Может, ее тянуло к людям?
Вглядываясь в их лица, Манька пытаясь понять, чем же она-то хуже, где и как они понимают, что она одно, а они другое? Она долго жила среди них, но они не приняли ее, и, может быть, ее проблема была в том, что она не умела искать радость, которую они считали радостью? Или она и в самом деле, имея комплекс генерала песчаных карьеров, так и не поверила, что нужна обществу — и дело не в Благодетельнице, которую она обвиняет, послушав Дьявола? Может быть, все дело в том, что она ищет спасение там, где его нет, и еще не поздно протянуть им руку?
Стемнело.
Только отсвет костров и неугасимый огонь, зажженный на крыше, освещал веселые и уверенные лица, которые показались Маньке много человечнее, чем ее собственное. Она оглянулась. Дьявол сидел, полуприкрыв глаза, и вглядывался в такую даль, которую она объяснить себе не могла. Не многие хотели бы оказаться на ее месте, рядом с тем, кого боялся весь белый свет. Для людей Дьявол был символом наказания, устрашением, угрозой. И только уверенность, что он заперт в Аду, как простой смертный, который по непонятной причине передал свои полномочия не поклонившемуся ему Спасителю Йесе, который уже две тысячи лет собирал всех в том же Аду, чтобы судить всех разом, тешили самолюбие, отодвигая Дьявола куда-то, откуда бы он не смог человека достать. Но он был, настоящий — Земля и Небо, нисколько не постаревший, как встарь, имеющий подход к каждой нечисти, играющий то в одни, то в другие ворота, паскудно издевающийся и над той, и над другой стороной, способный показать все царства земли в мгновение ока, затворивший врата Рая и отверзший врата Ада…
Слабое утешение, когда жизнь висит на волоске…
Она вдруг подумала, что ей нравиться Дьявол, и чтобы он не говорил, она не могла представить, что он способен не любить землю, потому что земля любила его, и каждый, кто жил в его земле, жил в согласии с Дьяволом. Кончиками пальцев Манька провела по месту, где с другой стороны застряла пуля.
«Не долго мне пришлось бы жить среди них!» — подумала она, прислушиваясь к тому, что делалось внизу. Сомнения разом оставили ее.
Да, она умрет, но одного, а то и трех оборотней заберет с собой — и пусть Благодетельница — вампир, который проклял ее до Судного Дня, им не будет покоя. Вряд ли она будет сидеть на могилке и охранять аршин земли, который принадлежит, и будет принадлежать Дьяволу…
Крест крестов на груди пылал, пульсируя и слегка обжигая тело, но золото было холодным, как лед. Манька чувствовала, как прислушиваются к каждому движению за пределами стен избы, молчаливо и грозно.
«Только бы не встали!» — подумала она, понимая, что если избы выдадут себя, то война начнется с этой самой минуты. «Может быть, еще все обойдется?!»
А внизу ощущалось заметное волнение. Оборотни распалились. Теперь они были хозяевами цветущего луга.
Она снова прислушалась к тому, что делалось внизу.
— Убить не можно, а нужно! Это ж какая свинья засела в этой груде серебра-злата? А если хозяин нашелся, что теперь?! Если с наружи столько добра, то внутри сколько?!
— Чисть мои ботинки! После всего ты мне еще должен остался!.. Карточный долг — долг чести!
— Не лезь к ним, сами разберутся. Мы пришли-ушли, а они положат здесь друг друга, отвечай потом!
— Я хочу пи-и-ить! Мне принесет кто-нибудь попить?
— Бери воду выше колодца. Это не вода, это черт знает что! Прямо в реку стекает…
— Может, взорвать его? Если тут строить пансионат, то колодцы и серебряное озеро надо будет забетонировать. Там будет лодочная станция, а там… коттеджи. Посмотри! Ну, так как, вкладываемся?
— Я посоветуюсь с Ее Величеством. Если государи возьмут на себя строительство подъемника…
— Горы? Это проклятые горы! Ты хоть представляешь, сколько там погибло? Я сама в библиотеке читала…
— Ерунда! Глупости! Горная гряда закрывает нас от холода северных и восточных ветров.
— А как ты это объяснишь, уважаемый коллега, тут нет гор! И лето!.. А на дворе январь!
— На Новый год? Не помню… Валялся где-то, пил где-то, сношался с кем-то…
— Не долго они его… Может, лесник? Сказано же, отстреливать всех!
— Да лешак его подери, может, сам леший был?
— Слыхал я, что Бабушка Яга водила дружбу со многими несовершенными духами. Может, за водой приходил?! У Бабушки Яги такой же колодец был. Поговаривали, не то она мертвая, не то живая…
— Это не живая, это мертвая! Поймали старика?
Манька прислушалась, прильнув к окну ухом, затаив дыхание.
— Думаешь, они его догонят? Как он выглядел?
— Сбежал куда-то. Не помню! Но ведь помнил же! Чудной какой-то…
— Вы про что? Куда это — они?
— Старикан тут один объявился. Сижу в кустах, и лосиха, как ты, в трех метрах, не более, и лосенок в кустах. Я уже приладил ружьецо, а он мне под ноги и сиганул, как черт. Лосихи с лосенком след простыл. Ломанулись через реку… Не догнать… Стрелял, но в глаз что-то попало…
Манька с облегчением выдохнула — лосиха в безопасности! Она видела, как волки угоняли зверей, но лосенка течением отбрасывало назад и выносило на берег. Ниже была бобровая плотина, и Дьявол велел волкам направить ее туда. Она снова прислушалась.
— Ха-ха-ха! Ружье-то хоть заряжено? Старик его напугал! А, может, штаны нам покажешь?
— Гонит он! Мы все обошли, следов много, а зверей нет. Две лани, и то по дороге взяли!
— Сейчас, ребята рыбы нажарят.
— Ешьте сами, я консервами обойдусь. Посмотрите, что у меня с руками! Пятеро уже лежат!
— Выше же ловят ребята. Там вода нормальная, чистая, вода, как вода. И ниже брали…
— А рыба не плавает туда-сюда? Она что, на привязи? Сказал же, эту гадость есть отказываюсь. Надо консервы открывать!
Манька расстроилась.
Во-первых, оборотни оказались умнее, во-вторых, живой воды в реке и вправду было недостаточно, чтобы неприятель отравился рыбой. Только зря продукты извели.
Но теперь она знала, как действует вода на оборотней: точно так же, как мертвая подействовала бы на нее. И обрадовалась, что им не пришло в голову ничего умнее, чем мысль взорвать колодец и завалить бревнами. Убрать их труда не составит, и она надеялась, что колодец сумеет восстановить себя. К счастью, бетон оборотни прихватить не догадались. Небольшой взрыв, который они устроили, разворотил колодец и открыл канал, и вода фонтаном поднялась на три-пять метров над землей. И еще раз расстроилась, сообразив, что не бедные люди позарились на землю, рассчитывая на прибыльность круглогодичного курорта по земноморским стандартам. Ей, конечно, в планах оборотней места не нашлось — мечта зажить тихой спокойно жизнью развалилась в одночасье.
«Ду-дуу-ду, все мы вместе, все мы рядом, ду-ду-ду…» — над поляной неслась музыка. Ночь предполагалась ясная, звездная, как и обещал Дьявол. Луна пока не показалась, она должна была взойти около полуночи. Если судить по летнему времени, то время было не позднее. Судя по тому, что оборотни не торопились напасть, у нее было часа три. Оборотни плотно поужинали, костры опустели, молодые люди собирались группами, кто-то достал гитару, где-то громко разговаривали и смеялись, то и дело доносился визг, где-то устроили танцы. Возле костров оставались лишь костровые, которые то и дело норовили примкнуть к общему сборищу, многие разошлись по палаткам.
Манька прильнула к окну. И тут же услышала у самой стены:
— Почтим минутой молчания вечный огонь, — парень скрестил руки на груди и склонил голову.
Манька глянула вниз и заметила еще несколько молодых людей с инструментами. Похохатывающие молодчики поддержали его частично. Некоторые загнули вверх голову и разглядывали изваяние избы в серебре с огнем на крыше. В свете живого огня изваяние было монументально зрелищным и вызывало искреннее восхищение оборотней.
— Я не надеялся найти такое сокровище в этом заброшенном лесу.
— Вот на кой оно вам сдалось, серебро? Золото бы было…
— А деньги? Продать же можно!
— Пройди триста метров и зачерпни ведром. Вон оно, кипит!
