Смерть Тарзана развязала бы ему руки, и он снова мог бы делать все, что захочет. Но мертв ли человек-обезьяна?

Стимбол подскочил к телу и, встав на колени, приложил ухо к груди Тарзана. На лице американца отобразилось разочарование – Тарзан был жив. Стимбол бросил взгляд назад, и в тот же миг в его глазах появился хитрый блеск. На тропе не было ни единой души, значит, его никто не видит. Он оказался один на один с тем, кто смертельно унизил его, а сейчас лежал без сознания. Стимболу казалось, что рядом никого нет, он не видел косматой фигуры, беззвучно поднявшейся при приближении человека.

Стимбол вытащил из ножен охотничий нож. Он всадит лезвие в сердце дикаря, бегом вернется назад и сделает вид, будто поджидает своих людей. Потом они наткнутся на труп Тарзана, но о причине смерти не догадаются.

Человек-обезьяна вдруг зашевелился, приходя в себя. Стимбол понял, что медлить нельзя, но в тот же миг просунувшаяся сквозь листву волосатая лапа схватила его за плечо. Чертыхнувшись, американец повернулся и увидел омерзительную морду Болгани. Стимбол занес нож, целясь горилле в грудь, но Болгани вырвал у него оружие и забросил в кусты.

Обнажив в ярости большие желтые клыки, горилла нацелилась в горло Стимбола, но тут Тарзан открыл глаза.

– Криг-а! – предостерегающе крикнул человек-обезьяна.

Болгани остановился, оглядываясь на своего товарища.

– Отпусти его, – приказал Тарзан.

– Тармангани хотел убить Тарзана, – объяснила горилла, – но Болгани помешал ему. Болгани убьет его! И горилла страшно зарычала.

– Нет! – отрубил Тарзан. – Оставь тармангани! Горилла подчинилась, и в ту же секунду на тропе показались люди. Завидя негров, горилла заволновалась.

– Иди в джунгли, Болгани, – сказал Тарзан. – Я сам управлюсь.

Поворчав напоследок, горилла скрылась среди деревьев.

– Ну, Стимбол, тебе здорово повезло, – сказал человек-обезьяна. – Ты избежал смерти. Судьба оказалась к тебе благосклонна. Я здесь по двум причинам. Во-первых, проверить, как выполняются мои приказы, а, во-вторых, защитить тебя от негров. Мне не понравилось, как они глядели на тебя утром. В джунглях заблудиться проще простого. Джунгли убивают, как убивает яд или нож. Я чувствовал ответственность за тебя, потому что ты белый, но сейчас это чувство прошло. Я не стану убивать тебя, Стимбол, как ты того заслуживаешь, но дальше пойдешь без меня и скоро обнаружишь, что джунгли не очень-то дружелюбны и что лучше не иметь ни одного врага.

Произнеся это, человек-обезьяна запрыгнул на дерево и скрылся из виду.

Стимбола тут же словно прорвало. Он заорал на негров, поливая их отборной бранью, ибо хотел продемонстрировать, что не боится Тарзана. Почувствовав прилив утраченной уверенности, он решил назло ослушаться Тарзана и при первой же возможности подстрелил антилопу.

Вечером на привале люди Стимбола пребывали в подавленном настроении. Негры держались кучками, перешептывались.

– Он убил антилопу. Теперь Тарзан разгневается на нас, – сказал один.

– Он покарает нас, – произнес глава отряда.

– Наш бвана – злой человек, – подхватил другой. – Хоть бы он умер, но мы не можем убить его. Тарзан запретил!

– Если бросить его в джунглях, он погибнет.

– Тарзан приказал нам исполнить долг.

– Да, но только до тех пор, пока плохой бвана будет выполнять его распоряжения.

Стимбола, измотанного долгим переходом, сморил глубокий сон. Когда же он проснулся, солнце стояло уже высоко. Он стал громко звать слугу, но никто не откликался. Кругом все было тихо.

– Ленивые боровы, – выругался он. – Сейчас я им задам.

Стимбол встал, оделся, но когда вышел из палатки, обнаружил, что остался один. Люди, захватив с собой снаряжение, сбежали, оставив ему небольшой сверток с провизией. Его бросили в самых дебрях Африки!

Первым порывом Стимбола было схватить карабин и догнать негров, однако, поразмыслив, он передумал, ибо не хотел рисковать напрасно. Оставался один выход: найти Блейка и примкнуть к его отряду. Стимбол не сомневался в том, что уж Блейк-то не бросит его на произвол судьбы. От Блейка его разделяло два дневных перехода, и налегке он сможет нагнать своего бывшего спутника за неделю.

Приняв такое решение, Стимбол воодушевился. Плотно, с аппетитом позавтракал, сложил провизию в холщовый мешок, наполнил патронташ и карманы патронами и энергичным шагом двинулся назад по тропе.

Дорогу он знал хорошо, ибо проходил по ней в третий раз, поэтому не сомневался в том, что без труда доберется до места, где они с Блейком разделились. Стимбол был преисполнен решимости идти без остановок до наступления темноты, но, выйдя на симпатичную полянку, решил несколько минут передохнуть. Привалившись спиной к дереву, он не заметил, как в нескольких метрах качнулся кустарник и всколыхнулась трава, а если бы и заметил, то наверняка не придал бы этому никакого значения.

Потушив сигарету, Стимбол встал, подхватил холщовый мешок и пошел дальше, но не успел пройти и пары метров, как за спиной из куста раздалось грозное рычание. Стимбол застыл на месте. Куст раздвинулся, и оттуда появилась голова большого льва с черной гривой.

Стимбол в ужасе завопил, выронил мешок, бросил карабин и полез вверх на дерево. Изогнутые когти Нумы царапнули по сапогу. Стимбол пулей взлетел наверх и, обессилев, привалился к стволу, хватая ртом воздух. Свирепо рыча, Нума наткнулся на мешок с едой и, возбужденный человеческим запахом, принялся раздирать когтями ткань, пока не добрался до содержимого.

Стимбол, сжавшись в комочек, наблюдал за действиями льва в злобном бессилии.

Вскоре Нуме надоело истязать мешок, и зверь двинулся к кустам, но тут внимание льва привлекла гремящая палка тармангани. Хищник обнюхал брошенное ружье, потрогал лапой, взял наконец в зубы и размашисто зашагал в свое логово. Весь день и всю ночь Стимбол провел в кошмаре, которому, казалось, не будет конца. Лев вскоре вернулся и до самого вечера продержал его на дереве. А когда стемнело, ничто не могло заставить американца спуститься в наводящий ужас мрак джунглей. Рассвет застал его дрожащим, словно в лихорадке.

Удостоверившись в том, что лев ушел, Стимбол осторожно слез на землю и в панике помчался дальше, ничего не соображая от пережитого потрясения. Ноги едва держали его, при малейшем шорохе он шарахался как очумелый. Мало кто узнал бы в испуганном старике Уилбера Стимбола, биржевого маклера из нью-йоркской фирмы «Стимбол и K°».

Буря, застигшая отряд Стимбола, спутала планы Джеймса Блейка, круто изменив весь ход его жизни.

Взяв с собой только одного негра, который нес фотоаппарат и запасной карабин, Блейк откололся от отряда и отправился на поиски львов, чьи следы встречались на каждом шагу.

Предполагалось, что Блейк воссоединится с отрядом на привале в полдень. Были согласованы направление и скорость движения сафари. Сопровождавший его слуга был человеком умным и опытным, ему и было поручено доставить Блейка в лагерь в целости и сохранности. Всецело полагаясь на проводника, Блейк полностью отдался увлекательнейшему занятию – поиску объектов для фотографирования, не думая ни о времени, ни о маршруте.

Вскоре им повстречалось семейство из семи львов, в их числе великолепный взрослый самец, львица и пять львят разного возраста.

На виду у Блейка и его спутника львы неторопливо вошли в густой лес. Люди двинулись следом, рассчитывая улучить момент с более благоприятным освещением, чтобы получился именно такой моментальный снимок, о котором мечтал белый.

В течение двух часов они упорно шли по следам, но благоприятного случая так и не представилось. Потом небо в считанные секунды затянуло черными тучами, и через несколько минут разразилась гроза, пронесшаяся, словно яростный экваториальный ураган. Мгновение спустя, в промежутке между оглушительным раскатом грома и ослепительной вспышкой, Джеймса Хантера Блейка постигло несчастье.

Он не знал, как долго продлилось шоковое состояние, вызванное ударом молнии буквально рядом с его ногами. Когда он снова открыл глаза, оказалось, что гроза миновала, а сквозь листву просвечивает яркое солнце. Оглушенный, не способный оценить величину катастрофы, ни понять ее причины, Блейк с трудом приподнялся на локте, озираясь по сторонам. Представшее его взору зрелище быстро привело его в чувство. Метрах в двадцати находилось львиное семейство, взирающее на него с торжествующим видом.