Интересно, что вызвало проклятье к жизни на сей раз? — подумал Сайрик, пробираясь через густой подлесок.

Неожиданно Сайрик вышел на небольшую полянку, на которой лежала пантера с окровавленной пастью. Перед ней валялось растерзанное тело зентильского солдата. Пантера, едва заметив приближение Сайрика, напряглась, делая попытку подняться на ноги и грозно оскалила пасть. Сайрик предусмотрительно поднял меч и сделал шаг назад.

«Кел, это я, Сайрик! Не подходи! Я не хочу причинять тебе вред».

Пантера издала громкий рык и припала к земле, словно готовясь к прыжку. Сайрик продолжал медленно отступать, пока наконец не уткнулся спиной в ствол дерева. Он решил, что если пантера бросится на него, то он будет вынужден ее убить. Пантера была готова прыгнуть в любой момент, но вместо этого она замерла, отбросила голову назад и издала долгий, протяжный вой.

Сайрик смотрел как мех пантеры медленно разошелся и тварь широко распахнула рот. Из глубин создания показались две руки, которые обхватили челюсти и раздвинули их еще сильнее. Затем раздался резкий противный звук и все тело пантеры, начиная с пасти, разошлось на две половинки.

На траву, рядом с грудой животной плоти, которая несколько мгновений назад была пантерой, рухнуло дрожащее, обнаженное, человекоподобное создание. Сайрика охватила волна благоговейного страха. Хотя он уже однажды видел превращение Келемвора из пантеры в человека, в Тилвертоне, вор испытывал сейчас одновременно и восхищение и отвращение. Он не мог оторваться от этого зрелища. Вскоре создание на земле приняло полностью человеческий облик.

«Кого… кого я убил на этот раз?» — тихо спросил Келемвор. Он попытался подняться, но был слишком слаб для этого.

«Зентильского солдата. Защитники города будут лишь благодарны тебе». Сайрик снял свой плащ и набросил его на плечи Келемвора. «Что стало причиной твоего превращения, Кел?»

«Эльминстер», — сказал Келемвор, слабо тряхнув головой. «Он обещал избавить меня от проклятия, если я буду сражаться за Шедоудейл. Но, если Эльминстер мертв, я не смогу получить моей награды». Воин обвел взглядом зентильского воина и вздрогнул. «Я рад, что это оказался не один из жителей долины».

«Почему? Они ничем не отличаются от зентильцев». Сайрик бросил сердитый взгляд на воина. «Ты знаешь, что я только что видел? Я видел Форестера, здорового дуболома, который сражался на нашей стороне у моста. Он перерезал глотку беспомощному зентильскому воину, даже не подумав о том, чтобы взять его в плен».

«Запомни Сайрик, это война». Воин согнул руки. Решив, что его силы уже вернулись к нему, он оттолкнулся от земли. «Ты ведь не хочешь сказать, что жители долины будут заботиться о раненых врагах. К тому же, все эту кашу заварили сами зентильцы. Они получили то, что заслужили».

«Значит, по-твоему, Миднайт и Адон тоже заслужили заточения в Спиральной Башне, где они ждут, пока эти людишки признают их виновными в смерти Эльминстера?» — вскрикнул Сайрик. «И ты, и я, мы оба знаем, что они не убивали этого старика. Причиной этому должно быть стало неудачное заклинание или может, постарался сам Бэйн. Но горожанам нужен кто-то, кого бы они смогли обвинить, поэтому они признают наших друзей виновными во всех смертных грехах!»

«Это ложь! Лорд Морнгрим обещал, что суд будет честным. Справедливость восторжествует».

Потрясенный Сайрик, некоторое время стоял молча. Когда он вновь заговорил, его голос был низким, почти угрожающим. «Морнгрим даст горожанам то, чего они жаждут. Правосудие здесь будет таким же как и во время казней в Храме Бэйна в Зентил Кипе».

Келемвор отвернулся от вора и направился в подлесок. «Мне нужно найти мою одежду и доспехи. Ты идешь?»

Едва воин растворился в густых зарослях, Сайрик тихо выругался. Ясно как божий день, что Келемвор был одурачен той видимостью законности и правды, которую жители Шедоудейла сами для себя и создали. «Значит мне придется разобраться с этим самому», — произнес вор и направился вслед за воином.

Миднайт окружала абсолютная темнота. Возможно когда-то эта комната была каким-то складом или огромным чуланом. Короткий взгляд, который она бросила на убогое помещение, когда ее и Адона притащили сюда, почти ничем не помог ей. Факел, который держал в руке их тюремщик, не давал достаточно света, чтобы полностью осветить комнату, и Миднайт уже начала думать, что стены, потолок и пол камеры, были специально закрашены в черный цвет, чтобы дезориентировать ее.

Для того, чтобы она не могла читать заклинания ей заткнули рот и связали руки, но словно нарочно, забыли про глаза. В этой темной комнате она явственно ощущала как ее грызет жуткое чувство полной изоляции. Лишь дыхание Адона напоминало ей, что она находилась в этой камере не одна.

Несколько веревок накрепко связывали руки и ноги за спиной чародейки. Ее лодыжки и запястья, также были связаны, так что она могла лишь неуклюже касаться пальцами своих ног. Единственным более-менее удобным положением было лежать прислонившись половиной лица к полу. По крайней мере так ей удавалось изредка заснуть на час или около того. Но даже и тогда ее тело буквально ныло от постоянной боли.

Спустя несколько первых часов пребывания в этой черной комнате, первоначальная паника чародейки начала испаряться, заменяясь страхом. Неужели о ней забыли и оставили здесь умирать. Вновь и вновь она пыталась закричать, но ее жалкие приглушенные стоны оставались без ответа. Изредка она слышала как в темноте ворочается Адон. Миднайт не знала, был ли жрец в сознании или нет. С того момента как их взяли под стражу у Храма Латандера он не произнес ни слова. Чародейка знала, что у жреца во рту не было кляпа, и если он не говорил, то это возможно было из-за того, что он был без сознания или еще не отошел от шока.

Размышляя над тем, что пришлось пережить ей и ее друзьям с тех пор как менее месяца назад они покинули Арабель, она удивлялась почему она сама не перенесла подобный шок. Вначале ее одарила Мистра, Богиня Магии, вручив ей кулон с частью своей собственной силы. Затем, из-за пропажи двух Скрижалей Судьбы — древних артефактов, на которых были записаны имена всех богов и сферы их влияния, все божества были изгнаны с Планов. Затем Миднайт вместе с Келемвором, Сайриком, Адоном и избранным аватаром богини отправились на спасение Мистры из лап Повелителя Бэйна, Бога Раздора.

Когда они спасли Мистру, богиня забрала силу, которую даровала Миднайт и попыталась вернуться на Планы, использовав для этого Небесную Лестницу. Эта лестница, как и множество подобных ей, были тропинкой между Планами, домами богов, и Королевствами. Но прежде, чем Мистра смогла взобраться по Небесной Лестнице и добраться до своего дома в Нирване, ее остановил Повелитель Хелм, Бог Стражей.

Хотя Мистра пыталась убедить Хелма пропустить ее, бог не позволил ей пройти, пока она не достанет Скрижали Судьбы. Все закончилось схваткой, и так как Хелм все еще обладал божественной силой, он с легкостью смог остановить низверженную богиню. В конце концов, Мистра была убита, но перед своей смертью она успела отдать Миднайт кулон с наставлением найти Эльминстера в Шедоудейле и отыскать пропавшие Скрижали Судьбы, пока Королевства окончательно не поглотил хаос.

За время путешествия через охваченные безумием земли Фаэруна, Миднайт и ее спутники успели крепко сдружиться. Чародейка стала любовницей Келемвора, а Сайрик и Адон стали ее близкими друзьями. Хотя она и чувствовала себя лишь пешкой в играх богов, до этого момента ее жизнь складывалась весьма удачно. Не то, что у Адона.

Для жрецов, кризис в котором оказался весь Фаэрун с ночи Прибытия был особенно мучителен. Жрецы могли использовать свои заклинания лишь когда они были не дальше чем в миле от своего божества.

Что еще хуже, они видели как их божества, чтобы выжить, были вынуждены облачиться в смертную оболочку. Теперь боги испытывали на себе все недостатки смертной формы. Но Адон похоже принимал все это как очередную волю богов.