Еще две пули пролетели рядом с Шубиным – на этот раз совсем близко. «Третья точно будет моей», – успел он подумать. И в эту минуту увидел знакомый «опель». Машина на большой скорости выскочила из-за угла, развернулась и замерла в ожидании пассажира; дверца со стороны Шубина распахнулась.

Ему осталось пробежать несколько шагов до машины, когда очередная пуля сорвала кусок кожи с его головы; по лбу потекла кровь. Но он был уже совсем рядом с автомобилем и запрыгнул внутрь. Закрываясь, стукнула дверца. В ту же секунду взревел мотор, и машина рванулась с места.

Они свернули за угол, пули преследователей теперь им уже не угрожали. Шубин спросил у напарника:

– Как ты догадался, что надо ехать меня выручать?

– Как же тут не догадаться, когда ты такую пальбу поднял? – ответил Дозоров вопросом на вопрос. – Ты что, решил напоследок весь немецкий штаб перестрелять?

– Да, это было бы хорошее решение, – согласился Шубин. – Всех этих генералов перестрелять, а самого командующего Гота захватить в качестве «языка». Жаль, я как-то не сообразил так сделать. А если серьезно, то я там знакомого встретил. То есть, наоборот: какой-то хмырь знал полковника Мюллера. И он очень удивился, увидев меня. Так что пришлось немного пострелять, а потом еще побегать. Да, забыл тебе сказать – тут за мной погоня из двух машин. А вот и они, кстати.

Действительно, кабину «опеля» осветили фары появившихся сзади автомобилей. Теперь, по причине чрезвычайных обстоятельств, немцы решили плюнуть на правила маскировки и включить фары.

– Что, надеешься от них оторваться? – спросил Шубин.

– Надеюсь, – ответил Дозоров. – Я тут, пока тебя ждал, успел походить по поселку, изучить, куда дальше надо ехать. Так что дорогу знаю. Правда, на выезде из поселка есть КПП. И туда, скорее всего, уже успели позвонить, чтобы нас остановили. Но мы туда не поедем. Мы, как сказал Ильич, пойдем другим путем. Так что проедем, не сомневайся.

Они доехали до очередного перекрестка, и Дозоров повернул направо. А потом, миновав несколько домов, – налево. И снова налево. Так что даже Шубин, хорошо чувствовавший направление движения, перестал понимать, куда они едут.

– Так ты куда направляешься? В Котельниково? – спросил он.

– Нет, на выезде на Котельниково нас будут ждать, я же тебе говорил, – ответил тот. – Я тут нашел один проулок, которым можно выехать в степь в западном направлении. А по степи, по грунтовке, выберемся на шоссе, ведущее на Морозовск. А уже там решим, что делать дальше.

– Однако я вижу, что ты человек предусмотрительный… – заметил Шубин.

Все прошло так, как и говорил Сергей Дозоров. Когда широкая деревенская улица кончилась, тусклый свет подфарников высветил узкий проход между домами. Машины здесь, видимо, не ездили – в лучшем случае иногда проезжал мотоцикл. Но «опель» смог протиснуться, лишь несколько раз задев крыльями за заборы. После этого перед машиной открылось заснеженное поле, по которому вела лишь слегка накатанная проселочная дорога.

– А мы здесь в снегу не застрянем? – спросил Шубин.

– Может, и застрянем, – ответил лейтенант. – Тогда попробуем потолкать машину. А может, и так проедем. Все-таки это Придонье, а не Подмосковье, здесь глубоких снегов нет. И в любом случае нам все равно придется с этой машиной расстаться. Ведь сейчас уже по всем частям группы «Дон» разошлась телефонограмма, в которой сообщается о русских диверсантах, проникших в штаб немецкой группировки. Нас остановят на первом же посту. Так что нам нужно думать, что делать дальше. К тому же я вижу, что ты, уходя из штаба, оставил там свою шинель. Мерзнуть будешь. Надо бы разжиться немецкой шинелью. Хотя я, конечно, предпочел бы нашу советскую телогрейку.

– Позже поговорим о шинелях и телогрейках и об их достоинствах, – сказал Шубин. – А пока нужно как можно скорее сделать важное дело, о котором ты мне косвенно напомнил. Если немцы, как ты говоришь, о нас уже всем сообщили, то я свое сообщение еще не отправил. Давай, останови машину на десять минут: надо наладить рацию и послать сообщение в штаб.

Он достал с заднего сиденья свой офицерский чемоданчик, извлек из него рацию, включил ее и стал настраивать. Пусть и не сразу, но ему все же удалось установить связь со штабом Южного фронта, с радистом разведотдела. И затем Шубин передал этому радисту основное содержание того, что говорилось на совещании у генерала Гота. Главная новость, которую он сообщил в штаб, состояла в том, что немцы не рассматривают Нижнечирскую группировку как основную; основной удар по нашим войскам будет нанесен из района Котельниково.

Шубин хотел еще сообщить, что они с Дозоровым как раз и собираются отправиться туда, в штаб фельдмаршала Манштейна. Однако существовала опасность перехвата немцами донесения. Они могли разгадать шифр, который использовал Шубин. И тогда он сам сообщил бы врагам, куда они направятся. Это могло резко увеличить вероятность провала.

Когда Шубин закончил передачу и спрятал в чемоданчик рацию, Дозоров снова тронул машину с места, и она, качаясь на ухабах, медленно покатила по заснеженной степи. Лейтенант искоса взглянул на старшего товарища и спросил:

– Ну, и какой у нас теперь план? Надо ли нам вообще выбираться на шоссе? Или ну его, лучше так и ехать по степи? Но только часа через два бензин в баке закончится… И потом, не везде такая подходящая дорога. Начнутся буераки, кусты…

Шубин некоторое время молчал, обдумывая ситуацию. Затем заговорил:

– В первую очередь нам нужно сменить одежду. В штабе знают меня как человека, одетого в форму полковника танковых войск. Так что с обликом «полковника Мюллера» нужно окончательно расстаться. Давай-ка, остановись еще разок. Я переоденусь в старую форму и снова стану «майором Тальбергом».

«Опель» снова остановился, и Шубин взял с заднего сиденья немецкую форму, которую им вручили еще на складе в Городище, и переоделся. А форму полковника вынес из машины и засунул в ближайшую промоину. Вернувшись в машину, сказал:

– Вот, «русского диверсанта», одетого в форму полковника, больше нет. А о тебе немцы вообще не знают. Они, конечно, догадываются, что у меня есть помощник – ведь кто-то подогнал машину, в которой я скрылся от погони. Но они не знают, как ты выглядишь, в какую форму одет. Что они знают точно – что нас двое и мы переодеты в немецкую форму. По крайней мере, один из нас переодет. Так что все посты на дорогах, все службы гестапо и военной контрразведки будут обращать внимание на двух мужчин, один из которых изображает из себя немецкого офицера. Вряд ли нам удастся добраться до Котельниково незамеченными. На нас будут обращать пристальное внимание, у нас будут тщательно проверять документы… Как же быть? Может быть, нам разделиться?

– Вижу, мое общество тебе надоело, – шутливо сказал Дозоров. – А если говорить серьезно, то в предложении разделиться есть смысл. Но тогда надо прямо на ходу изобретать одному из нас новую легенду. Один может изображать посланца окруженной шестой армии. Но это можешь делать только ты. Со мной такой фокус не пройдет. Вряд ли фельдмаршал Паулюс пошлет к своему коллеге Манштейну такого мелкого офицера, как капитан. И вряд ли отправит двоих послов порознь…

– Тут проблема еще сложнее, – отозвался Шубин. – Я чувствую, что нам вообще нужно отказаться от прежней легенды о «посланцах фельдмаршала Паулюса». Если в Суровикино такой посланец еще мог появиться, то как он мог бы добраться до Котельниково? Нет, этот номер не пройдет… Знаешь что? Мы можем не разделяться. Но тогда нам нужно резко понизить себя в звании.

– Стать рядовыми, что ли? – удивился Дозоров.

– Именно что рядовыми! Почему бы и нет? Вот, послушай новую легенду. Мы – двое рядовых вермахта. После ранений находились на лечении в госпитале… скажем, в Минеральных Водах. Или в Ростове. И теперь нас направили в часть, стоящую в Котельниково. Мы эту часть догоняем. Скажем, на поезде или на попутной армейской машине. Как тебе такая легенда?