Затем предводитель позвал, кого следует, и дал приказ соблюдать полную тишину в поселке: он запретил песни, громкие разговоры и никому не позволял приближаться к спящему. Он проявлял особую заботу о своем госте.

Три часа спустя, на Угамби появилось несколько лодок. Они быстро двигались вниз по течению, управляемые ловкими и сильными чернокожими. На берегу стоял предводитель: когда лодки подъехали, он поднял свое копье горизонтально над головой. Это был знак, что белый незнакомец все еще спит спокойно в поселке.

В лодках находились его гонцы. Предводитель послал их перед этим к отряду белых людей, находившемуся в этот день вблизи поселка. Гонцы возвращались теперь именно с этими белыми людьми. Они увидели знак предводителя и объяснили своим белым спутникам его значение. Лодки были вытащены на берег, и туземцы и белые выпрыгнули из них. Белых людей было около шести. Это были угрюмые люди с отталкивающими лицами. Особенно отвратителен был среди них чернобородый мужчина, который ими командовал.

– Где белый человек, о котором говорили твои гонцы? – спросил он у предводителя.

– Здесь, бвана, – ответил дикарь. – Я поддерживал тишину в деревне, чтобы он не проснулся до твоего прихода. Я не знаю, для чего он ищет тебя. Но он подробно расспрашивал меня о тебе. Кроме того, он очень похож по твоему описанию на того человека, которого ты высадил на пустой остров. Если бы ты мне ничего о нем не говорил, я не узнал бы его, и тогда он пошел бы вслед за тобой и, может быть, убил бы тебя. Если даже он тебе и не враг, то все-таки, мне кажется, я хорошо сделал, что послал за тобой, бвана. А если окажется, что он и вправду твой враг, то я хочу получить от тебя в услугу ружье и снаряды.

– Ты, во всяком случае, хорошо сделал, что позвал меня, – ответил белый человек. – Все равно, друг он мне или враг, ты получишь за это ружье и снаряды, если обещаешь и дальше держать мою сторону.

– Да, я буду стоять за тебя! – сказал предводитель. – А теперь пойдем смотреть на чужого человека.

С этими словами он повернулся и пошел к хижине, у которой мирно спал ничего не подозревавший Тарзан.

За двумя вождями шли молча и остальные белые и два десятка черных. Когда они подошли к хижине, на губах у белого появилась противная улыбка при виде спящего Тарзана.

Предводитель дикарей посмотрел вопросительно на своего спутника. Последний кивнул головой в знак того, что предводитель не ошибся в своих подозрениях. Затем, повернувшись к воинам, он указал на спящего человека и знаками приказал схватить и связать его.

Немедленно двенадцать воинов накинулись на спящего Тарзана и крепко связали его. Все это произошло в один миг – раньше, чем Тарзан мог сделать малейшую попытку к своему спасению. Бросив взгляд на окружающую его толпу, он сразу увидел злобное лицо Рокова.

Ехидная улыбка искривила лицо Рокова. Он подошел близко к Тарзану и сказал:

– Ну и дурак! Опять попался мне в руки!

Он ударил лежащего человека по лицу ногой и сказал:

– Вот тебе мое приветствие. Сегодня вечером, перед тем, как мои черномазые друзья скушают тебя, я, так и быть, расскажу тебе, что случилось с твоею супругой и твоим милым наследником и что их ожидает впереди.

VIII

ПЛЯСКА СМЕРТИ

Сквозь пышную растительность джунглей в глубоком мраке ночи пробирался большой гибкий зверь, бесшумно ступая своими бархатными лапами.

Иногда две горящие при свете экваториальной луны желто-зеленые точки пронизывали густую листву, чуть-чуть шелестевшую от ночного ветра.

По временам зверь останавливался, приподнимал голову и обнюхивал воздух. Иногда быстрый, короткий скачок на верхние ветки на несколько минут замедлял его путь к востоку. Его чувствительные ноздри различали легкий запах многочисленных четвероногих; запах этот вызывал слюну голода у свирепого зверя.

Но он упорно продолжал свой одинокий путь, не обращая внимания на сильные позывы голода, которые в другое время заставили бы его мгновенно впиться клыками в чье-нибудь горло.

Всю ночь бежал зверь, сделав лишь утром небольшую остановку, чтобы утолить голод. Он разорвал на куски случайную добычу и сожрал ее с угрюмым ворчанием…

Уже наступили сумерки, когда дикое животное подошло к частоколу, окружающему большую туземную деревню. Быстро и молчаливо зверь обошел вокруг деревни, бросая зловещую тень на деревянный частокол. Он усиленно втягивал в ноздри воздух и, насторожив уши, прислушивался к малейшему шороху.

Человеческий слух не расслышал бы никакого звука, но тончайшие звериные органы слуха и обоняния восприняли нечто такое, что заставило его остановиться. Вся фигура его внезапно преобразилась.

Как на стальных пружинах зверь быстро и бесшумно вспрыгнул на частокол, словно громадная кошка, и исчез в темном пространстве между оградой и стеной хижины.

* * *

В деревне на главной улице женщины разводили костры и наполняли котлы водой. Они кипятили воду для большого пиршества, которое должно было произойти ближайшей ночью. Около большого столба, что возвышался среди костров, стояли группой и беседовали чернокожие воины. Их тела были размалеваны широкими полосами белого, синего и желтого цвета: глаза, губы, груди и живот были обведены цветными кругами. На волосах, обмазанных глиной, торчали яркие перья и куски проволоки.

Деревня готовилась к празднеству; а в это время в одной из хижин лежала связанная жертва. Она была предназначена для предстоящей оргии, и ее ожидала смерть. И какая смерть!

Тарзан-обезьяна напрягал свои могучие мускулы, стараясь разорвать опутывавшие его веревки, но они были так крепко стянуты, что даже гигантские мышцы обезьяны-человека не могли с ними справиться.

Смерть!

Тарзану часто приходилось в своей жизни смотреть в глаза ужасной маске смерти, и всегда он улыбался при этом. Он бы и в данном случае отнесся спокойно к предстоящей гибели, если бы не был озабочен судьбой близких ему существ: ведь им предстояло так много испытаний в случае его смерти…

Джэн никогда не узнает, какой смертью он умер; за это он благодарил небо. Его утешала мысль, что она в безопасности у себя дома, среди любящих друзей; они помогут ей перенести горе.

Но мальчик! Бедный мальчик! Что будет с ним?

Тарзан весь сжимался от душевных мук при этой мысли. Он – могучий властелин джунглей, единственный, кто мог бы спасти ребенка от ужасов, которые готовил ему проклятый Роков, лежит связанный, как беспомощное, попавшее в силки животное!

Роков в течение этого дня несколько раз заходил к нему и осыпал его ругательствами и побоями; но ни одно слово, ни один стон жалобы и муки не вырвались из уст гордого пленника.

Наконец, Роков оставил его в покое. Он решил приберечь к концу самую сильную душевную пытку, придуманную для своего врага: перед тем, как копья людоедов нанесут последний удар Тарзану, он откроет ему страшную тайну о его жене…

Сумерки окутали деревню. До слуха обезьяны-человека достигал шум приготовлений к его предстоящей пытке. Он ясно представлял себе картину этой «пляски смерти»; ему приходилось неоднократно присутствовать на подобных празднествах в бытность свою в Африке. И вот теперь ему самому предстояло быть главным лицом в этой ужасающей забаве, центральной фигурой, привязанной к столбу!

Его не ужасала сама по себе пытка медленной смертью, когда пляшущие в хороводе воины отрезают куски мяса от живого тела жертвы. Он привык переносить всякие физические боли и страдания. Но в нем жила неукротимая любовь к жизни, и до последнего мгновения теплилась надежда на избавление от смерти. Ослабь они свою бдительность хотя бы на одну минуту, его быстрый ум и стальные мускулы, наверное, нашли бы путь к спасению и мести.

* * *

Лежа на земле в тяжком раздумье, он внезапно почувствовал знакомый запах.

Он насторожился, и до его напряженного слуха донесся легкий, почти неслышный шум. Он сразу догадался, от кого исходил этот шум…