— Трое тяжелые, излечили. Двоим попали в головы. Наповал.

— Сколько у вас осталось зарядов?

— Восемь.

— Плюс у нас пять. Итого, тринадцать. Мало. Чертовски мало. Это все раненые?

— Так точно.

— Марченко, трогай, — повысив голос, приказал он мех-воду.

Едва покинули позицию, как начался артиллерийский обстрел. Виктор посмотрел в смотровую щель. Ну что сказать, если находиться непосредственно на позициях, то оно конечно приятного мало. А со стороны, на фоне авиационной бомбежки не особо впечатляет. Тогда разрывы стояли чуть не единой стеной, да и бомбы были куда серьезней.

Японский пехотный полк имеет на своем вооружении всего лишь одну батарею из четырех полевых пушек, калибра семьдесят пять миллиметров. Батальонные гаубицы Виктор уже помножил на ноль, так что, они свою лепту внести не могли. Противотанковые пушки в обстреле ясное дело не участвовали. Ну этим были приданы еще четыре стопятидесятимиллиметровых орудия, с мощным снарядом, и довольно скромной скорострельностью…

— Я не могу отложить пациентов, и заняться вашими людьми, господин старший унтер-офицер. Они конечно ранены, но их жизни вне опасности.

— Максим Андреевич, я боюсь, вы чего-то не понимаете. Мои люди нужны на передовой. И если есть вариант облегчить их боль, вы сделаете это. Потому что, солдат должен стрелять во врага, а не думать, как бы ему половчее пристроить раненую руку. И я к вам не с просьбой пришел, а требую…

— Мы представители Красного Креста, вне политики, вне конфликтующих сторон, и вы не в праве…

— Да мне накласть вприсядку, чьи вы представители! — рявкнув, оборвал его Нестеров. — Вы немедленно окажете помощь моим людям. Которые уже через несколько минут пойдут стоять насмерть, чтобы не допустить сюда японцев. Я, ясно излагаю?

— Я бы попросил…

— Потом попросите, Максим Андреевич. А сейчас безотлагательно займитесь моими людьми, — припечатал Нестеров.

— Максим, уступи ему. Ты же видишь, он на взводе, — попросила Баева, появившаяся на входе в палатку.

— Таня, возьми Нилепина, и займитесь прибывшими, — после секундной заминки, наконец принял решение Иволгин.

— У вас четыре квалифицированных медика. Мобилизуйте всех, Максим Андреевич, у нас мало времени, — Нестеров и не подумал успокаиваться на достигнутом.

— Ну знаете! — вскинулся Иволгин.

— Всех! — припечатал Виктор. — И немедленно! Иначе я за себя не ручаюсь.

— Пойдете на преступление? — высокомерно вздернул подбородок начальник госпиталя.

— Я обязан удержать этот участок. Иначе погибнут тысячи. Для этого мне нужен каждый боец. И я пойду на все. Мы теряем время.

Надо сказать, вид у Виктора при этом был весьма решительным. А место не располагало для апеллирования к международному праву. Поэтому Иволгин предпочел дать заднюю. Впрочем, терять лицо он не собирался, а потому заявил.

— Я сообщу об этом произволе в международный комитет Красного Креста.

— Да сколько угодно, — отмахнулся Виктор.

Нестерову пришлось всерьез опереться на Баеву, так как засевший в бедре осколок не давал житья. Ощущение такое, словно в ногу вогнали несколько раскаленных спиц. Дойдя до палатки в которой, располагалась операционная, он едва ли не рухнул на складной стул. Рана выматывала настолько, что не оставалось сил.

— Кто додумался так накладывать повязку? — возмутилась Татьяна.

— Главное остановить кровь, и хоть как-то предохранить от попадания в рану грязи. Все остальное в тылу, или после боя, — устало пожал он плечами.

— Жгут сам снять можешь? — беря в руки ножницы, спросила она.

— Не вопрос.

Пока он возился с веревкой, она перерезала бинт. Из раны сразу потекла кровь. Хотя и не так обильно как прежде. Девушка нацелилась было взрезать штанину, но Виктор воспротивился. Не хватало еще взводному щеголять в затрапезном виде. Кровь, повязка, это еще полбеды. А вот драные штаны, совсем другое дело. Кстати, надо бы хоть немного привести себя в порядок.

Таня возражать не стала, и позволила ему снять с себя штаны. После чего приложила к окровавленному бедру ладони. Виктор вновь почувствовал исходящее от них тепло, с появлением которого боль начала отступать. Похоже, для активации анестезии необходим непосредственный контакт с телом.

Ч-черт! Ему пришлось посмотреть в сторону, чтобы не дай бог опять не возбудиться. Уж больно занятный вид открывался с такого ракурса. Нет, платье без декольте, и застегнуто под горло. Но лиф, а пуще того, уже измазанный в крови белый передник, настолько подчеркивали ее прелести, что воображение дополняло остальное без труда.

Палатка довольно просторная, рядом оказывают помощь еще троим бойцам. И Иволгин в том числе. Старшекурсников, в их бригаде четверо. Еще шесть практикантов с младших курсов. Заведующий хозяйственной частью и два водителя грузовиков. Один из которых как раз сегодня оказался в ремонте.

Закончив с обезболиванием, Таня наложила ладонь на рану, и уставилась в какую-то точку в пространстве. Замерла на несколько секунд, после чего решительно взяла зажим и нацелилась на рану.

— Не смотри, — предложила она.

— Я не боюсь крови. А что это ты делаешь. Разве для извлечения осколка не нужно делать разрез?

— Не обязательно. Главное знать где он располагается, и извлечь его так, чтобы раненый не умер от болевого шока. Боль я тебе купировала, осколок вижу.

— Это как? Живой рентген, что ли?

— Именно. Умение так и называется.

Похоже говорила она с ним ради того, чтобы отвлечь. Порой и сильные волевые мужчины не готовы смотреть на свои раны, вывороченный подкожный жир, точащие волокна мышц, ну или банальную кровь. Однако, Виктор не относился к таковым. Неприятно конечно, все же это не чьи-то вывалившиеся кишки наблюдать. Тут ковыряются в тебе. Но для него вполне терпимо.

Баева ухватила осколок и осторожно извлекла его. С одной стороны, вроде и беседовала с ним, а с другой, наложив левую ладонь рядом с раной, продолжала всматриваться в какую-то точку в пространстве, ведомую только ей. Наконец осколок брякнул в чашку из нержавеющей стали.

К слову, Виктор только чувствовал, что в нем кто-то ковыряется. Но никаких болезненных ощущений не было и в помине. Правда, и приятными их не назвать.

Таня не спешила завершать операцию. Вновь наложила руку на рану, и сосредоточилась. Ей что-то там не понравилось, и зажим вновь отправился в рану. Поелозил там немного, и вскоре явился на свет. На этот раз осколок оказался меньше спичечной головки. Но оставшись в теле он мог стать причиной загноения.

Покончив с извлечением инородных тел, Таня наложила ладони вокруг раны, и вновь сосредоточилась. А вот это неожиданно. Из рваной дырки в бедре вдруг обильно потекла алая кровь, которая стекала в таз, подставленный сестрой милосердия, ну или помощницей, из местных. Кровотечение прекратилось столь же внезапно, как и началось.

Девушка вновь сосредоточенно что-то там высматривала. Удовлетворенно кивнула видимой только ей картине. После чего сунула в рану резиновую трубку, и взялась за иголку с ниткой.

— И что это было? — не смог сдержать своего удивления Виктор.

— Я промыла рану. Установила дренаж, и теперь зашиваю края, — пожала она плечами.

Надевать окровавленные штаны было неприятно. Неплохо бы их сполоснуть. То, что мокрые, ничего страшного. Погода теплая, так что высохнет быстро. Ему показали бочку с дождевой водой Несколько секунд, и он уже натягивал их на себя. Не отстирал конечно. Но вид уже куда более приглядный.

Рана не беспокоила. Только и того, что ощущался некий дискомфорт. Но это скорее всего результат анестезии. Пройдет ее действие, и боль вернется. Но без осколка внутри, ощущения все же будут куда менее болезненны. Помял грудь. Прошлое обезболивание уже прошло, и боль причиняла неудобства. Но решил не просить Таню. Мало ли, вдруг эти Умения требуют от них определенных усилий. А у них и без того, забот полон рот.

Заглянул в операционную. Татьяна обрабатывала руку бойцу. Вернее, уже заканчивала с ней. Похоже рана пустяковая, раз уж она так споро управилась. Ну или причина в том, что с этим пациентом она не болтала. С одной стороны они с Виктором вроде как поссорились. Но с другой, не могли игнорировать друг друга.