Видар тоже не стал раздеваться, лишь скинул рубашку. И теперь стоял по пояс в воде и не спеша завязывал волосы в узел на затылке. Мышцы на руках и груди смотрелись так, что пришлось судорожно сглотнуть.

Все эти дни мы очень много разговаривали, узнавали друг друга, но интим находился под негласным запретом. Даже поцелуев не было. А тут вдруг я поняла, что секса не было давно. Очень давно.

«Может, правда, — мелькнуло робкое, — он учел ошибки и теперь учится понимать других? Ведь я же сама дала ему шанс».

— Эй!

Вздрогнула и поняла, что Видар вопросительно смотрит на меня. Зеленые глаза напоминали свежую листву Садов.

— Я набираюсь сил. — буркнула в ответ и отвернулась.

— Кошмары мучают?

— Ну почему же, я почти наслаждаюсь ими. Хотя бы потому, что просыпаюсь живой и здоровой.

На самом деле кошмары вернулись лишь пару дней назад. Я отчетливо запомнила тот день, потому что поймала тогда себя на мысли о том, как мне хочется подойти к Фениксу и понюхать его. Теперь вот то и дело тянуло взглянуть на его губы. А воспоминания о наших поцелуях становились просто мучительными

— А что Хаос и Богиня?

— Ничего. Молчат.

Они и правда молчали. Богиню я в принципе не могла достать, а вот до Хаоса получалось достучаться. Но он явно находился не в настроении. И на все мои вопросы лишь отвечал сухо: «Что-то не то, но не вижу четко. Не знаю, Ния. Внутри тебя нечто странное, но, возможно, это все новый дар».

Замечательно, да?

— Хаос говорит, что это, возможно, новый дар.

— Ну и я так же говорил, помнишь?

Я кивнула: да, помню. Только от их слов легче не становилось. Это ведь не им, а мне снилась рыжеволосая стерва и пылающих оттенками заката замок. Красивый и одновременно отталкивающий.

— Надеюсь, это скоро закончится, — только и сказала, опрокидываясь на спину.

Над нами раскинулась зелено-золотистая листва. На Земле она была бы пронизана солнечными лучами, но здесь солнца не было. Точнее, оно всегда пряталось за плотными облаками. Так что дни на Авельхайме всегда казались пасмурными, но не мрачными. Скорее — спокойными.

Послышался плеск: это Видар ушел в воду по макушку, потом вынырнул, отплевываясь и фыркая. Я не выдержала, перевернулась на живот и предложила наперегонки три раза от края и до края озера. Уже зная, что он будет мне поддаваться.

В конце гонки Видар все же сжульничал: схватил меня за ногу и притормозил.

— Эй, так нечестно!

— Чего тогда смеешься?

Я честно попыталась остановиться, но не могла. Продолжала хохотать, глядя на мокрого Видара, на лоб которого упали влажные пряди. Потемневшие от воды и потому не такие огненные.

— Ну что ты придумала? — спросил он, подтягивая меня поближе.

Здесь уже можно было нащупать ногами дно. Воды оказалось мне примерно по пояс.

— Я представила тебя в образе Феникса, если бы ты нырнул. Мокрые перья во все стороны и все такое.

— Больное у вас воображение, леди Ния.

Что-то такое прозвучало в его голосе, и мое сердце дернулось, ударилось о ребра с бешеной силой. Даже дыхание перехватило на миг.

— Я же фейри, — ответила чуть севшим голосом, понимая, что расстояние между нами все меньше, а его руки на моей талии сжимаются все крепче.

Поцелуй вышел именно таким, каким мне хотелось. Мягким и нежным, с привкусом сладких ягод, которые росли вокруг в огромном количестве. Со странной ноткой узнавания и чем-то, отчего защемило в груди. Прежде я падала в его объятия, испытывая лишь оголенную страсть. Теперь же мне казалось, что я открываю нового Феникса.

Это и нравилось, и это немного пугало.

Уже потом, вспоминая эти дни, я понимала, что в памяти они отложились яркими отрывками. Сценами, отмеченными солнечными и зелеными мазками. Сценами, которые стирали ночные кошмары и заставляли меня смеяться. В те моменты, когда я не валилась от усталости.

Оказывается, за две недели можно по-другому взглянуть на того, кого тебе фактически навязали. Можно оценить его поступки и… начать влюбляться. А как еще назвать то чувство, которого поднимало меня по утрам. Которое порхало внутри, и я безумно боялась выпустить его.

Почти все время уходило на тренировки. Еще никогда меня так не выматывали. Но я радовалась: с каждым разом дар все больше становился частью меня. И страх невольно навредить кому-то почти исчез. Видар жестко, но уверенно вел меня вперед. А между тренировками… ну скажем так, во дворце я появлялась лишь для сна. Стыдно сказать, но за эти две недели мое внимание оказалось направленным лишь на Видара. Даже Алистера я временно выпустила из зоны наблюдения.

Сады…тренировки… Феникс.

Между занятиями мы или бродили по окрестностям, или плавали, или летали. Последнее мне особенно нравилось. Неописуемое чувство, когда ветер бьет в лицо, а ты цепляешься за гибкую шею Феникса, зарываешься в теплые перья и визжишь. Не от страха, а от переполняющих эмоций.

Ну и, конечно, разговоры. Много разговоров. Мы узнавали друг друга, но в этот раз не с помощь тел, а с помощью бесед. Иногда от его историй становилось страшно, иногда смешно. Но ни разу рядом с Видаром я не скучала.

Хаос, он просто стал другим существом! Ну или же настоящим, самим собой. Таким, каким мог быть тогда, когда не был Фениксом.

— Ты сильно изменился с тех пор? — спросила как-то в конце второй недели, подразумевая время, когда Видар был человеком.

Двор Теней медленно погружался в вечерние объятия, тут и там уже загорались фонари, а мы сидели на краю южной башни и смотрели на город вокруг замка. Небо над головами переливалось зелеными всполохами.

— Ния, человек во мне умер в тот момент, когда я сгорел первый раз. Иногда я вижу в снах обрывки прошлой жизни. Но не могу сопоставить себя и того человека. Для меня это некто чужой, странным образом оставшийся в памяти.

— Так странно. Это ведь все время ты. Как можно забыть самого себя?

— Почему фейри, прожившие тысячи лет, вдруг решают расстаться с жизнью.

— Понятия не имею. Говорят, некоторых настигает тоска, от которой нет спасения.

— Скорее, они просто теряют себя. Нельзя жить бесконечно долго и не меняться.

— Но ты живешь и вроде как не пытаешься найти способ помереть.

— Потому что его нет, — сообщили мне со странной ухмылкой, — твой народ, Ния, весьма изощренно подшутил надо мной. Вечно значит — вечно. Даже если наши миры перестанут существовать, я останусь. Вопрос в том стану ли бесконечное число лет задыхаться в космосе, или же попаду в другой мир.

— Ага, и чтобы такое переживать было не скучно, ты решил и мне подарить такую жизнь.

— Кажется, ты не против. Ты другая, — вдруг добавил он так нежно, что я сглотнула, — есть существа, внутри которых бесконечный источник жизни, любви, оптимизма. Мой поступок не самый хороший, готов сколько угодно расплачиваться за него. Но ты мне нужна.

Я на миг прикрыла глаза, чувствуя, как пальцы скользят по моей щеке. Услышала голос, ставший более низким:

— Я уже плохо представляю, как жил бы дальше без тебя, Ния.

Как девушке устоять перед подобным? Лично я не смогла, и первой потянулась за поцелуем. К Хаосу все, пусть и дальше снятся кошмары. Дни с Видаром великолепно их компенсируют.

Эту ночь я провела не одна. Не смогла больше терпеть. Мне казалось жизненно важным оказаться в объятиях Феникса, чтобы сгорать, но не рассыпаться углями. В полумраке спальни, на роскошной постели, я то растекалась, то вспыхивала. Впивалась ногтями в спину, гладила напряженные мышцы и едва не рычала. Смесь нежности и совершенно дикой страсти, когда дурманит голову. Резкие толчки внутри и невозможно нежные поцелуи, от которых тело разлетается на сотни осколков. Не просто голый секс, как прежде. Обнимая ногами за бедра, я чувствовала, как между мной и Видаром натягиваются невидимые нити. Те, что прочнее всего на свете. Тонула в зелени глаз, вскрикивала и выгибалась.

— Мне придется отбыть завтра на Землю, — сказал он мне уже под утро.