М-да! Вот ведь угораздило меня пригласить на обследование степей заиртышских француза и немца. Дело то они сделали добро, но апосля на всю Европу растрезвонили, какие у нас тут богатства несметные под землёй хранятся. И полетели из Европы любители поживиться задарма. Не первая это птица залетная. Не первая. И плевать им, сколько он трудов и денег своих положил на эту степь. А время то такое, непростое. Кризис по-новомодному. Денег как-то резко не стало у народа, и разоряются люди один за другим несмотря на сословие. Что купец, что фабрикант, что дворянин какой-нибудь. И конца и края этому не видать. Только хуже становится с каждым месяцем. Ладно, пора этого болтуна заткнуть, а то сам он не скоро остановится…

— Уважаемый, я внимательно выслушал ваши предложения. Но в настоящий момент у меня нет намерений входить с вами в складчину. И нет желания что-либо продавать. Мне жаль, что вы проделали столь долгий путь и без толку, — купец поднялся, показывая, что разговор закончен.

— Но как ше так? Ви даше ни дослюшали наши викотние перетлошения, — взвился поверенный.

— Ничем не могу вам помочь. Всего наилучшего, уважаемый! Был рад нашей встрече, — Деров усмехнулся в бороду.

— Сенька! — крикнул купец. Из-за двери показалась вихрастая голова младшего приказчика, — Проводи господина. Да с вежеством, смотри!

Когда за посетителем закрылась дверь, купец подошёл к окну и долго смотрел на Иртыш.

Что ж, как ни жаль, но придётся соглашаться на предложение князя Агренева. Деньги на расширение дела нужны позарез! Без оных только и остается, что продать годами выстраданное. И ведь не погнушался сам приехать в Павлодар и подтвердить слова одного из своих директоров. Интересная беседа тогда вышла. И сам он человек дюже интересный. Сила из него так и прёт. И властность, когда он того захочет. Да что говорить, первый богатей Империи российской. И хоть молод, а сколотил капитал огромный всего за дюжину лет. И откуда только такие деньжищи? Но твёрдо заверил, что никаких иностранцев сюда не допустит, ежели Деров его в компаньоны примет. Ну кроме наемных инженеров. Вона в Омске какую громадину элеватора отгрохал. И промышленный холодильник для мяса и масла. А на Урале у него… Ух! Под Челябинском шахты и карьер угольный. Вскрывали, как говорят, динамитом. Да такой Бабах мощный устроили, что даже загодя пару деревень от греха подальше вывезли на время. Да в колокола звонили по деревням и самому городу, чтоб, значица, заранее народ упредить о том взрыве. А ведь ежели князь надумает, вполне может цену на уголь уронить за Уралом и тогда прощай все надежды. Убытков потом не сосчитать будет. И придётся сразу с Экибастузом попрощаться, потому как против челябинского угля экибастузский с дорогой и перегрузками туда-сюда не конкурент будет, хоть мой уголек и лучше. Но князь слово своё держит, с ответом не торопит, и коней не гонит. И цену на уголь нормальную держит. Не дорогую, но и не слишком дешевую. Жить пока можно.

Что ж, князюшка, видать, твоя взяла. Но и выгод в том союзе немало кроется. Жаль только, что железную дорогу не построить к Сибирскому пути. Дорого! И компаньонов покуда на это не найти. Как бишь там он сказал по сему поводу? Меня, говорит, не прельщает судьба фон Дервиза и Мамонтова… Что верно, то верно. Никому такой судьбы не пожелаешь. А ведь дело люди делали. И сделали таки. А вон оно как обернулось. И хоть Витте у князя в приятелях ходит, да и не он один, но как говорится, бережного бог бережет. Ничего! Покуда и без желёзки поживем. Планов вокруг Иртыша у князя вроде бы много. Дай бог, чтоб у него получилось. Особливо в пору эту непростую. И будет куда и кому уголек экибастузский продавать. Опять же заводик медный его не интересует. Моим так и останется.

А слово, говорят, у князя верное. Компаньонов своих, да партнёров деньгой не забижает. Все ведет честь по чести, как договорено. А ежели кто на его кусок свой глаз поганый положит, да пакость учудить вздумает…, — купец усмехнулся, вспоминая недавнюю нашумевшую историю про то, как некий аглицкий купчишка вздумал покуситься на некую бакинскую нефтяную компанию. И что, значица, из этого вышло. М-да-с! Пресмешная история все-таки вышла! И весьма поучительная. А ты не зарься на чужое, ибо не твоё.

Надо бы телеграфом отбить князю своё согласие, да в дорогу потихоньку собираться. А то где его черти носят, этого князя беспокойного, героя Пекина и Маньчжурии. Везде поспел сей пострел. И на поле ратном, и в делах серьёзных. Да и в жёнах у него сама княжна Юсупова младшая, говорят, красавица писанная. А с Юсуповыми некоторые Великие Князья не прочь были породниться.

Артемий Иванович хлопнул ладонью по подоконнику.

— Значит, быть по сему!

И теперь его ожидало много новых дел и хлопот…

Дмитрий Павлович Соломирский, хозяин Сысертского горного округа, тяжело дыша наконец выбрался из разведочной шахты. М-да, не по годам ему уже лазить по подобным лисьим норам! И что смешно, ведь сам поручил пробить её. Не то чтобы он не доверял пробам буровых скважин, которые методично продолжают бурить, прослеживая месторождение все дальше в лес от подножия горы, но вот хотелось самому спуститься в шахту и поглядеть на то, что его рабочим вскоре предстояло разрабатывать. На то, что должно вскоре сильно поправить его финансовое состояние. За хозяином выбрались на поверхность один за другим двое сопровождавших его мастеровых.

Соломирский уселся на здоровенную колоду рядом со входом в шахту и вытащил из кармана куски породы, самолично набранные в горизонтальном отнорке. Повертел в руках, разглядывая. М-да! Обычный с виду пирит, однако ж поди ж ты. В этом самом пирите по результатам предыдущих анализов содержится до 12 процентов меди. Ну может и не в этих конкретных кусках, но тем не менее.

— Ладно, — решил Павел Дмитриевич, — помещу их в коллекцию, коль уж я их сам добыл.

Коллекция у него конечно была несколько иной. Чучела зверей и птиц, в том числе и самостоятельно выделанные, насекомые, образцы редкой флоры, огромное количество снятых им фотографий Урала, и не только его.

К Соломирскому подошел Федька — кучер, приведший его в Дегтярку и поднес ему фляжку.

— Хозяин, вот изволь испить брусничного морсу. И стоило то самому в енту нору лезть? Обождал бы полгодика, да и спустился бы в нормальную шахту на подъемнике. Их вона аж целых две нынча бить начали. Да не простые. Я такие токма у южных соседей видал. Капитальные!

Павел Дмитриевич прополоскал горло, сплюнул на землю изо рта, а потом приложился к фляжке. Эх, хорошо! Он посидел ещё минут пять, а потом умылся водой из кувшина, поднесенного кучером. Вытерся чистым полотенцем, оставив на белой ткани тёмные полосы. М-да! Слазил, называется. Теперь прямая дорога в баню. Хорошо хоть она тут где-то уже имеется, как и длинные капитальные бараки для рабочих.

— Ну что, Федька, показывай, где тут баня. Или нет! Найди-ка мне сначала приказчика здешнего.

— Это я зараз, хозяин, — кивнул Федька и быстрым шагом направился в сторону бревенчатых строений.

Соломирский оглянулся. Мастеровые, что его сопровождали в шахте уже ушли по своим делам. Неподалеку от ближнего барака под лёгким настилом сидело несколько мастеровых и работало ложками.

Соломирский подошел поближе. Мужики обсуждали какое-то очередное диво, увиденное у соседей, да порядки у них же. Подошёл, поздоровался. Тут как раз и Федька с управляющим Митрофаном подошли. Слово за слово, да спросил Соломирский, что раз у здоровенного мужика, что ж он в Кыштым не пошел.

— А я и ходил. Токма эта…, — здоровый мужик замялся, видимо не зная, как сказать.

— Ходил, да не взяли его, — подсказал ехидно Митрофан.

— А что так? — заинтересовался Соломирский.

Мужик ещё больше замялся.

— Дык он у нас из этих, из смутьянов бывших, из заводил, что забастовку в 98-м году в Сысерти устроили, — с кривой ухмылкой ответил приказчик. — А кыштымские таких не брали, ежели только особо умелым на ремесло не оказывались. Ох, говорят, и пытают они каждого о каждом. Всю подноготную вызнать хотели. Без доброго слова о человеке от двоих знакомцев никого брать не желали. Оно и понятно. Кому буйные на собственную шею нужны?