли сверхчеловек, то ли недочеловек, то ли совершенно новая, цветущая ветвь в истории эволюции…

А впрочем, кем бы ни был Фара, я страшно ему позавидовала. Поскольку все свои проблемы он уже решил. Хотя бы на сегодняшнюю ночь.

— Ну, и что будем делать, Чиж?

— Идемте поищем остальных.

Но я не могла уйти из зала просто так. Ксоло — вот кто мучил меня и заставлял сжиматься мое сердце. Бедная собака, исполненная голой, ничем не прикрытой верности! Которую теперь никто не оценит по достоинству.

— Ксоло, — тихонько позвала я и для убедительности постучала пальцами по паркету. — Иди сюда, девочка!

Ксоло даже не сдвинулась с места. Она лишь повернула в мою сторону узкую грациозную голову и тихонько заскулила.

— Ну вот! Нашли время! — окоротил меня Чиж. — Давайте сначала с людьми разберемся!

…Первой, кого мы встретили, выйдя в холл, была Дашка. Дашка интенсивно вооружалась: самым варварским способом она сдирала с ковра турецкий ятаган.

— Помочь? — сочувственно спросил Чиж, остановившись у нее за спиной.

Дашка вздрогнула, но присутствия духа не потеряла.

— Помогите, — сказала она, обернувшись.

— А что, собственно, произошло?

— К одному трупу прибавились еще два. А так — ничего особенного…

— Это вы кричали?

— Нет, не я. Это Tea. — Дарья нервно хихикнула.

— Понятно. Значит, Минна и Софья…

— Успокойтесь, с ними все в порядке.

Фара в столовой, мы с Чижом в преступной кухне, Дашка в оружейном холле. А также целехонькие СС, ТТ и ММ! Кто остался?